Евгений Гузеев - Будь здоров, жмурик

Херувимчики заиграли «Прощание славянки». Такой музыкой обычно провожают. Это меня, что ли? Странно звучала знакомая мелодия на этих маленьких, словно игрушечные, инструментах, знакомых по библейским картинкам с изображением ангелочков. Поезд тронулся. Тут я только обратил внимание, что Толя махает оркестру, словно дирижер военного оркестра. Не переставая дирижировать рукой, он, еще раз обернувшись мельком, помахал мне левым крылом, ибо руки были заняты, и тихонько сказал:

– Ну, чо, будь здоров, жмурик ты наш несостоявшийся.

Я уже привык, что слышу при желании даже шепот на непривычно далеком расстоянии и поэтому услышал. В ответ я тихонько кивнул. Толя уже повернулся к оркестру, но тоже чуть заметно кивнул – в раю можно видеть не только глазами.

Вернувшись на свое спальное место и приняв горизонтальное положение, я задумался. Налетели грусть, и печаль, но они были какими-то светлыми и безболезненными, пока еще райскими. За окном купе все еще мелькали неописуемые красоты потустороннего мира. Думал, как много и как мало я успел увидеть здесь в бесконечном раю. Надо было узнать и получить ответы на множество вопросов, которые крутились в моей фантомной голове, а я этого не сделал, поступил как-то по-земному беспечно и нерационально. Правильно ли я решил – вернуться? Или может быть, кто-нибудь подсказал мне сделать именно так? И Люба здесь вовсе непричем?

Не знаю, сколько времени прошло, ибо нет его в раю, но вот, наконец, поезд въехал в туннель. Теперь я стал думать о ней, о Любе, своей будущей матери. Сомнения стали отпадать и вскоре полностью пропали. Внутри меня возгоралось все сильнее и сильнее какое-то странное теплое пламя. Меня грело изнутри предвкушение новой земной жизни, полноценной, непростой, но наполненной любовью, и радость от того, что жизнь эта временна, что все же сбудется возвращение обратно в эту вечную страну Толи и всех прочих жмуриков-мечтателей. Знать бы это всю жизнь, было бы проще перенести все невзгоды. Но сейчас для меня было важным и главным еще раз родиться и познать то, чего я был лишен в прошлой жизни. Будто путешественник и исследователь, я буду скитаться по жизни, разъезжать на ослике, собирать лучшие сказки, легенды, тосты, а потом со всем этим вернусь в рай и буду создавать свой собственный, одному мне понятный, музей бесценных экспонатов, и плевать, что кроме меня никто не будет понимать истинной ценности этих сокровищ, пожимать недоуменно фантомными плечами.

Скорость экспресса нарастала, но сначала все было как в обычном туннеле, даже будто свет редких фонарей мелькал в окошке. А потом исчез поезд, остался только туннель и я, летящий в нем, будто по инерции. Впереди замаячила развилка. Я знал, что мне надо направо. Через какие-то дурацкие и нелепые перевоплощения я, в конце концов, влетел в Любину матку и обрел конкретную форму, слившись с тем, что уже появилось до прибытия моей души и держало для нее место. Что дальше? Но это уже другая история, до которой мне надо еще дорасти. Кстати, Толино перышко пока со мной. Вот кто-то потом удивится-то.