Евгений Гузеев - Будь здоров, жмурик

Потом, зарывшись в стогу, мы с Валечкой долго нежились, наслаждаясь близостью или, возможно, это было проникновением наших фантомных тел друг в друга, и уж, конечно, не таким примитивным образом, как это пошло практиковалось в том мире, то есть отдельными ограниченными местами соприкосновения специально для этих целей приспособленных органов мочеполовой системы. Тьфу, действительно, как это было все глупо, смешно и противно, особенно вспоминая отсюда, из рая. Назвать нынешнюю нашу близость грязно по-русски или современным продвинутым иностранным словечком из трех букв, которое почему-то Толик знал, я решительно не мог. Но, как мне показалось, это уже был один из важных уроков новой жизни, и медленно, но верно, моя душа развивалась в нужном направлении. Наверно, скоро смогу летать, как Толя, изучать свою бывшую планету, ее историю, культуру и прочее, а потом другие планеты.

Неожиданно я понял, что Вали давно уже рядом нет, она пропала, и я не мог понять, когда и как это произошло – не провалилась же в стог. Но было уже как бы утро. Петухи запели, розовый рассвет заиграл на всем белом, что можно увидеть вокруг, какие-то картинные крестьяне уже трудились неподалеку в поле, пастух, играющий на ходу на свирели, вел по дороге свое коровье стадо на пастбище, пританцовывая, как Леонид Утесов в Веселых ребятах, а рядом бежали две не менее веселые собаки. Скрипели телеги, везущие сено. Воздух искрился не поддающимися описанию красками и светом, наполняя этот кусочек рая радостью потустороннего бытия. Боже, какое чудное утро! Как хорошо, какое волшебное спокойствие на душе, гармония и радость от всего происходящего вокруг. Ни машин, ни милиционеров, ни транспарантов и портретов политбюро, никакой ненужной суеты и спешки. Я еще некоторое время наблюдал за этим утренним спектаклем, не чувствуя ни усталости, ни лени или какого-либо беспокойства по поводу грядущего дня.

Вернувшись в домик, я сначала заглянул в окошко, дома ли Толя, не ушел ли он с утра пораньше по своим ангельским делам. Неожиданно я увидел его висящим в петле. Толя, ко всему этому ужасу, раскачивался, словно только что спрыгнул с табуретки, которую поставил чуть в стороне от крючка, к которому была привязана веревка. Ангел, висящий в петле – вот это картина! Нет, я не испугался, так как не был уже человеком в земном понимании с соответствующими реакциями и эмоциями, но, будучи хоть и нематериальным существом, все же поспешил в дом, чтобы помочь самоубийце. Войдя внутрь, я увидел повешенного таким, какими их всегда описывают в страшных романах, за исключением наличия крыльев, и бросился было снимать с петли. Вдруг Толя встрепенулся, крылья его запорхали, как у лебедя, и он поднялся вместе с петлей под потолок, слегка ударившись о дубовую балку. Тотчас на лету он снял рукой ослабленную петлю со своей шеи и головы и приземлился, а вернее просто рухнул на пол.

– А вот и я, – с юмором произнес он и поклонился при приземлении, словно балерина в Лебедином озере. – Ну что, испугался?

– Это что, опять шуточки? – спросил я.

– Ну, а что такого, не понравилось? Юмор же…

– Да нет, не очень. Я не против черного юмора, но, мне кажется, для ангела-хранителя – так себе юмор, – ответил я.

– Подобные вещи я иногда делаю для того, чтобы лишний раз убедиться в своем бессмертии и неуязвимости. Ведь это же так приятно избавиться навечно от страха смерти, не правда ли?

– Ну, если в этом смысле, то может быть. Хотя мне трудно судить, сам не пробовал ни разу. И вообще пока нет желания на такого рода эксперименты с петлей, тем более не имея крыльев. Да, насчет крыльев. Толя, у меня к тебе дельце по амурной части.

– Ну, ты меня с этими., с мелкотой этой не путай. Я ангел-хранитель, а не какой-нибудь пухленький амурчик со стрелами. А этот письменный прибор с амуром – это так…

– Я понимаю, но хочу спросить совета. Дело в том, что я в стогу ночевал не один.

– С ненаглядной певуньей в стогу ночевал, – неожиданно запел Толя песню, не относящуюся к его времени – и это откуда-то знал.

– Вот, вот. Моя юношеская любовь Валечка приходила. Так что сейчас, в данный момент, у меня в голове обе эти женщины, и я не знаю, что мне делать дальше. Встречаться с одной по вторникам, с другой по пятницам, или как? Ну, и третья явится – бессмертных на земле не бывает, только разве что Ленин и Кащей Бессмертный.

– Ой, блин, я ж ее предупреждал… Она обещала… Нет, все равно приперлась, в первую же ночь. Тьфу ты. Да, брат, боюсь, придется тебе на расчленение души согласиться.

– Да пошел ты… А по-другому нельзя?

– Не знаю. Кстати, мы можем в порядке эксперимента посоветоваться с властью. Интересно, что скажут. Точно, вот идейка-то…

– С какой еще властью? С богом, что ли?

– Ну, причем здесь бог. До тебя ли ему? У нас есть жмурики всех сортов. Есть любители давать советы трудящимся. Мне ведь по программе нужно тебя познакомить с совершенно непохожими друг на друга райскими уголками и местечками, ибо ты новоумерший, несмышленый еще. Я тебе говорил, здесь у каждого – свой рай, поэтому тебе будет полезно знать, какой тут дурдом иной раз встречается, то есть разнообразие неожиданных вариантов я имею ввиду. Не знаю, может и мой рай – комедия, но тут ведь бесчисленное количество и других весьма любопытных мест. Чай будешь? У меня сгущенка есть.

Мы прошли пешком по узкой тропинке, что начиналась незаметно за домом Толика и вела в сторону сказочного леса. Оба мы были в скромных советских костюмах мышиного цвета и при галстуках. Галстуки тоже были не очень – тошнотворной расцветки серого с коричневым. У Толи был дипломат в руках, а сзади привычно болтались лебединые крылья, и опять было не понятно, растут ли они из ткани или каким-то образом протащены через дыры на спине пиджака. Насчет прикида я не стал пока интересоваться. Узнаю, подумал, в чем тут гвоздь. Пройдя лесную чащу, мы неожиданно оказались на другой стороне лесной зоны, но вовсе не в сказке, а на прозаической автобусной остановке среди неприхотливой и знакомой до боли природы. Это было кольцо обычной дороги, а автобусная остановка представляла собой лавочку, стоящую под навесом, сооруженного из трех бетонных стен и крыши. Типичное советское строение, почти будка, но, слава богу, без окурков и экскрементов поблизости, и не заплевано было тоже. Бетонная урна, кстати, стояла на своем месте сбоку – грубый дизайн, но, однако, мусора в ней тоже не было и не просматривалось никаких следов грязи. Не было и пошлых надписей. Куда-то вдруг подевалась сказочная страна Толи – детское впечатление моего ангела-хранителя от гобеленового ковра и разных там прочих картинок с голландскими и южно-европейскими сюжетами и пейзажами от средних веков до восемнадцатого рококо-века – это по моим приблизительным оценкам. А тут, в пяти шагах, вдруг снова оказался наш родной СССР, только приукрашенный, как на картинах советских художников и в цветных кинофильмах 50-годов. Вот и красный новенький автобус ЗИС 155 не замедлил появиться на дороге, заасфальтированной грубо, но более-менее аккуратно.