Михаил Ланцов - Новая заря

К Коломне подошло объединенное войско, ведомое ханом Тохтамышем Гераем. Под его рукой было войско донских, волжских и уральских казаков, большая и малая орда, астраханские татары, а также черкесы и прочие союзные владетели Северного Кавказа. Ну и, само собой, османский отряд поддержки в пять тысяч янычар и семь десятков различных орудий. Суммарно же численность толком не понять. Но намного больше ожидаемых сорока-пятидесяти тысяч. Тьма-тьмущая. То есть неопределенно до хрена.

Когда это огромное войско стало подходить к окскому льду, произошел прецедент, давно ожидаемый Дмитрием. Ну как давно? С Земского собора 1606 года, ударившего по «кормовой базе» помещиков и бояр.

Романов, Голицын и Шереметьев, командующие поместным ополчением в составе армии Мстиславского, подняли его и увели из расположения войска, благо что стояли не со стрельцами за скрепленными санями, а чуть в стороне. Немного помедлив и переговорив с делегатами от армии вторжения, помещики так и вообще перешли на сторону Герая. Тем более, что там и так уже имелся немалый отряд поместных дворян, недовольный политикой Дмитрия. Тех самых, что уклонились от мобилизации по «уважительным причинам».

Стрельцы, гусары и немцы сохранили верность. Им резонов предавать не было. А помещики с боярами продолжили тренд, послуживший началом Ливонской кампании 1607 года.

Мстиславскому, кстати, тоже предложили перейти на сторону Великого государя, царя и хана Тохтамыша Герая, как его именовали сподвижники. Но князь отказался.

Нет, не потому, что такой верный. Отнюдь.

Дмитрий прекрасно понимал мотивацию Мстиславского. Одинокий, бездетный мужчина в возрасте. Зачем ему это? Тем более что, в отличие от большинства бояр, он смог найти себе место при новом режиме.

— Что было дальше?

— Ничего хорошего, — грустно буркнул князь. — Османы подкатили свои пушки и начали методичный обстрел саней, за которыми укрылись стрельцы. При «Единорогах» была только картечь, а эти били ядрами. Не дотянешься. В семь десятков стволов они разворотили все за час-полтора. Стрельцы побежали. А татары лавой бросились за ними. Рубить.

— А поместные?

— Впереди неслись, — скривился Мстиславский. — Выслужиться явно хотели перед новым господином.

— А тебе как удалось уйти?

— Как стрельцы побежали, так и стал гусар уводить. Мы же с ними в тылу стояли. Стрельцов уже было не спасти.

— А немцы?

— Они тоже стояли в тылу. В них ядром только пару раз попали. Я им приказал отступать к Москве, но как там вышло — не знаю. Видел только, что немцы бегом бросились к ближайшему лесу. За ними часть стрельцов устремилась. Может, и ушли.

— Ясно, — сухо ответил Дмитрий, обдумывая текущий расклад.

— Злишься, государь? — осторожно поинтересовался князь.

— На тебя?

— Да.

— Нет.

— А на кого?

— На себя. Ваше единодушие было странным. Они ладно — знали все. А ты? Или тоже знал?

— Не знал.

— Тогда чего поддержал их?

— Так здраво звучало. Чего не поддержать?

— Да уж. Столько людей глупо положили.

— Что делать будешь? К Москве отходить?

— Зачем? — удивился Дмитрий и прищурился, взглянув на Мстиславского.

— Как — зачем?

— Мы пойдем другим путем, — усмехнулся император. После чего повернулся к дежурному. — Приказ по лагерю. Сворачиваемся. Спешно. Подготовка к марш-броску.

— Есть, — козырнул дежурный и вылетел на улицу.

— Повоюем, — как-то особенно кровожадно улыбнувшись, произнес тому в спину государь.

На самом деле он не был ни разу уверен в успехе кампании. Слишком уж много людей оказалось у противника. По паническим настроениям Мстиславского и его гусар — все сто тысяч. Да еще и семьдесят пушек, которые наверняка увеличились за счет трофейных 3-фунтовых «Единорогов». Очевидно же — шли брать Москву. И возьмут, если Дмитрий ничего не предпримет.

Сколько у него было людей?

Шесть батальонов линейной пехоты. Рота гренадеров. Рота штурмовиков. Рота егерей. Дивизион кровавых гусар. Эскадрон рейтар. Два дивизиона полковой артиллерии. Батарея полевой артиллерии. Ну теперь еще и неполные пять сотен крылатых гусар. То есть примерно четыре тысячи пехоты, тысяча кавалерии и сорок два орудия. Прилично. Но капля в море по сравнению с войском, что привел Герай. Да, у Дмитрия пехота была прекрасно обучена, опережая в плане тактики и техники своих противников на голову, но десятикратное, а то и двадцатикратное превосходство в живой силе и двукратное в артиллерии — это очень и очень опасно.

Хотя, конечно, не фатально.

Вон при Роркс-Дрифт англичане встретились с зулусами без всяких пушек, не говоря уже о пулеметах. Сколько их там было? Полторы сотни. А противника? Около четырех тысяч. И ничего. Победили.

— Государь, — напряженно произнес Петр Басманов.

— Что? — произнес Дмитрий, сфокусировав взгляд на нем. — Боишься?

— Боюсь, — после некоторых колебаний сказал тот.

— Мы все боимся, — поддержал его Мстиславский. — Сила совершенно невиданная. Как ее побить?

— Взять оглоблю — да по хребту.

— Чего, прости?

— Петя, тебе не кажется, что ты повторяешься?

— Но…

— Там, под Смоленском, ты тоже говорил, что врагов слишком много и нужно отступать. Или забыл уже?

— Такое не забудешь.

— Правильно. А тут что? Снова их много?

— Но их действительно много…

— Сейчас зима. А значит, это не так плохо. Вот если бы дело было летом…

— Государь, о чем ты говоришь?

— Зима — значит, холодно. То есть тела тухнуть не станут. И можно будет спокойно, вдумчиво снять с них все ценное, а потом подготовить к погребению, не боясь преждевременного разложения и болезней всяких, с ней связанных. Одна беда — лошадей много побьем. Куда их девать? Мяса же прорва. Шкуры опять же…

— Дмитрий Иванович! — несколько нервно воскликнул Мстиславский. — Их не десять тысяч!

— Так и я не один. Или ты думаешь, что я с ума сошел? Да настолько, что пытаюсь покончить жизнь самоубийством в бою?

— Нет, но…

— Что «но»? Я знаю, что делаю, и прекрасно оцениваю свои силы. Поэтому мы сейчас снимаемся и идем навстречу Гераю. Уверен, он идет по твоему следу. Иначе не стал бы отпускать. Ему нужно разбить меня, после чего идти на Москву. Или думаешь, он рискнет оставить меня в своем тылу?

— Государь, ты уверен? — тихим, робким голосом спросил Петр Басманов.

— Конечно уверен! Сражение будет долгим, но ничего сверхъестественного от нас не потребуется. Просто чуть сложнее, чем обычно. Или ты забыл, как мы взяли Нарву, Ревель и Ригу? Или про тот большой корабль на рейде не помнишь?

Все ушли из палатки, а Дмитрий, сидя в раскладном кресле, задумался.

Катастрофа, что произошла под Коломной, не являлась чем-то удивительным и была вполне ожидаемой. Государь ждал, где и когда прорвет. Вот. Дождался.