Безбашенный - Друзья и союзники Рима [с иллюстациями]

- Пока муж в гастатах служил, ему хватало и старой отцовской пекторали поверх туники, - делилась Летиция наболевшим, - В долги, конечно, влазили, пока он воевал, но небольшие. Хвала Юпитеру и Фортуне, нам всё время везло - его не посылали ни в Испанию, ни в Македонию, ни в Иллирию. Один раз на Сицилию, да два раза на Сардинию - больше года с небольшим не отсутствовал. Мы как раз перед его вторым призывом на Сардинию поженились - тяжело было, да и добычи он оттуда не привёз. Те, кто с Катоном из Испании вернулись, по двести семьдесят ассов из добычи от него получили, вернувшиеся из Македонии с Квинкцием - по двести пятьдесят, но я не завидую - многие ведь не вернулись, и их семьи не получили ничего. Мой-то хоть живым и невредимым вернулся, и его жалованья хватило, чтобы с долгами расплатиться и хозяйство поправить. Потом деверь, младший брат Луция, в призывной возраст вошёл. Землю ему, конечно, бесплатно дали - десять югеров, как и нам, скотом ему свёкр помог - своим поделился, даже волов ему купил, но его же ещё и для службы снаряжать пришлось! Хвала богам, пока только в велиты, но ведь и это недёшево! Новая туника - денарий, калиги - два денария, плащ - три денария, по денарию за три хороших дротика - это ещё три. Но это ещё мелочи! Щит - деревянный, только в центре железка, да тонкий ободок по краю - восемь денариев, шлем самый дешёвый кожаный - пять денариев, а меч - теперь ведь хороший, испанский требуется - целых пятнадцать денариев! Представляешь?

Я представлял и едва сдержал ухмылку, а Тарх и вовсе прыснул в кулак, и я его очень даже хорошо понимаю. Пятнадцать денариев - это меньше десяти карфагенских или гадесских шекелей, и хрен ли это за меч за такую цену? Испанский, гы-гы! Все двадцать, и шекелей, а не денариев, за хоть более-менее нормальный испанский меч не хочешь, кошёлка? Сколько это в денариях будет? Тридцать четыре, млять. Причём, нормальный - это не тот, который почти не ржавеет и хорошо пружинит, а тот, который хотя бы не согнётся при хорошем ударе! Ту дрянь, которую она называет "хорошим испанским мечом", настоящий испанский боец в руки взять побрезгует. Ну, разве только кузнецу на перековку снести...

- В общем, за всё снаряжение - тридцать семь денариев! И где их взять? Свёкр помочь уже не мог, он ведь и за пару волов для него полторы сотни денариев отдал, да и для этого сорок пять денариев у соседей занять пришлось. Пришлось нам помогать - тоже у своих соседей заняли. Хвала богам, Луция в тот раз в Галлию послали, - она именно так и сказала, не уточняя, что в Цизальпинскую - видимо, о существовании ещё и Косматой Галлии за Альпами даже и не подозревала, - Варваров разбили, и мой живым и здоровым вернулся, но триумфа Флакк не получил, а из всей добычи на долю Луция пришлось всего шестьдесят ассов - шесть денариев. Да только щит ему проклятые бойи весь изрубили так, что он уже никуда не годился, и ему пришлось галльский подобрать, но пользоваться им и дальше ему не позволили - заставили новый покупать, а он ведь большой солдатский - десять денариев стоит, два денария из жалованья доплачивать пришлось.

- И за это ты хвалишь богов? - хмыкнул я.

- А как же! Двое односельчан с той войны вообще не вернулись, и семья одного из них обнищала настолько, что ей землю продать пришлось. Я как раз родила - как представлю себе, что и моего могли убить или искалечить - ужас! А деверя в Испанию послали, и его там варвары убили, да так, что даже найти и похоронить не удалось. Всё пропало - и его жалованье, и оружие...

- Ближняя Испания или Дальняя?

