Александр Михайловский - Смоленский нокдаун

Василий тоже молчал. Только что, когда с нами была Марина, он был весел, оживлен и блистал остроумием. Но теперь он будто бы смущался чего-то. Он барабанил пальцами по рулю и бросал на меня быстрые взгляды в зеркало — в темноте я видела лишь блеск его глаз. Я подумала, что, наверное, не стоит сидеть с ним в машине долго — во-первых, это было не совсем прилично, а потом, он и сам может неверно это истолковать. Хотя… он ведь тоже «оттуда». Я уже успела понять, что у «тех» людей отсутствуют условности, свойственные нашему времени — особенно в том, что касается мужчин и женщин. Трудно сказать, хорошо это или плохо, но склоняюсь к первому. Поэтому, заставив себя наплевать на приличия, я продолжала сидеть в машине. При этом мне казалось, что Василий понимает меня правильно. В его обществе мне было уютно — исходила от него некая надежная сила, веяло от него порядочностью и честностью. И, кроме того, он был привлекателен — почему-то я заметила это только на обратном пути. Своей статью, широкими плечами и благородным лицом с массивным подбородком он напоминал Владимира Маяковского.

Василий первый нарушил молчание.

— Ну и как, Варвара, понравилось вам у нас? — спросил он.

— Да, — ответила я. — Очень понравилось. Красиво, интересно, люди выглядят так необычно…

— Эх, а мне больше здесь, у вас, нравится, — со вздохом сказал Василий, слегка потягиваясь. — И люди здешние нравятся. И вообще, весь ваш жизненный уклад, то

Его слова несказанно меня удивили. Я-то склонна была считать, что мы кажемся людям из будущего отсталыми и немного наивными. Ведь у них — технический прогресс, прорыв в медицине, они так много знают и умеют… Они свободны от условностей и так уверены в себе, что даже могут выглядеть как угодно, хоть пугалом огородным. И никто их не осудит, не будет показывать пальцем… Девушка с полувыбритой головой и рыбьим ртом гордо цокает каблучками по блестящему полу магазина, и ни один человек не покрутит пальцем у виска… А эти ужасные штуки у них в губах, на бровях — и у девушек, и у парней — словно у папуасов каких; татуировки на руках, на плечах, на шее! И похоже, что это самое обычное дело у них… Так вот — наверное, это совсем не плохо — нет, не то, что там ходят подобные чучела, а что люди не осуждают ближнего за его внешний вид… Вот я, к примеру, осудила бы, окажись в нашем поселке персона, подобная той кошмарной девице с губами на пол-лица. Да чего там я — остальные бы засмеяли, грязью бы закидали и побрили бы полностью такую особу! И сдали бы потом в психушку. А они — нет, ходят и никакого внимания не обращают на то, как выглядят другие. Ну а вообще-то большинство там, конечно, прилично выглядят, ну, если не считать странной одежды. Девушки вообще носят какие-то рейтузы, да еще и заношенные до дырок, через которые просвечивает нижнее белье! [37]И никто — НИКТО — на них даже не смотрит с неодобрением, и мужчины не кидаются на них с гнусными намерениями! У нас бы такая девушка и десяти шагов бы не сделала — если бы мужик в кусты не затащил, так бабуськи под крики: «Свят-свят-свят! Изыди, Сатана!» в плевках бы утопили…

И вот странное дело — я вижу достоинства мира будущего, а этот Василий восхищается нашим миром, нашими людьми…

— Они, местные, ну, то есть, «ваши» люди, — смущаясь, сказал он, — они какие-то настоящие, не то что наши. Нет, и у нас много хороших, правильных людей, а иначе и воевать сейчас было бы некому, но и людей с пониженной адекватностью и социальной ответственностью у нас тоже предостаточно. Панки, готы, кришнаиты, баптисты и прочие сектанты, а также поклонники японской секты «Аум Синрике». Некоторые люди будто отравились излишней свободой и всеобщей грамотностью,

— Василий! — возмущенно воскликнула я. — Излишней свободы не бывает! Свобода — это естественное состояние человеческой психики!

— Тише, Варвара, — Василий приложил палец к губам. — Не надо так кричать. Ночь на дворе и люди спят. Свобода — это естественное состояние психики обезьяны-шимпанзе. Такая свобода у нас называется избалованностью и вседозволенностью. Такие люди тоже есть, но их немного. Просто у нас они, как грязная пена, плавают по поверхности, и поэтому их хорошо видно и слышно — всякого рода блогеры, либеральные журналисты и светские тусовщики. Внутренняя пустота заставляет их по всячески выделываться и извращаться, коверкая свой внешний облик, лишь бы выделиться, лишь бы не быть как все.

Так они и выглядят, как сбежавшие из зоопарка синеносые павианы среди людей. Татуировки, пирсинг, кольцо в нос — все признаки дикарей-людоедов налицо. Я уже не говорю о том, что большая часть этих так называемых «иарких личностей» страдает алкоголизмом и наркоманией, обычно не доживая и до тридцати лет. Так что никакая это не свобода, а признак глубокого социального и психологического регресса. Так сказать, антиэволюция от человека обратно к обезьяне.

Немного помолчав, Вася вздохнул и продолжил:

— Естественное состояние человеческой психики, Варвара — это состояние осознанной необходимости. Молодой парень, как и все, хочет жить, но он понимает, что свою страну надо защищать, а потому идет в военкомат и записывается добровольцем в Красную Армию. Юный лейтенант понимает, что его могут убить, но он командир, а потому первым с криком «За Родину!» выскакивает из окопа под немецкий пулеметный огонь. Девушка-красавица, спортсменка и комсомолка, хочет жить, любить и завести с любимым семью, но осознанная необходимость ведет ее в военкомат и делает бойцом зенитно-артиллерийского полка. А как другие женщины и подростки, заменившие ушедших на фронт мужчин, по шестнадцать часов в день добровольно стоят у станков, лишь бы дать сражающейся стране так необходимое ей оружие… Именно ради них, наших сражающихся предков, мы и пришли сюда, чтобы помочь загнать гитлеровского зверя обратно в его логово, где он и издохнет. Именно за настоящих людей идут в атаку наши танкисты и мотострелки, броней и огнем вбивающие в землю белокурых бестий, возомнивших, что им дозволено все. Именно ради них наносят удары по врагу пилоты наших ВКС. Именно за них, за настоящих людей, мы готовы порвать Германию с ее Гитлером, а потом вернуться и навести порядок у себя дома. Уж больно давно там не гуляла железная метла и не выбрасывался на помойку мусор. Из-за этого обнаглевшие крысы у нас стали думать, что это они в доме хозяева. А что касается свободы, то она, конечно, хороша, но только тогда, когда не противоречит необходимости, не развращает человека и не делает его говорящим животным.

После этой его горячей речи мне стало стыдно. Зачарованная увиденным сегодня, я подпала под чары будущего, я судила о нем крайне субъективно… А оно, оказывается, не такое уж идеальное. И даже страшное порой… Я невольно содрогнулась, пытаясь вообразить себе ту сторону жизни двадцать первого века, о которой вскользь поведал Василий.