Александр Михайловский - Призрак Великой Смуты

– Цыц, баба, – в сердцах стукнул кулаком о колено Георгий Богомягков, – не девка это, а коркодил с зубами. Один раз цапнет, и без головы останешься. Мало тебе было от ее дружков, так они по одной дорожке ходят.

– Значит, – сурово произнес Зиновий Метелица, – на том и порешим. На дело назначим людей товарища Бесоева и подъесаула Тетери, бо они уже друг с другом спелись. Остальным этой ночью не спать, быть в готовности, оружие иметь заряженное и под рукой. С Богом, товарищи!

Все так и произошло. Как только стемнело, неподалеку от дома одного из местных богатеев, сторонников Семенова, в котором квартировали анархисты, была выставлена засада в белых маскхалатах при двух «печенегах» и четырех «мадсенах». Огневая мощь более чем достаточная для того, чтобы быстро положить и больший отряд, чем тот, который был у анархистов. Остальные были наготове и ждали сигнала в ближних домах.

Примерно через час после полуночи двери дома распахнулась, и оттуда вылезла на свет божий вооруженная пьяная толпа. Они помитинговали чуток на свежем воздухе, потом с криком «Долой большевиков!» направились в сторону штаба бригады.

Но их уже ждали. Плотный пулеметный огонь в упор в считанные минуты выкосил весь их отряд. Лихая Ниночка Кияшко тоже не пережила этой ночи. Она получила два пулевых ранения – в грудь и в живот. Мучилась бывшая гимназисточка недолго и отошла почти сразу. Она так и не поняла, что игры в революцию очень часто заканчиваются летальным исходом.

На треск пулеметов примчался Сергей Лазо. Но к его появлению все было уже кончено. Освещенные лунным светом тела бывших каторжников, словно тюки с грязным тряпьем, были беспорядочно разбросаны по снегу, испятнанному кровавыми кляксами. Поняв, что произошло, Сергей Лазо побледнел. Что ж, для него все случившееся – наглядный урок. Надо впредь не пускать дела на самотек и заранее просчитывать возможные варианты развития событий.

Похоронили анархистов в неосвященной земле за оградой местного кладбища. Это место у местных потом еще долго называли «собачьей могилой» – уж очень сильно эти бандиты успели достать всех своими «подвигами».

20 февраля 1918 года. Петроград, Таврический дворец. Руководитель ИТАР Тамбовцев Александр Васильевич

Как там напишет через несколько лет наш великий пролетарский поэт Владимир Маяковский:

Это я о том, что, действительно, у нас последнее время происходит что-то уж слишком много заседаний. И по поводу, и без повода. Но сегодняшнее, в котором принимают участие предсовнаркома Сталин, наркоминдел Чичерин, адмирал Ларионов и я, собрано по весьма важному поводу.

Дело в том, что на днях из Маньчжурии, из самого тамошнего стольного города Харбина, в Петроград прибыл штабс-капитан Алексей Луцкий. Личность эта поистине легендарная. Именно его в нашей истории белогвардейцы расстреляли вместе с Сергеем Лазо и Всеволодом Сибирцевым. Вопреки общепринятой версии, в паровозной топке их живьем никто не сжигал. В топку бросили лишь трупы расстрелянных. А что касается японцев, то их больше всех интересовал Луцкий, а не Лазо и Сибирцев. Ведь должность, которую Алексей Луцкий занимал накануне Октябрьской революции, называлась «начальник отделения разведки и контрразведки русских войск на КВЖД». И разговор сегодня у нас пойдет как раз об этой самой КВЖД.

А поговорить есть о чем. Китайско-Восточная железная дорога была детищем недоброй памяти бывшего царского премьера Витте. Сергей Юльевич за свою долгую жизнь немало наломал дров. При этом он не забывал и о себе любимом, получая комиссионные от облагодетельствованных им подрядчиков, более похожие на обычные взятки. Но как бы то ни было, КВЖД была построена, а в приложении к ней появился чисто русский город Харбин, ставший своего рода столицей КВЖД.

В настоящий момент в полосе отчуждения Китайско-Восточной железной дороги правит бал генерал-лейтенант Хорват, который, оставаясь внешне лояльным к большевистскому правительству в Петрограде, тем не менее ведет какую-то свою игру. Об этой игре и еще о некоторых тонкостях дальневосточной политики и хотел поведать советскому руководству штабс-капитан Алексей Луцкий.

Дела, которые мы намеревались обсудить, были конфиденциальные, лишние глаза и уши нам были совершенно ни к чему, поэтому заседание происходило в кабинете предсовнаркома Сталина без широкого оповещения прочих лиц.

За полчаса до начала заседания я рассказал своим коллегам о том, кто такой штабс-капитан Луцкий, что он уже сделал и что еще сможет сделать для советской власти. А также о том, как он погиб в нашем прошлом, не сдав японцам сеть своих агентов в Харбине и в прилегающих к КВЖД населенных пунктах. Сталин, коротко кивнув, добавил, что штабс-капитана Луцкого весьма положительно охарактеризовал генерал Потапов, и то, что в партию большевиков начальник разведки и контрразведки КВЖД вступил еще в декабре 1917 года.

Поэтому, когда Луцкий вошел в кабинет Сталина, он был весьма радушно встречен всеми присутствующими, что ввергло скромного тридцатипятилетнего штабс-капитана в некоторое смущение. Но, быстро собравшись, он начал кратко и деловито докладывать о том, что творится сейчас на КВЖД. А докладывать было о чем…

Прежде всего, следовало обратить внимание на подозрительные контакты генерала Хорвата с китайцами, за которыми стояли японцы. По данным Луцкого, Хорват, словно Маша с Дубровским, обменивался посланиями с генералом Чжан Цзолином, фактическим правителем всей Маньчжурии.

О чем конкретно договаривались эти два генерала, штабс-капитану тоже удалось узнать. Хорват согласился обратиться к своему китайскому коллеге с просьбой – ввести войска в Харбин и «взять под охрану» КВЖД. Естественно, такая «просьба» будет тут же достаточно щедро оплачена иенами. Ибо ни для кого не было секретом, что генерал Чжан Цзолин совершенно не самостоятелен в своих решениях и послушно соглашается со всем, что ему «советуют» его японские кураторы.

Все сказанное Луцким означало лишь одно – надо срочно что-то делать с генералом Хорватом. КВЖД и Харбин ни в коем случае нельзя было отдавать в руки японцев. В то же время воевать с японцами было бы весьма опасно по причине практического отсутствия Тихоокеанского флота как такового и из-за огромного превосходства сухопутных сил японцев в Маньчжурии.

Но терять КВЖД и Харбин нам тоже не хотелось. Ведь как сама железная дорога, так и все станционные постройки на ней, подвижной состав, да и сам город Харбин – все это было построено русскими руками за русские деньги. К тому же КВЖД была не просто железной дорогой, а каналом влияния России на политические процессы, происходящие в огромном Китае. Да и экономические выгоды от эксплуатации КВЖД тоже были немалые.