Михаил Ланцов - Игра за престол

— Берете свои батальоны и обходите с флангов, — хмуро произнес Дмитрий, обращаясь к вызванным к нему командирам левой и правой линий.

Центральная же позиция возобновила обстрел дальней картечью. К ней присоединились и гренадеры, начав закидывать сгрудившихся у саней врагов гранатами из ручных мортир. Точность отвратительная. Зато моральный эффект! На психику давит изумительно. Да и попадает изредка.

Зазвучали барабаны и флейты. Развернутые знамена затрепетали на ветру. И фланговые батальоны, перестроившись в колонны, демонстративно двинулись в обход позиции врагов. А вместе с ними шли и по батарее полковых орудий.

«На санях» это вызвало бурю волнений.

Минуту маршируют стрелки Дмитрия. Вторую. Словно в кино. Шаг к шагу. Равнение держат. А как пересекли линию саней, так и не выдержали стрельцы. Побежали. Там не требовалось великого ума, чтобы понять, чем грозит такое окружение.

Дмитрий же небрежно махнул рукой, отпуская оба кирасирских эскадрона в атаку. Да, они не предназначались для преследования и добивания. Но здесь и сейчас прекрасно могли выполнить эту роль. Благо что пехота убегает, а не кавалерия. По идее, это были потенциально его люди. Ну, эти, за санями. Однако в текущей ситуации он не мог допустить укрепления войска Шуйского пехотой. Пусть даже такой. Ибо поместная конница без опоры на пехоту становилась совсем уж легкой целью. А с пехотой, да на хороших позициях, приобретала опасность. Второго шанса врагу он давать не хотел.

Сам же царевич подъехал к позициям «у саней» и с грустным, задумчивым видом уставился на эти кучи трупов… К горлу подкатил предательским ком, который едва удалось проглотить.

— Вот и начал я заливать Русь кровью… То ли еще будет…

— Это были твои враги, — возразил Петр Басманов, следовавший следом.

— Мои враги… — медленно, словно пробуя на вкус, произнес Дмитрий. — Срочно готовимся к выступлению! Форсированным маршем! Драгун отправить до Москвы. Пусть разведают обстановку. Нельзя дать противнику оправиться. И да, верни кирасир! Нам нет времени ждать.

— Слушаюсь, — кивнул Петр и ускакал распоряжаться.

Дмитрию следовало бы остановиться на позициях. Добить раненых. Собрать трофеи. Возможно, похоронить тела. Но Шуйский не давал этого сделать.

Еще час-два, и в Кремле узнают — западный заслон пробит.

Сколько Шуйскому потребуется времени, чтобы сбежать?

Очень вряд ли он рванет как есть. Совершенно точно он постарается сформировать обоз с ценным имуществом. Ведь для борьбы за власть ему потребуются деньги. Много денег. А значит, их он бросать не станет. Также нужно организовать какой-нибудь заслон в городе. Возможно, оставить кого-то держать оборону Кремля. Это должно надолго задержать войска царевича, если тот попытается его преследовать. Ну, по крайней мере именно так предположил сам Дима, поставив себя на место своего врага. А значит, что? Правильно! Нужно врываться в город на плечах отступающего врага. И блокировать его в Кремле. Чтобы не утек.

— Быстрее! Быстрее! — нервно выкрикнул Дмитрий, видя, что артиллеристы слишком долго возятся, «упаковываясь» в походное положение. — Дорога каждая минута! Опоздаем — эти скоты столицу спалят! Быстрее!

И солдаты, подстегнутые этой угрозой, зашевелились сильно бодрее. Ведь у многих в этом большом деревянном городе были или дома, или родичи…

1 апреля 1605 года, Москва

Дмитрий Иванович Шуйский укушенным бурундуком носился по Грановитой палате, пытаясь собраться с мыслями. Рядом на лавке сидели и напряженно смотрели на него Шеин с Мстиславским, только что прибывшие от войска.

— Поражение! Как?! Как?! Черт вас возьми! — вновь закричал Шуйский.

— Судя по всему, царевич практически не понес потерь под Смоленском, — сохраняя невозмутимое лицо, произнес Мстиславский. — Кроме того, у него было за три сотни крылатых гусар.

— Что?!

— Он поместных пересадил на трофейных коней и снарядил захваченными доспехами. Я Петра Басманова узнал. Издалека — гусар как гусар. Только когда подъехал на переговоры — опознал.

— Кошмар! Проклятье!

— Когда мы отходили, — продолжил Мстиславский, — пешцы еще держались. Мыслю, у тебя время есть. Пока их добьет. Пока трофеи соберет. Пока сюда дойдет. День, может, даже два.

— Думаешь, продержатся? — скептически поинтересовался Шеин.

— Они к саням прижались. Чай, не дураки, знают, что побегут — конница вырубит. А так — может, до ночи простоят. Там и отступят. Вряд ли Дмитрий будет бросать своих пешцев на приступ. Мыслю — не поступит так. Это войско — все, что у него есть. А он не дурной так бестолково его стачивать. По крайней мере, нас он принял очень толково. Даже до рубки дело не дошло. Сколько его людей там легло? Почитай никого и не зацепили.

— И не говори, — покачал головой Шеин. — Как детей малых побил.

— Да ты не печалься, — ободрительно похлопал его по плечу Мстиславский. — Откуда же нам знать, на что его войско способно? Это ты, Дмитрий Иванович, промахнулся. Нужно было с ним под Смоленск своего человека слать. Чтобы знать, что к чему.

— Так слал! Слал! — нервно воскликнул Шуйский. — Как концы в воду. Даже не знаю, жив ли.

— А это еще что за шум? — насторожился Шеин. Все прислушались. И мгновение спустя бросились на кремлевские стены.

Несколько минут стремительного бега. И вот она, стена.

— Проклятье! — закричал Шуйский, увидев штандарт с белым «единорогом» на красном поле.

Царевич лично возглавил отряд кавалерии, сведя воедино кирасир и поместных. И повел их на город. Драгуны присоединились уже возле Москвы, доведя общую численность конного войска до четырех эскадронов.

— Закрыть ворота! — истошно завопил Шеин, по спине которого побежал холодок. Да, в Кремле было около тысячи поместных дворян. Все, кто выжил в той атаке и не разбежался по дороге. Но не далее как несколько часов назад он уже успел удостовериться — численное превосходство для царевича не помеха.

— Ты же говорил, что ему еще день-два там возиться!

— Значит, пехоту оставил, а сам с конницей бросился преследовать, — задумчиво произнес Мстиславский.

— Зачем? На что он надеялся? Наскоком взять Кремль? — продолжал нервничать Шуйский.

— Не знаю, — с небольшой задержкой ответил Мстиславский. Он лгал, прикидываясь дурачком. Но разводить дополнительную панику у и без того не вполне вменяемого Шуйского не желал. Для Федора Михайловича было вполне очевидно, что царевич оставил пехоту разбираться с пехотой, а сам выступил с простой и ясной целью — блокировать своего оппонента в Кремле. А потом там и добить. Ловушка захлопнулась. — Да и чего нам бояться? — Максимально спокойным голосом продолжил он. — У него нет ломовых орудий. Пехота подойдет чуть позже. Но это делу не поможет. Чем он будет стены ломать? Картечью? Пойдет на приступ? Так милости простим — в сабли и примем. Не все потеряно. Мужайтесь!