Станислав Росовецкий - Элитный отряд князя Изяслава

– Уходите, уходите! – закричал самый дюжий из сторожей, размахивая над головой нагайкой. – За нами скачут стрельцы-галичане! Плюньте на очередь к броду, мужи! Переправляйтесь все разом, где придется!

Все возы с левого берега вперемешку с дружинниками дружно бухнулись в речку, подняв тысячи брызг. Хотен и не заметил, как возок отца митрополита оказался на правом берегу Уши. Радко выматерился, с отвращением попытался смахнуть жидкую грязь с бороды, отобрал у толстого дружинника копье и заорал:

– Соломина! Хмырь! Прилеп! За отца Клима отвечаете головой. Везите его к Изяславу в лес!

Тем временем один из сторожей ускакал вперед, наверняка докладывать великому князю, а остальные рассредоточились по опустевшему правому берегу речки, принялись доставать тетивы и навязывать их на луки. Хотен вслед за Радко отъехал в лес, и они укрылись за первыми же стволами старых сосен.

– А мы с тобой, друг-боярин, здесь больше пригодимся, – уже почти спокойным голосом заявил Радко. – Копьем не обзавелся, так приготовь меч. Давай я тебе повязку навяжу, а ты мне.

Хотен, торопясь, обвязал белой тряпицей десницу Радко, а тот, пыхтя, повязал такую же повязку ему. Оглянулся емец, проверяя, успели ли увезти отца митрополита, и встретился с вытаращенными глазами Прилепы – и кого этим она напомнила? На саврасом коне, выпряженном из воза, в неизвестно где добытой, мешком на ней сидевшей кольчуге и с заветным скрамасаксом хозяина, она, в чаянии воинских подвигов, украдкой к ним присоединилась. Не выбирая слов, Хотен шуганул ее охранять отца митрополита.

На левом берегу из лесу тем временем выехала довольно густая цепь лучников и пустила по стреле.

– Велес забирай, и у галичан белые повязки, да только на щуйце! Как бы в бою не перепутать, – проворчал Радко. – И что за блажь была брать с собою сию девку? Еще раз ослушается, самолично выпорю.

На правом берегу прибавилось Изяславовых лучников. Перестрелка усилилась. Все чаще ойкали, матерились и отъезжали в лес раненые. Постепенно стрелки из обоих станов осмелели и начали переезжать речку. Вот и прямо напротив чащи, где притаились децкий и емец, через реку перескакали, положив стрелы на луки и озираясь, три стрелка с белыми повязками на левых руках.

– Наконец! – выдохнул Радко. – Они наши, сии галичане! Я сбрасываю с коня и стараюсь захватить крайнего справа, а твоя задача – не дать двум другим его у меня отбить! От стрел прикройся конем, опусти забрало! Ну, с Богом!

Подбодренные шпорами, с возмущенным ржанием кони вынесли бояр на стрелков столь внезапно, что те не успели толком прицелиться. Стрелы просвистели мимо. Мало что высматривая через щель шлема, Хотен усердно рубил мечом перед собою – и не без успеха: один галичанин свалился в реку и ничком поплыл по течению, второй выронил лук и стремглав ускакал на свой берег.

Хотен оглянулся: Радко, перекинув сбитого копьем стрелка через его же седло, скакал в лес, ухитряясь удерживать и повод лошади с пленником, за которой на оброти послушно тянулась заводная. Увидев, что оба коня убитого им стрелка безучастно стоят по лодыжки в воде, Хотен под градом стрел подскакал к ним, перехватил повод первого коня и последовал за Радко.

Князя Изяслава долго искать не пришлось: с несколькими боярами и дружинниками он стоял под своим знаменем на поляне и наблюдал за перестрелкой. Радко, подскакав, столкнул галичанина в грязь, под ноги белого жеребца Изяславова.

– Вот язык тебе, княже, – прохрипел, задыхаясь. – Хотен мне подмогнул.

– О! Старый конь борозды не портит! – отвечал князь. – Мечник, бери языка, допрашивай. А вам спасибо, мужи. Радко, гони к отцу Климу, вывози его в тыл. То есть в голову войска – запутаешься, право! А ты, Хотен, останься. Допросим языка – станем думать.

Мечник Сума, бледный и потный, спешился и принялся бестолково подпрыгивать вокруг пленника. Простоволосый, с залитой кровью бородой (из носа текла), с рукой, повисшей плетью, галичанин еще не сообразил, по-видимому, что с ним произошло. На путаные угрозы мечника отвечал однообразно и матерно.

– Что возишься, Сума? – зашипел великий князь, теряя терпение. – К огню его! Времени у меня всего ничего…

Один из венгерских воевод, оставленный при великом князе, молча спешился, оттеснил плечом мечника, ухватился за больную руку пленника и принялся заводить ее тому за спину. Пленник завопил и упал на колени.

– Сами сгорите в огне пекельном! Бодал я и киевлян, и суздальцев, и всех ваших великих князей!

Князь Изяслав презрительно усмехнулся. Хотен понял, что пленник сам себе вынес смертный приговор, и решил вмешаться:

– Желаешь, галичанин, помереть за своего князя? Так сие у нас скоро не делается! Мы пытать мастера. Отвечай правдиво великому князю Изяславу, и будешь избавлен от муки.

Венгр продолжал молча возиться с пленником, и тот вдруг закричал:

– Буду говорить! Спрашивай!

– Где князь твой? – спросил князь Изяслав небрежно, будто о безделице.

– Был на поляне.

– Далеко ли?

– От города первый лес. Я ездил донести, что мы догнали твой обоз. Князь наш поведал боярам, что не пойдет сейчас на тебя, потому что наша сила отстала. Он решил подождать, пока войско подтянется.

– Повесь его, мечник, – и князь, отвернувшись от пленника, задумался.

Венгр тем временем отпустил пленника, положил десницу на рукоять меча и жестом показал галичанину, чтобы молился. Тот принялся снова материться. Венгерский воевода неуловимым движением обнажил меч, и вот уже сталь блеснула у него над головой. Раздался звук, подобный хрусту разрезаемого арбуза, потом скрежет. Если венгр рассчитывал разрубить галичанина пополам, то это ему не удалось: кольчуга помешала. Хотен с досадой отвел взгляд: венгерская забава прогнала важную задумку, уже почти нарисовавшуюся…

Подтянулись князья и бояре, подъехал и второй венгерский воевода, начали думать. Великий князь предложил немедленно, пока не подошли к Володимирке главные силы, ударить на него. Князья возражали: неизвестно, как у противника дела обстоят теперь, и в любом случае через лес наступать неудобно. Петр Бориславович напомнил, что вроде решили быстро идти на Киев, чтобы застать Юрия врасплох.

– Ладно, не ударим сейчас наудалую, но все равно придется биться с Володимиркой! – начал сердиться Изяслав. – Вы будто не понимаете, что двигаться, как раньше, просто невозможно теперь! Ведь Володимирко догнал нас, и теперь нам опасно подставлять ему спину.

– Но мы потеряем внезапность, – заикнулся было Петр Бориславович.

– Мы по-прежнему перекрываем дорогу на Киев, Петро, а если Володимирка, от которого мы теперь вроде как убегаем, улучит время и разгонит нас по лесам, твоя внезапность, сам знаешь, до какого места нам будет!