Александр Михайловский - Смоленский нокдаун

— Мой добрый Вильгельм, — сказал Гитлер, глядя на ничего не понимающего фельдмаршала, — я понимаю твое потрясение, но давай перейдем к делу. Обстановка на фронте группы армий «Центр» в последнее время чрезвычайно осложнилась, и ты мне нужен для того, чтобы постараться хотя бы частично исправить ситуацию.

Тут надо понимать, что о «марсианах» знали только те, кто непосредственно имел с ними дело (как правило, те солдаты, офицеры и генералы, которые воевали на восточном фронте). Всех остальных нацистская пропаганда держала в полном неведении, и ведь кампания Геббельса по запугиванию народов Европы ужасной марсианской угрозой на самом деле еще не началась. А уж в группе войск на Балканах (это вообще медвежий угол, где живут одни славяне) пока даже и не слышали о тех событиях, которые последние три недели происходили на Восточном фронте. Поэтому Гитлеру пришлось кратко, не вдаваясь в ужасные подробности, ввести своего генерала-фельдмаршала в курс дела. Ведь если тот будет не осведомлен, «марсиане» получат над ним лишнее преимущество.

— Так значит, — спросил в конце этого рассказа генерал-фельдмаршал Лист, — насколько я понимаю, против нас выступает прекрасно вооруженная превосходящим оружием будущего чудовищная помесь древних спартанцев, великих героев Валгаллы и самих господних ангелов, ибо недопустимо смертному человеку быть таким совершенным. Но при этом мы против них не в состоянии выставить ничего, кроме войска, которое пришлось по мелочи выскребать либо с других участков фронта, либо из тыловых гарнизонов? Канцлер Бисмарк, если я не ошибаюсь, называл это настриганием шерсти со своих собственных яиц.

— Да, мой добрый Вильгельм, — подтвердил Гитлер, — единственный подвижный резерв, который я смогу тебе дать, это 29-й мотокорпус — его первые эшелоны только начали прибывать в Минск. Используй его с умом. Все остальное будет либо маршевыми пополнениями, либо большим количеством мелких подразделений, которых еще потребуется хоть как-то организовать. Я же тебе не большевистский вождь Сталин, который одним движением пальца способен мобилизовать и двигать к фронту целые армии. Там, у русских, миллион туда, миллион сюда — это мелкие расчетные единицы, и тратят солдат их генералы не глядя и без счета. У Германии просто нет такой возможности, потому что у нее и так уже на счету каждый солдат, а враги свирепы и неумолимы. Но могу тебе обещать, что в связи с важностью задачи ты будешь получать такие пополнения в первую очередь. Что хочешь делай, а перекрой «марсианам» путь к Фатерлянду. Иначе мы тут погибнем все до единого.

— Хорошо, мой фюрер, — кивнул генерал-фельдмаршал Лист, — я возьмусь за это дело. Да только распорядитесь, чтобы мне предоставили всю информацию, какая имеется по поводу этих «марсиан», даже самую сумасшедшую. В конце концов, должен же я знать, с чем сражаюсь…

8 сентября 1941 года. 19:35. Брянская область, райцентр Сураж.

Учительница немецкого языка, переводчик и дворянка Варвара Ивановна Истрицкая.

Утром у меня не было и минутки, чтобы пообщаться с мамой — я чуть не проспала на работу. Так что разговор мы отложили на вечер. Весь день меня беспокоило осознание необходимости сказать маме о том, что вечером у меня намечено свидание… Как бы она не обиделась, что у я уделила ей мало времени…

На работе мне с Василием встретиться не довелось — видимо, его не было в этот день в штабе. Я с трудом скрывала одолевавшее меня волнение и приподнятость, надеясь, что коллеги ничего не замечают. Еле дождалась, когда закончится рабочий день…

Когда я вернулась домой, там меня уже ждал горячий самовар и нарезанный кусочками торт, купленный мной в торговом центре будущего. В вазу было насыпано ассорти из конфет того же происхождения. Мама сказала, что она даже не пробовала ничего — ждала меня. Ну и, конечно же, она испекла мой любимый пирог с малиной…

Мы приступили к чаепитию. Торт оказался божественно вкусным (вот уж не знаю, почему Марина критикует выпечку будущего, толкуя про какие-то пищевые добавки; впрочем, возможно, что я их просто не ощущаю). А конфеты… как конфеты, не особо впечатлили.

Я стала рассказывать маме о своей экскурсии в будущее. При этом я заметила, что она смотрит на меня с некоторым недоверием. Наверное, ей казалось, что я приукрашиваю. Да и сама я сейчас вспоминала свое приключение (а иначе и не назовешь) словно удивительный сон. Все, что я увидела ТАМ, было так невероятно! Наверняка каждому человеку свойственно хоть как-то представлять себе будущее. Но теперь, увидев это будущее воочию, я пришла к выводу, что ВОТ ТАКИМ его, пожалуй, не видит никто из моих современников.

Сама я до этого не особо задумывалась о том, как все будет лет через семьдесят-восемьдесят — никогда не обладала буйной фантазией. Но, будучи по натуре оптимисткой, я тем не менее предполагала, что люди там такие же, как и мы, только более улыбчивые и приветливые, красиво одетые, у них одухотворенные лица. Будущее виделось мне спокойным, в нем отсутствовали кровопролитные войны и потрясения. И человек в нем являлся существом с высоким интеллектом, который на протяжении жизни всячески совершенствовал свою личность, делая упор на духовность. Мне представлялось, что там, в грядущем столетии, преимущественно царит атмосфера философского созерцания, жизнь течет неторопливо и размеренно…

Похоже, моя мама думала так же. И потому она все ахала и качала головой, слушая мой рассказ о двадцать первом веке. Я пустила в ход весь свой словарный запас, но, кажется, так и не смогла донести до нее истинного представления о нем. Как я могла передать ощущение блеска и скорости? Это было основное, что я ощущала там — совершенно противоположное моим собственным предположениям.

— Там мимо меня проходили очень разные люди… — рассказывала я. — Мне казалось, что они все куда-то торопятся. Лица у них не то чтобы улыбчивые, но и не суровые. Вообще, знаешь, у меня создавалось впечатление, что они все погружены в себя и не очень любят общаться друг с другом. У многих из них я видела в руках маленькие прямоугольные коробочки, примерно с портсигар размером, помещающиеся в ладони; одни прикладывали их к уху и разговаривали при этом, другие смотрели на светящийся экран на этих коробочках — так внимательно, что едва не наталкивались на других людей. А у иных в уши были воткнуты миниатюрные наушники и провода от них шли к этим странным приборам…

— Как любопытно! И что же это за устройства? — заинтересовалась мама.

— Я точно не представляю, что это такое, но Марина называет их сотовыми телефонами, и, судя по ее словам, это настоящее чудо техники…

— Телефон? Переносной? — поразилась мама. — Размером с портсигар и без всякого провода, на манер рации?