- Какая разница? Говорят, Ближняя. Вернувшийся оттуда сосед рассказывал, что там страшная резня была, много убитых.

- Мы - из Дальней, - уточнил я ей на всякий пожарный, - И мы - свои, друзья и союзники римского народа. По весне как раз Сципиону Назике против лузитан помогали.

- Жаль, что не из Ближней - я бы всё, что хочешь, для тебя сделала, чтобы ты за деверя отомстил! А за Луция - вдвойне! Даже то, чего ни в коем случае не должна делать, - и глядит на меня эдак выразительно, хоть и покраснев, - Его как раз в прошлом году в принципы перевели. Он хотел кожаной лорикой ограничиться - это в двадцать денариев обошлось бы, но его заставили железную покупать, как положено. А свёкр свою дать ему не мог - его тоже в тот год призвали, триарием.

- Это разве законно - требовать от твоего мужа железной лорики, если она вам не по средствам? - поинтересовался я, - Жаловаться не пробовали?

- Сначала так и хотели сделать. У нас же не полный надел в тридцать югеров, даже не двадцать - можно было отвертеться. Но ветераны посоветовали поднапрячься и всё-же экипироваться достойно. Если погибнет, допустим, центурион - новым стать больше шансов у дисциплинированного и хорошо экипированного. А центурион - это двойное жалованье и двойная доля добычи. А не выйдет, так хотя бы в триарии быстрее переведут, а из них ещё больше шансов на повышение пойти. От жалованья Луция у нас почти ничего не осталось, за урожай тоже мало выручили - сицилийское зерно в городе по два асса за модий гражданам продавалось, а железная лорика двести денариев стоит. Хвала богам, покойный деверь жениться не успел, так что продали его волов и прочий скот, и за всё это сто восемьдесят денариев выручили. За сто семьдесят муж у соседа-калеки поношенную лорику купил, а за оставшиеся десять кузнец её ему починил, так что едва хватило, чтоб в долги не влезать. Снарядился, отправился на войну с лигурами, и вот...

О том, чем всё это кончилось, она уже рассказывала. Завалили лигуры ейного ненаглядного Луция-старшего самым варварским образом вместо того, чтобы честно и цивилизованно дать гегемону себя поработить и ограбить, и не помогла ему пресловутая железная лорика - кольчуга, как я понял, и осталась она в результате свежеиспечённой вдовой - без жалованья мужа и без его доли добычи, убитым не положенной, зато с Луцием-мелким на руках. У этих римлян дурацкий обычай - сыну имя в честь отца давать, и так порой из поколения в поколение, так что без дополнительных уточнений зачастую хрен разберёшься, о ком конкретно идёт речь. Ну, насчёт "без жалованья" - это она, конечно, загнула для пущего драматизма. Сама же несколько позже, благополучно забыв о собственных же недавних словах, проболталась, что те двадцать семь денариев и два с половиной асса, которые ейный героически павший за родное рабовладельческое отечество супруг таки успел заработать, ей честно передал его центурион, а друзья-однопалаточники и его оружие со снаряжением в целости и сохранности передали, и от себя по пять денариев сбросились, дав ей таким образом со всех семерых ещё тридцать пять. Так что со всеми долгами, в какие без мужа успела влезть, она расплатилась, но хозяйство-то поправлять некому и работать на поле тоже некому, и как дальше жить, она совершенно себе не представляет. Луций-мелкий ведь лет десять ещё полноценно работать на земле не сможет. Тем более, что и надел-то теперь увеличился - свёкр вернулся из Галлии центурионом, а значит, ещё более уважаемым человеком, чем был до того, и ему удалось добиться, чтобы надел деверя не забрали обратно в общественный фонд, а разделили пополам между им и ей, так что теперь у неё, а точнее - у Луция-мелкого, аж пятнадцать югеров земли. Но обрабатывать-то её кому? Сил свёкра на два увеличившихся надела не хватит, и хотя в куске хлеба он ни ей, ни внуку, конечно, не откажет, надел за десять лет наверняка придёт в запустение...