Александр Михайловский - Призрак Великой Смуты

– Сэр Дэвид, – попыхивая своей неизменной гаванской сигарой, произнес министр вооружений Уинстон Черчилль, – качество нашего оружия отнюдь не позволяет нам бороться на равных с силами пришельцев из иных времен. И это давно уже не секрет. Более того, как показали сухопутные сражения у Моонзунда, под Ригой и морская битва в Северном море, они научились так использовать свои возможности, что даже обычное для нашего времени оружие приобретает ужасающую мощь. Думаю, что в самое ближайшее время мы никоим образом не сможем тягаться с ними на поле боя, тем более что, как правильно сказал сэр Альфред, основные наши силы связаны противостоянием с Германией и не могут быть отозваны с Западного фронта.

– Джентльмены, – произнес британский премьер, – мы должны решить, как нам дальше себя вести в отношении России. Какие у вас мнения на этот счет?

– Гм, сэр Дэвид, – задумчиво произнес глава военного кабинета лорд Альфред Милнер, – быть может, стоит попробовать активизировать наших японских союзников? Пусть они укусят большевиков за самое чувствительное и уязвимое для них место – Сибирь и Дальний Восток.

Министр иностранных дел Артур Бальфур с сомнением покачал головой.

– Азиаты, – желчно сказал он, – имеют на этой войне свои интересы и предпринимают какие-то действия, только убедившись в полной безнаказанности. У японских генералов еще свежи в памяти кровавые гекатомбы Порт-Артура, из-за которых генерал Ноги даже просил у своего императора разрешения сделать харакири. Кроме того, Японская империя сейчас напугана призраком большой русской подводной лодки, способной внезапно появляться в любой точке Мирового океана и так же внезапно исчезать. Если японцы что-то сделают, то только когда убедятся, что за этим шагом не последует немедленная и кровавая расплата. Нет, в настоящий момент это невозможно. Я бы посоветовал организовать что-то вроде убийства царской семьи с целью свалить эту акцию на большевиков, и постараться тем самым разжечь в России пожар гражданской войны.

– Это тоже исключено, сэр Артур, – вздохнул Джордж Бьюкенен, – бывший император и его семья находятся под бдительной охраной, и, скорее всего, наши люди не сумеют приблизиться к ним настолько близко, чтобы выстрелить из револьвера или бросить бомбу.

– Неужели, сэр Джордж, – проворчал Бальфур, – у нас совсем не осталось своих людей среди так называемых революционеров, способных уничтожить свергнутого русского императора?

– Увы, нет, сэр Артур, – лорд Бальфур с сомнением покачал головой, – вся оппозиция Сталину в партии большевиков зачищена, как он выразился, до белых костей, независимо от того, были это наши люди или просто прекраснодушные идиоты.

– Хорошо, – кивнул лорд Альфред Милнер, – а что, если мы надавим на Норвегию и потребуем, чтобы она предоставила нам базы в Бергене и Тромсё для дальней блокады немецких портов на побережье Северного моря с одной стороны и Мурманска с другой? У нас еще достаточно линкоров, пусть даже и устаревших, чтобы полностью закупорить русским и немцам выход в океан, и тем самым обезопасить наши атлантические коммуникации.

– Норвегия – нейтральная страна, – заметил Артур Бальфур, – и вряд ли она пожелает лишиться этого статуса.

– Не пожелает, – ответил глава военного кабинета, – пусть пеняет на себя. Хватит им числиться нейтралами, в то время как весь мир сошелся в кровавой схватке. К тому же, как мне известно, в Кристиании сильно обижены на русских, нагло захвативших архипелаг Шпицберген, в то время как на него положила глаз сама Норвегия.

– Последнее обстоятельство, – заметил министр иностранных дел, – может оказаться решающим в этом вопросе. Мы прозондируем почву на норвежском направлении и сразу, как только появятся какие-либо результаты, доложим об этом многоуважаемому сэру Дэвиду.

– Очень хорошо, сэр Артур, – кивнул Ллойд Джордж, – сосредоточим же наши усилия на норвежском направлении. Кроме того, я считаю необходимым активизировать наши действия против Турции. Запомните, джентльмены, только британский солдат имеет право держать под прицелом Проливы и не пускать в них тех, кто этого не заслуживает. Только наш Средиземноморский флот, войдя в Черное море, может диктовать причерноморским государствам, как им себя следует вести.

– Я думаю, что Проливы будут наши, сэр Дэвид, – произнес Альфред Милнер. – Турецкий фронт в Палестине и Ираке все еще держится, но достаточно одного мощного удара – и он рухнет, благо турки, в отличие от немцев и австрийцев, не прекратили войну против русских и вынуждены теперь распылять силы.

– Пусть будет именно так, – подвел итог Ллойд Джордж, – два основных направления – норвежское и турецкое – должны дать нам возможность непосредственно добраться до территории России и вмешаться в происходящие там политические процессы.

3 марта 1918 года. Петроград, Таврический дворец. Глава ИТАР Александр Васильевич Тамбовцев

Занимаясь проблемами территорий, находящихся за тысячи верст от Петрограда, мы как-то подзабыли о том, что происходит прямо у нас под боком. Речь идет о Прибалтике, часть которой была оккупирована во время Первой мировой войны немцами, а теперь по Рижскому договору возвращалась нам в таком состоянии, которое можно было охарактеризовать лишь одним словом – разруха.

О том, что творится в тех краях, мне рассказал только что прибывший из Литвы Винцас Мицкявичюс, известный также под псевдонимом Капсукас. Человеком он был очень интересным. Его политические взгляды плавно дрейфовали от литовского национального движения до марксизма. На VI съезде РСДРП и на Втором Всероссийском съезде Советов он поддержал большевиков, хотя беспощадная расправа над сторонниками Троцкого и Свердлова его шокировала. Капсукас был человеком мягким, старавшимся не доводить дело до кровопролития. Но, по-видимому, поняв, что другого выхода у Сталина не было, он успокоился и активно включился в партийную работу.

В качестве представителя Политбюро ЦК РСДРП(б) он был отправлен на территории Виленской, Ковенской и Сувалкской губерний, откуда начался отвод немецких войск и демаркация новой границы. Но чисто военными делами занимались представители наркомата обороны, а товарищу Капсукасу было поручено разобраться с политической обстановкой в этих областях. По возвращении в Петроград он зашел ко мне, чтобы рассказать о том, что видел. Винцас Семенович большую часть своей жизни проработал в качестве корреспондента и редактора нескольких социал-демократических изданий. Как коллега, он посчитал необходимым посоветоваться со мной, прежде чем отправиться с докладом о положении дел в Литве к председателю Совнаркома.