Михаил Ланцов - Игра за престол

— Хм. А какая твоя с того польза?

— Вот, — указал Дмитрий на район Никарагуа. — Здесь удобнее всего оседлать торговый путь из Атлантики в Тихий океан. Поначалу поставить две крепости с портами и проложить дорогу между ними. Потом потихоньку выкопать канал и водить корабли.

— А почему не здесь? — ткнул Борис в район Панамского перешейка.

— Здесь узко, да, но еще и горы, да жуткие болота. Видимая легкость влечет за собой большие сложности. Вот. Так что наберу банду по пути в Испанию. Сяду на корабль в Новый Свет, поступив на службу к королю Испании, а дальше как повезет. Удача — дама капризная.

— Большие планы, — усмехнулся Борис, с явным интересом поглядывая на карту мира. Он видал несколько, но таких — ни разу. Кроме того, его удивила та уверенность, с которой царевич ее рисовал. Словно знал наверняка. Но откуда? Многие дальние страны были известны больше по сказкам, чем на деле.

— Главное не в том, что они большие. Главное — там я смогу превратиться из обычной пешки чьей-то игры в самостоятельную фигуру.

— Я так понимаю, что под моей рукой ходить ты не хочешь? Гордый?

— Дело не в гордости. Дело в доверии. Вот скажи — ты доверяешь мне? Я бы на твоем месте не доверял. А значит что? Правильно. Никакого стоящего дела не дашь. И что у нас в итоге получается? Я буду неприкаянным слоняться по Кремлю, старательно избегая попытки меня втянуть в бесконечную череду интриг. Рано или поздно мне это надоест. Признаться, уже надоело, но я пока держусь.

— Пугаешь?

— Тебя? Ты издеваешься? — усмехнулся Дмитрий.

— Хорошо, — после минутной игры в гляделки произнес царь, — а если я поручу тебе какое-нибудь дело? Тебя это устроит?

— Вопрос в том, какое дело и какова степень свободы. После плена я терпеть не могу, когда у меня над душой стоят.

— А что ты хочешь?

— Хочу я много, но не все царству по карману. Мореходный канал на краю света — не самая моя безумная идея. Вопрос нужно строить иначе. Что я могу? Что я знаю? Что могу полезного принести царству? Если дать мне то, в чем я не разбираюсь, — напортачу. Ни державе пользы, ни мне удовольствия. А его без успеха в деле не достигнуть. Если…

— Хорошо, пусть так, — перебил его Борис. — Что ты можешь и хочешь?

— Если брать те вещи, что можно делать, не уезжая в другие города… Ведь ты, я полагаю, меня из Москвы не отпустишь?

— Я бы отпустил, — ухмыльнулся царь, — в Холмогоры или еще куда подальше, но бояре не позволят. Ты нужен здесь. На виду у всех.

— Тогда ничего, кроме военного дела, не остается. Как показала Ливонская война, воинство Русского царства может гонять только диких татар. Столкновений с серьезными современными армиями оно не выдерживает. Обезлюдело царство не просто так. И это при том, что в Польше далеко не лучшие войска собрались. Разве что крылатые гусары хороши, но и те — не все. Уже добрые полвека на поле боя господствуют испанские терции. Их считают непобедимыми и несокрушимыми. Конечно, это преувеличение. Нет несокрушимых армий, но на текущий день это лучшее, что смогли придумать.

— Ты хочешь получить под свое командование войска? — усмехнулся царь.

— Я хочу получить возможность набрать охочих людей для формирования такой терции. Вооружить ее и подготовить к сражениям. А потом сдам, кому укажешь.

— И сколько тебе нужно воинских людей под начало?

— Около трех тысяч для строя и тысячу в обоз. Но тут есть особенности. Терции лучше набирать не из иноземцев, а из своих, местных. Немцев же брать только тех, что осели здесь, семьями вросли. Службу им нести не как стрельцам, а находясь на контракте и полном довольствии, дабы ничего не отвлекало от дел. Тут и жалованье, и кормление, и прочее. А на занятие своими делами — запрет. Сложностей будет много. Сразу все и не обговоришь.

— Четыре тысячи воинских людей, значит, под свое начало хочешь?

— Это полный состав. Много. Поэтому и говорю — не дашь мне столько, ибо не доверяешь. А если и дашь, то ограничишь в делах всемерно или в деньгах. В общем — пустое все это, — махнул Дмитрий рукой. — Зря только воздух сотрясаю. Пустишь в архивы?

— Чего?

— Все равно делать нечего. Хоть со старыми пергаментами повожусь. Попробую толком разобраться с родословной.

— Что-то ты прыгаешь с темы на тему… — покачал головой Борис.

— Я не могу сидеть без дела. Не привык. В плену у меня был каждый час занят делами. А тут, пока ты будешь выдумывать красивый отказ с правдивым объяснением, почему мне войско давать нельзя, я хоть чем-то займусь. Возня кропотливая. Времени должна много отнять.

— Хм, — хмыкнул царь. — Да разбирайся, коли хочешь. Может, что интересное и найдешь.

3 января 1604 года, Москва

Очередной приятный вечер за пыльными, полуистлевшими пергаментами был самым наглым образом прерван царским посыльным. Дескать, Борис Федорович желает пригласить царевича откушать вместе.

Удивился, конечно, обычно-то он так не поступал, держа определенную дистанцию. Но желает так желает. Мало ли? Может быть, решил таким образом сгладить впечатление от какого-нибудь дурного сообщения. Дмитрий немного подумал, пожал плечами, встал, привел себя в порядок и отправился в гости. Благо идти было недалеко.

Зашел. Поздоровался с царем. Перекинулся несколькими ничего не значащими фразами. И проследовал в соседнюю комнату, где был накрыт стол и ожидала царская семья в лице Марии Федоровны, а также сына Феди и дочери Ксении. Снова пришлось здороваться, проявляя уважение и воспитание.

Сели. Помолились.

Слуги сразу засуетились. Стали подносить блюда. Наливать в кубки. И вообще всячески проявлять услужливость.

— Удивлен? — спросил царь.

— Да. Раньше ты старался держать дистанцию напоказ. О том, что меня пригласил, уже сегодня все интересующиеся люди будут знать. Бояре так точно.

— Хм, — многозначительно усмехнулся Борис, давая понять, что на то и расчет. — Как продвигаются твои чтения пергаментов? Удалось что-то интересное узнать?

— И немало, — с улыбкой произнес Дмитрий. В свое время он увлекался этим вопросом, прочитал сотни книг, включая научные монографии и материалы археологических раскопок. Да и вообще — заморачивался изрядно. Поэтому в царских архивах искал только лишь доказательства той теории, что он придерживался ранее. — Мне, по всей видимости, удалось понять, откуда пришел Рюрик.

— Разве в этом есть какой-то секрет? — удивился Борис.

— В годы правления моего прадеда [32] Речь идет о великом князе Иване III. была написана довольно красивая история о том, что Рюрик де происходил от одного из братьев императора Августа Римского. Вот только беда — у Гая Октавиана Августа никогда не было ни братьев, ни сыновей. А он сам стал императором только после того, как его усыновил Гай Юлий Цезарь. О том любой мало-мальски грамотный человек в Риме знает.