Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава [с иллюстациями]

Так мы и сделали, заодно и ощутимо сбив цены на аквамарины как раз перед очередной их закупкой "для работы". Закупив их на те же деньги заметно больше, мы тем самым увеличивали и свой будущий "левак". Мы немало потом и посмеялись втихаря, когда среди купленных специально для следующей "прихватизации" камешков опознали и некоторое количество "своих", которые пойдут теперь уже по второму кругу...

В тот раз Ремд просветил нас и по текущей политической ситуации в стране. Если в Ближней Испании - ближней к Риму, то есть восточной - восставшие бастетаны и контестаны с олькадами воевали всерьёз и рьяно, наголову разгромив и обратив в бегство армию претора Гая Семпрония Тудитана, а потом даже и сам претор вскоре скончался от полученных ран, то в Дальней Испании - то бишь нашей, западной - война велась гораздо спокойнее и уравновешеннее. Возглавлявшие мятежников Кулхас с Луксинием вовсе не были безбашенными отморозками. Возле активно участвующей в турдетанском мятеже Илипы, например, продолжает спокойно существовать основанная ещё самим Сципионом колония римских ветеранов. Она за городом, подальше от реки, отчего мы и не видели её с лодок, когда плыли из Гадеса в Кордубу. Луксиний даже выделил отряд специально для патрулирования вокруг колонии, дабы не допустить эксцессов со стороны "партизан", а сами бывшие солдаты Сципиона тоже стараются не злить окрестное население. Они ведь не для этого осели в стране. Мятежа они, конечно, не одобряют, всячески осуждают, но - исключительно на площади своего превратившегося в колониальное поселение бывшего военного лагеря. Все всё понимают, и инциденты никому не нужны. Да и Кулхас, одолев под Кордубой претора Дальней Испании Марка Гельвия, чему мы и сами были недавно свидетелями, добивал его достаточно умеренно. То есть бить-то бил, дабы обезопасить себя от возможных контрударов, но давал ему и передохнуть. А в ходе передышек вёл переговоры, в которых старательно напоминал, что воюет не с Римом вообще, а только с некоторыми римлянами, слишком уж рьяно наводящими в стране неприемлемые для неё порядки. То ли дело было при прежнем наместнике - понимающем и уважающем местные обычаи Луции Стертинии, человеке из группировки Сципиона? И как бы ни относился к подобным заявлениям сам Марк Гельвий, сторонник соперничающей со Сципионами в сенате группировки Катона, ему всё-же приходилось отсылать в Рим соответствующие донесения, а сенаторам - так или иначе учитывать и их при рассмотрении кандидатур в преторы на следующий год. Если новые преторы окажутся из сципионовской группировки и вернутся к политике своего лидера - мятеж прекратится и сам собой.

Передал мне "досточтимый" между делом ещё и письмо "кое от кого", скорого ответа от меня не требующее, но к ознакомлению настоятельно рекомендуемое и, весьма возможно, имеющее некоторое отношение к моей судьбе. Что там - его не касается, это моё дело, а не его, но и от себя он мне не забыл напомнить, как архинужно и архиважно поскорее дать руднику нового мастера - и для клана Тарквиниев, и для меня лично...

Млять, ну и уродский же язык этот финикийский! Я и в устой-то речи на нём едва барахтаюсь, а уж в письме... Млять! Вот как прикажете понимать отдельные слова, когда без гласных и сами-то финикийцы расшифровывают их смысл лишь по всей фразе в целом? К счастью, Велия и сама прекрасно понимала, что без посторонней помощи мне её послания не осилить, и то, что посторонних не касалось, было выражено лишь нам двоим понятными намёками. А самым прозрачнным намёком как раз и был этот уродский язык письма - учи, остолоп, финикийский! Что ж, стимул у меня для этого, скажем прямо, есть нехилый. Деваха напоминала, что по весне снова наступит мореходный сезон, а значит - и восстановится сообщение Гадеса с Карфагеном, в котором живёт кое-кто, чья воля будет решающей кое в чём, весьма немаловажном для нас. Следовательно, будет лучше, если к тому моменту я буду уже в Гадесе - имея за плечами достаточные заслуги перед кланом Тарквиниев и более-менее приемлемые познания хотя бы уж в финикийском. Ох, млять, кто бы спорил!

Давление на меня таким образом осуществлялось со всех сторон. Обложили, гады! Наши ведь тоже проболтались своим бабам, что торчим мы тут "из-за меня".

- Твоя малолетка там в шелках и пурпуре ходит, а мы тут - в дерюге! - бесилась Юлька. Насчёт шелков она, естественно, здорово преувеличила, не говоря уж о пурпуре, а "дерюга" - это у неё, оказывается, самая тонкая из тканей, какую только смогли найти и приобрести для них с Наташкой ихние половины в Кордубе. Сравнили бы с тем, что носят крестьянки, да и простые горожанки тоже!

- Выбраться некуда, развлечений никаких, холодно, скучно! - ныла Наташка - не явно в мой адрес, но так, чтобы я наверняка услыхал. Ага, холодно ей! Нам бы в России такие холода!

Нирул ежедневно зубрил "Однажды осенью...", записав сей прикол на куске кожи иберийскими буквами, здорово напоминавшими гораздо более поздние германо-скандинавские руны. Слова он при этом коверкал так, не говоря уж об интонации, что мы покатывались, держась за животы.

- Сам ты, Макс, похабник, и аборигенов тому же учишь! - выговаривала мне Юлька, - Похабник и шарлатан!

- Ага, и ещё какой! И ведь работает же, гы-гы! - весело скалился я.

Но в целом доставали они меня так, что следующего вояжа в Кордубу я ждал с нетерпением. Его я, кстати, совершал уже верхом на лошади, хоть и не лихачил. Но какую же истерику закатили бабы, когда "вдруг оказалось", что их опять никто не берёт в город! И виноват во всех этих смертных грехах, конечно же, один наглый усатый тип, которого я иногда наблюдаю в зеркале! Угу, кто бы сомневался...

Получив от нас очередную партию слитков чёрной бронзы и услыхав, что над последним Нирул уже и "колдовал" сам, хоть и по "шпаргалке", Ремд просиял от счастья.

- Не затягивай с его экзаменом, - сказал он мне, - Как только будет готов - сразу посвящай в мастера. И сразу же гонца ко мне. Я дал тебе слово и сдержу его - ты будешь доволен наградой. И в Гадес к дяде я отпишу сразу же - ты догадываешься, о чём я буду писать? Я думаю, что и досточтимый Волний пожелает наградить тебя достойно - клан Тарквиниев не скупится для тех, кто оказывает ему важные услуги. Я и сейчас отпишу ему всё в лучшем виде. Ты, кажется, хотел бы, чтобы и ещё кое-кто получил кое-какие известия? Не ломай голову, я всё устрою, хе-хе! Как у тебя с финикийским?

Ох, млять! Я-то по наивности полагал, что отвечу сейчас, что трудно, мол, но я стараюсь. Ага, хрен там! "Досточтимый" изверг вздумал меня проверить - спасибо хоть, что не в письменном виде! Я и сам прекрасно понимал, что изрекаемое мной лишь весьма отдалённо напоминает нормальную финикийскую речь - русских слов "для связки" в ней присутствовало до четверти. Ремд то морщил лоб, силясь понять, то от души хохотал. В конце концов, начав уже икать и утомившись от умстенных усилий не меньше моего, он прекратил эту пытку и признал, что финикийский язык нелёгок. Ну, в том смысле, что для начала это не так уж и плохо, надо полагать. Утешил меня начальник рудника, когда мы от него вышли: