Безбашенный - Друзья и союзники Рима [с иллюстациями]

Мы посмеялись, но не особо - гречанка явно рассчитывала на куда больший эффект и была заметно сконфужена. Сразу танцы своих "девочек" для нас устраивать по стандартной программе симпосиона было бы преждевременно, требовалось разогреть нас для начала словесно, а с этим-то как раз и проблема намечалась - ну не рассчитана эта стандартная программа на неотёсанных варваров, едва владеющих языком эллинов и неспособных оценить в должной мере эллинскую поэзию. Пару раз она тоскливо скосила взгляд в сторону входа, явно с нетерпением ожидая прихода напарницы, дабы не одной тут отдуваться. Переглянувшись, въехав в ситуёвину и поухмылявшись, мы решили её выручить, предложив рассказать нам просто и незатейливо, "как же это она докатилась до такой жизни", гы-гы! Видимо, и у греческих шлюх это излюбленная тема, судя по тому, как она тут же приободрилась:

- Наша семья родом из Гития. Ах, да, вы ведь... гм... чужеземцы и не знаете... Гитий - это главная морская гавань Лакедемона. Мы не были спартиатами, но среди периеков Гития наша семья была в числе самых почтенных и уважаемых. Потом власть в Спарте захватил этот тиран Набис, и для лучших граждан Лакедемона настали тяжёлые времена, как и при Клеомене. Отец и его друзья надеялись, что отъём денег и земель коснётся только богатых и именитых спартиатов, как и полагалось по старинным и давно уже не действовавшим законам Ликурга, которые тиран вновь решил возродить. О чём было беспокоиться периекам, которых законы Ликурга и в ту седую старину никогда не касались? Мы всегда делали, что хотели, и жили, как хотели, обязанные только платить налоги в годы мира и давать Спарте воинов во время войны, и пока мы это исполняли, никто никогда не вмешивался в нашу жизнь. Мы были уверены, что так будет и теперь. Как и Клеомен, кого-то из своих недругов Набис казнил, кого-то изгнал, их имущество роздал своим приспешникам и поддержавшей его спартиатской черни - мы думали, что этим всё и ограничится, как и прежде. Но после неудачной войны за Мессению, когда тирану не хватило ни людей, ни награбленного у богатых спартиатов, он вдруг вздумал пополнить число граждан достойными из числа периеков. Это отца тоже не обеспокоило - так не раз бывало и в прежние времена, но всегда перевод в спартиаты касался только тех, кто хотел этого сам, и никогда не был принудительным. Но на этот раз всё было не так - знатных периеков объявили спартиатами, не спрашивая их согласия, отобрали имущество, которое посчитали излишним и заставили вести эту ужасную жизнь по законам Ликурга. Представляете, мало тирану того, что вверг нас в постыдную нищету, так даже девушек заставили изнурять себя гимнастическими тренировками и - вы представляете? Даже бороться и драться! Да разве к такой жизни я привыкла? Раньше мы никогда ни в чём не нуждались, нас никто не изнурял и не держал впроголодь, мы ели рыбу и мясо, а не эту ужасную похлёбку с чёрствыми лепёшками, у нас в доме стояли красивые аттические вазы и коринфские статуэтки...

- И хруст французской булки! - прокомментировал Серёга по-русски, отчего мы расхохотались, а рассказчица испуганно захлопала глазами.

- Продолжай, Гелиодора, - успокоил я её, - Это мы шутим кое о чём из нашей собственной жизни, о которой ты нам невольно напомнила...

- Многие знакомые отца бежали в ахейские города, но он, хоть и поддерживал с ними связь, был в числе тех, кто хотел свергнуть тирана здесь. После войны с Македонией на помощь ахейцам вот-вот должен был прийти и Рим, и в Гитии готовилось восстание. Но Набис раскрыл заговор и казнил всех его участников, в том числе и моего отца с братом. Нас с матерью при этом - ну, вы сами понимаете... Друзья нашей семьи помогли нам бежать из Лакедемона, и некоторых припрятанных отцом ценностей хватило на то, чтобы как-то устроиться в Коринфе и даже оплатить храму Афродиты моё обучение в школе гетер. Ведь я была опозорена, и на достойное замужество рассчитывать уже не могла...

Тут Володя, подманив пальцем одну из рабынь гетеры с кифарой, забрал у неё инструмент, взял пару "блатных" аккордов и загорланил, подражая Гулько:

- Не смотрите вы так, сквозь прищуренный глаз,

Джентльмены, бароны и леди.

Я за двадцать минут опьянеть не смогла

От бокала холодного бренди.

Мы с Серёгой прыснули в кулаки, одобрительно отогнули большие пальцы, и я присоединился:

- Ведь я институтка, я дочь камергера,

Я чёрная моль, я летучая мышь.

Вино и мужчины - это моя атмосфэра.

Приют эмигранта - свободный Париж!

Справившись с подавляемым для приличия смехом, к нам присоединился и Серёга, а вторая рабыня гитийки, уловив мотив, принялась аккомпанировать Володе на греческой двойной флейте:

- Мой отец в октябре - он убежать не успел,

Но для белых он сделал немало.

Срок пришёл, и холодное, холодное слово "расстрел" -

Прозвучал приговор трибунала.

Вспомнив наконец эту песню, которую мы пару-тройку раз уже горланили под настроение на наших посиделках, присоединился и Хренио:

- И вот я - проститутка, я фея из бара,

Я чёрная моль, я летучая мышь.

Вино и мужчины - это моя атмосфэра.

Приют эмигранта - свободный Париж!..

Догорланивали мы уже сквозь почти не сдерживаемый смех. Тут, как раз под заключительные аккорды и наш хохот, заявилась наконец и вторая "фея из бара", которая Меропа-Чья-то-Там, надо полагать. Ага, так и есть - Меропа Гортинская, как она нам и представилась, когда мы отсмеялись и соизволили обратить внимание на её появление. Ну, в общем-то она того стоила. Смугленькая брюнетка, постройнее товарки, ноги тоже подлиннее - далековата от классического греческого канона, зато отклонение как раз в правильную на мой вкус сторону. Ей тут же налили неразбавленную "штрафную", после чего выпили уже все вместе - ага, за мир и порядок во всём мире. А то развели тут эти политиканы бардак, мешающий порядочным людям серьёзными делами заниматься...

- А что вас здесь так развеселило? - поинтересовалась новенькая.

- Не стихи, Меропа! - ответил я ей, - Мы - грубые и неотёсанные римляне, да ещё и такие же примерно, как вы - коринфянки, - хрен её знает, где там этот ейный Гортин находится, но наверняка не на коринфской территории, - Языком Эллады мы владеем совсем не так, чтобы оценить все тонкости её поэзии. Нам, чтобы мы поняли, нужно коротко и просто. Твоя подруга развеселила нас, рассказав о своём прошлом. Расскажи-ка нам и ты, "как ты докатилась до такой жизни" - как знать, вдруг и ты сумеешь нас развеселить? - млять, вот ведь в натуре будет юмор, если ещё и эта вдруг тоже окажется "дочерью камергера", гы-гы!