Георгий Савицкий - Позывной «Волкодав». Огонь Сталинграда [litres]

Мимо протопало четверо «фрицев», подсвечивая себе путь электрическими фонариками. Звуки шагов подкованных стальными подковками сапог еще долго раздавались в сводчатых коридорах.

– Вперед! – шепотом скомандовал лейтенант Ракитин. – Порядок движения тот же.

Вскоре диверсанты уже были под нужным им домом. Двое бойцов поползли на разведку. Вернулись они примерно через четверть часа. За это время остальные пограничники распаковали свои вещмешки и достали обмотанные тряпками, чтоб не разбились, бутылки с зажигательной смесью и гранаты. Наряду с компактными пистолетами-пулеметами ППС-42 это оружие было особенно эффективно при штурме в стесненных условиях «зачистки» в жилых домах. Виктор, правда, посетовал, что не удалось достать хотя бы пару ранцевых огнеметов. Струя пламени по эффективности могла уступить только термобарическим зарядам, но до их изобретения в СССР оставалось еще более полувека.

Разведчики детально рассказали, что им удалось узнать. В двухэтажном здании сейчас квартировало около сотни гитлеровцев. В подвале за дощатой перегородкой была установлена рация – Виктор нахмурился, это было плохо. Немцы могли вызвать подкрепление. Что скрывалось за еще одной перегородкой, разведчики не разглядели. Но Ракитин весьма здраво предположил, что там спит командир. Какой-нибудь обер-лейтенант или фельдфебель. На первом этаже окна были заложены кирпичами и мешками с песком, за ними установлены пулеметы. На второй этаж пограничники не поднимались, но, вероятно, там тоже были устроены огневые точки или лежки снайперов.

– Атакуем! Первыми начинают стрелки с бесшумными револьверами-карабинами. Несколько человек на подстраховке. Яша, сможешь разобраться с рацией? – обратился лейтенант к связисту диверсионной группы.

– Если это стандартный армейский «Телефункен», то думаю, что смогу.

– Штурм!

Едва различимая тень в сером маскхалате неслышно скользнула позади зевающего немецкого часового. Два негромких хлопка раздались из пролома у дальней стены подвала. Часовой бесформенной мешковатой грудой стал оседать, но тут от стены отлепилась тень и подхватила тело, которое уже били предсмертные судороги. Диверсант подхватил винтовку часового, чтобы она ненароком не звякнула о камень.

Двое других пограничников проникли за дощатую перегородку, где стояла рация. За столом была видна склоненная голова в наушниках, надетых на серую пилотку. Выстрел в спину из бесшумного револьвера-карабина, и немецкий радист упал прямо в подставленные крепкие руки. Диверсанты аккуратно уложили мертвеца под стеночку. А его место занял Яша-радист, нахлобучив для маскировки серую немецкую пилотку. И наушники. Крови на радиоаппаратуре не было, тупоконечная пуля из «Нагана» засела в теле немца.

Здесь, в подвале, стояли дощатые нары и сколоченный из снарядных ящиков стол. На нем лежала стопка книг, несколько чистых листов, в гильзе от снаряда – несколько карандашей. На стенах – фашистские агитационные плакаты. В углу исходила жаром печка-«буржуйка», возле нее сложена небольшая поленница дров, а в чурбачок воткнут топор. Остальные солдаты Вермахта спали, укрывшись серыми армейскими одеялами.

Виктор вскинул пистолет-пулемет и дал длинную очередь по спящим гитлеровцам – им уже не суждено было проснуться! Пограничники присоединились к своему командиру и буквально искрошили длинными очередями оккупантов. Кто-то успел проснуться и очумело тянулся к стоящим в пирамиде винтовкам. Но злой свинец настигал и их.

Виктор краем глаза уловил шевеление за второй дощатой перегородкой и, не раздумывая, направил туда ствол пистолета-пулемета. Верный и надежный «Судаев» глухо «закашлялся» парой коротких очередей. Во все стороны полетели щепки, деревянную перегородку прошило навылет. Ракитин ринулся вперед и осторожно, выставив компактный автомат перед собой, заглянул за ширму. Там на кровати распростерся молодой человек с «Парабеллумом» в закостеневшей ладони. На стуле рядом с кроватью лежала портупея с пустой кобурой, а на спинке висел мундир с погонами обер-лейтенанта.

Самое главное, что скрытые глушителями звуки стрельбы хоть и были достаточно сильно слышны в просторном подвале, но за пределы помещения не вышли. Виктор вновь оказался прав – его уникальный «опыт попаданца» вновь не подвел.

Бойцы НКВД осторожно выбрались из подвала. Возле двух пулеметов перед заложенными мешками и обломками кирпичей окнами дежурило всего три немца – всех их расстреляли, как в тире.

Лишнего шума не возникло, но лейтенант Ракитин понимал – у них на все про все остаются считаные минуты. Лоб покрылся испариной нервного напряжения.

Часовых, маячивших снаружи, решили пока не «убирать», просто стрелки взяли их на прицел.

Виктор и еще пятеро пограничников поднялись по лестнице на второй этаж. Там горел карбидный фонарь на столике прямо возле перил, а на стуле, привалившись спиной к стене, дремал часовой. Лестничная клетка не имела окон, и поэтому свет фонаря не демаскировал немецкие позиции. Выстрел из бесшумного револьвера в упор, и сон врага стал вечным. А винтовка так и осталась стоять, прислоненная к стене.

Из проема двери выглянул немец, его глаза расширились, когда он в свете яркой карбидной лампы увидал страшных русских. Так он и умер со смешанным выражением удивления и ужаса на лице.

Дальше медлить было нельзя.

– Гранатами – огонь! – прокричал лейтенант Ракитин и, подавая пример, швырнул бутылку с «коктейлем Молотова» в дверной проем.

Комната мгновенно озарилась ярким вихрящимся пламенем. И тут же повсюду разразился ад! Диверсанты НКВД швыряли бутылки с горючей смесью и гранаты, били очередями по мечущимся, обезумевшим от ужаса немцам. Только лишь немногие гитлеровцы пытались оказать организованное сопротивление. Но и они гибли от точных очередей пограничников. Второй этаж уже полыхал полностью. Виктор перезарядил пистолет-пулемет и кубарем скатился по лестнице. Вслед за ним – и четверо его бойцов.

Внизу вовсю «развлекался» старшина Хрящев. Его бойцы забросали бутылками и гранатами гитлеровцев и поливали уцелевших очередями из «Судаевых». Негромкие кашляющие звуки глушителей тонули в жуткой какофонии взрывов, воплей смертельно раненных или заживо сгорающих врагов.

– Эй, Лешка, осторожнее! Нас не постреляй…

– А, это ты, командир!..

Старшина Хрящев обернулся, на его чумазое, искаженное в оскале боевого безумия лицо было страшно смотреть. Виктор практически в упор расстрелял невесть откуда выскочившего гитлеровца и обратился к старшине:

– Как у тебя?..

– Славку в упор располосовали, сволочи!.. Олег ранен, но дотянет… Фельдшер его уже в подвал оттащил.