Безбашенный - Арбалетчики в Вест-Индии [с иллюстациями]

- Не жадничай, Мириам. Земли в Эмпории не принесут счастья родне твоего покойного мужа. Ни счастья, ни богатства. И никому другому не принесут.

- Опять ты говоришь, как отец! Я хотела посетить те виллы, что должны достаться Миркану, а отец отсоветовал. Он хочет, чтобы я их вообще сразу же продала!

- Так и сделай. Родной отец тебе дурного не посоветует.

- Нет, ну я понимаю, конечно, что он мне только добра желает, но странно как-то... Там же земля дорожает год от года. Лет через пять, возможно, и в полтора раза дороже стоить будет. Подумать надо, нельзя же так, второпях...

- У нас всё второпях - нету времени. Лет через пять тебе за неё не дадут и половины её нынешней цены. И это в лучшем случае - если её вообще не захапают нумидийцы. Тогда ты не получишь за неё вообще ничего. Ты хоть представляешь себе, ЧТО там будет твориться?

- Набеги дикарей? Но ведь вы же с отцом уже один отразили?

- Мы отразили самовольный набег обычной банды. Крупной, но всё-таки банды, а не настоящего войска. А там кроме таких же разбойников может нагрянуть и сам Масинисса с войском. С настоящим войском, хорошо вооружённым и обученным, да ещё и со слонами. Против него там не выстоять ни родне твоего покойного мужа, ни нам, ни даже Бостару. Продавай, Мириам, не жадничай. Сейчас - в смысле, когда земля достанется тебе - не знающее расклада дурачьё у тебя её оторвёт с руками, и ты даже поторговаться сможешь. Пользуйся моментом, пока есть дураки, готовые купить.

- Вы с отцом так уверены в этом? Неужели всё настолько плохо?

- Боюсь, ещё хуже, чем ты думаешь. Послушай отцовского совета, продай эти земли и вложи деньги в торговлю в Утике. Твой новый муж - опытный человек, и с его помощью ты вложишь деньги разумно. Считай, что Карфагена - такого, каким ты его знаешь - больше нет. Он ещё стоит, ещё торгует, ещё наживает барыши, но у него нет будущего. Утика - другое дело. Против неё Рим ничего не имеет, и будущее в Африке - за ней. Вот поэтому твой отец и отдал тебя замуж именно туда. В Утику он будет переносить те дела, которые не могут вестись вдали от Карфагена, и ты - через мужа - поможешь ему в этом. При этом он будет спокоен за тебя, а я - за того, кого ты собираешься родить мужу с моей помощью, - для пущей убедительности я сжал покрепче и помял выпуклости озабоченной судьбой своего потомства финикиянки, - Когда ж ты наконец залетишь?

- Да залетела уже, не беспокойся. Не хотела тебе говорить - ты ведь теперь скажешь, что я получила обещанное, а ты - семейный человек, и хватит с меня. Я ведь с тобой своё разгульное и беззаботное прошлое вспоминала, когда было весело и интересно. А в Утике теперь в самом деле браться за ум и остепеняться придётся. Это же такая тоска! Ты хоть понимаешь, чего от меня хочешь?

- Это в любом случае не затянулось бы надолго. Ты ведь знаешь, что мне скоро отправляться в Гадес?

- Ну, не завтра же! Отец говорил, что вы втроём отправитесь туда по весне, и это будет надолго.

- На полгода.

- Опять в Испании одичаешь?

- Судьба у меня такая, - я сообразил, что Арунтий не посвятил её в излишние для неё тонкости, и она не в курсе, что на самом деле нам с Хренио предстоит прогуляться гораздо дальше Испании. И одичать среди тамошних чингачгуков с гойкомитичами, если встать на её точку зрения, куда серьёзнее, чем среди давно привычных и практически своих турдетан...

- Велию это устраивает? Хотя - да, она ведь у тебя и сама испанка. Ты знал, кого выбрать в жёны, хи-хи!

Велию это устраивало примерно так же, как и меня самого. Была бы такой, как Мириам или Юлька - наверняка закатила бы истерику, едва узнав о предстоящей мне полугодовой трансокеанской командировке. Но Велия - это Велия, античная испанка до мозга костей. Надо - значит надо, и нечего тут обсуждать или на судьбу сетовать. Испанские иберы - тоже ни разу не истинные арийцы, и характер у большинства из них - тоже ни разу не нордический. Тоже южане, и если заведутся - спасайся, кто может, мало не покажется никому. Да только вот заводятся они реже и вдумчивее - сказывается, видимо, многовековая традиция ношения меча или фалькаты каждым вторым, а хорошего ножа, вполне пригодного и для продырявливания обидчика - каждым первым. Психи и долботрахи в такой среде долго не живут и потомство после себя оставить обычно не успевают. А в результате получается вполне приемлемый социум. Но финикийцы карфагенские - это нечто! Наверное, потому и не носят в городе ножей, что иначе пыряли бы ими друг друга по любому пустяку. Ведь склочники же, каких ещё поискать. И в Мириам эта неприятная черта проскальзывает и раздражает ощутимо, но она - баба, и баба не только молодая и смазливая, которой в силу этого многое прощается, но и воспитанная - аристократка, как-никак. А вот простонародье ихнее, как в поле трава выросшее - млять, доннер веттер, где мои рогатая каска и "шмайссер"! Хоть и не евреи, но тоже семиты типичнейшие, и с этой омерзительнейшей семитской - в точности как у евреев - бесцеремонной настырностью, за которую иной раз на месте убить хочется. Встречаются такие порой - и в нашем современном мире, и в этом - ага, тут таких полный Карфаген. Прекрасные моряки, прекрасные строители, прекрасные мастеровые - рукастые, работящие, говна не делают и баклуши бить не приучены, но - это же финикийцы! Даже с друзьями и соседями ухитряются ссориться на каждом шагу и по любой ерунде, да так, что в осадок с них выпадаешь. Ко мне-то, вооружённому и при охране, никто цепляться не смел, но мне ведь несложно поставить себя мысленно на место другого - безоружного, никем не охраняемого и вынужденного терпеть подобное хамьё. Пообщаешься с такими поближе и поплотнее, чем хотелось бы - и невольно начинаешь понимать и Катона, и одного кавалера Железного креста в ефрейторском чине, художника ещё неплохого. Пробираясь по городским улицам к себе и наблюдая очередную склоку опять завёвшихся на ровном месте из-за какой-то хрени карфагенских горожан, я вдруг спохватился, что насвистываю себе под нос "Шварцбраун". Никто не объяснит мне, почему мне так нравятся немецкие марши?

Когда я вернулся наконец домой, то застал занимательную картину маслом. Юлька - млять, легка даже на мысленном помине - возясь вместе с Велией с Волнием, читала ему по памяти какие-то детские стишки - ага, то и дело запинаясь, поскольку сама помнила их не очень-то хорошо, зато на нормальном человеческом языке. Ну и славненько - я-то их вообще практически не помню, хотя мелким был - помнил, кажется, все. Вылетает ведь из башки всё, что не требуется по работе или в повседневной жизни. Счастливая мать и гостья, увлёкшиеся вознёй с карапузом, моего прихода не заметили, выглянувшей с кухни Софонибе я, ухмыльнувшись, подал знак молчать, и только сам спиногрыз при виде меня ловко взобрался на стенку своей клетки, явно задавшись целью форсировать преграду. Юлька, перепугавшись, подхватила его на руки - и остолбенела, не поняв юмора. Велия, проследившая за взглядом сына и увидевшая наконец моё появление, всё расценила правильно и юмор поняла, после чего мы с ней расхохотались над юлькиным изумлением.