Андрей Сиваков - Взвейтесь соколы орлами!

А уж запойных кочегаров с механиком и искать не пришлось. Они все пьянь.

Особенно судовые механики.

Марик, Жанна, Зинуля и Мерлин оставались ждать нас на берегу. Мы же должны были доставить нашу зверобойную команду на Чукотку, побыть там с ними с недельку и вернуться в Сан-Франциско. А уж забирать их осенью по первому снегу. Лёнька Брежнев купил по полдюжине почтовых голубей и голубок. Голубок у себя в комнатах разместили наши барышни, а вот их голубиных мужей Лёнька взял с собой на случай экстренной связи. Ещё по моей просьбе Гаранчук загрузил пару дюжин разобранных пустых бочонков с обручами. Несколько мешков с крупной солью. Всего и не перечислить.

Отчаливали по традиции на заре. С берега нам махали платочками. Не обошлось и без слёзок. Шли ровно, но не удаляясь от берега. Шкиперу пить не давали. Вахты поделили между собой я, Сигаев и Кондрат. Самую трудную ночную вахту – «собаку» – доверили шкиперу. Благополучно миновали Сиэтл и Алеутские острова. Близилась конечная цель нашего пути. Но на Чукотку-то нам надо было свернуть налево, а к устью реки Ном на Аляске направо. Помните у Жюля Верна – «Пятнадцатилетний капитан?» – Я не Негорро, я Себастьян Перейра!

Топор под компас – это грубо. Достаточно маленького магнитика и пары бутылок рома на ужин шкиперу. На ночную вахту он не заступил вообще, а днём лишь к обеду поднялся в рубку, осоловелым взглядом проследил за стрелкой компаса и тут же рухнул досыпать. А мы благополучно вошли в устье реки Ном и заякорились. Всем было объявлено, что мы на Чукотке.

Началась авральная разгрузка. Первым делом ставили палатки, заносили в них печки-буржуйки, сгружали дрова, доски для нар и всякую разную утварь.

Мы с братом, чтобы не мешать, оседлали лошадок и вместе с Плаксиным отправились осмотреть окрестности. Снег ещё не везде сошел. В ближайшем перелеске брат что-то увидел, вскинул винчестер и прогремел выстрел. Когда мы подъехали, то увидели его трофей – здоровенного лосяру. Рога, как лопаты. Я подмигнул брату:

– Мечты сбываются!

Плаксин остался охранять добычу от волков, а мы вернулись в лагерь, чтобы на наших лошадках казаки в телеге привезли мясо. Разделывать решили прямо там, а сюда доставить уже готовую продукцию. Брат попросил отдельно отсечь голову и доставить в целости. Намечался грандиозный пикник с шашлыками из свежанины. Всеобщее оживление царило вокруг.

После плотного ужина и обильных возлияний, спать решили пока на Шмаре. И лошадок туда же загнали обратно от волков. Шкипер иногда приходил в себя, но про него ещё Галич пел:

Да и темени-то как таковой не было – начинался полярный день.

Голову лося уложили в ящик со льдом и запихнули на ледник в трюме.

Поздно ночью ко мне в каюту зашёл Леонид Иванович и показал несколько золотых самородков. Один величиной с Сигаевский кулак и несколько с куриное яйцо:

– Это я так, отошёл по нужде и сапогом ковырнул снег. А под ним вот.

– Когда завтра всё устье осмотришь, то увидишь, что оно напоминает очертаниями Египетского сфинкса. Так вот у него под хвостом такие прямо поверху лежат. Но пока шкипер, механик и кочегары тут, то про старательство забудь. Налаживай быт и всё такое. Только когда мы отплывём, начни собирать драги. А это золотишко припрячь. Потом подаришь своей Ирине на почин.

Уже через три дня лагерь был готов. Жилые палатки, камбуз – столовая. Отдельная палатка под лазарет. В ней и жил доктор. Лёнька Брежнев приютился у казаков. На утро планировали отплытие. Механика и кочегаров загнали в машинное, поднимать пары. Шкипера и укладывать не пришлось – не его вахта. Пусть проспится как следует. Похмелиться ему уже не давали.

В разговорах мы упоминали только Чукотку. Так что вся команда была уверена, что побывала на Чукотке и в портовых кабаках это не раз повторят.

Когда же шкипер окончательно протрезвел и встал за штурвал, магнитик я уже удалил – мы держали курс на Сан-Франциско. Когда швартовались, то я стоял у самого края борта. Шкипер чего-то перерулил и «Шмара» не слабо припечаталась к причалу. Меня выбросило за борт. Я полетел и шмякнулся на тюки с пенькой. Повезло. А надо мной уже склонилась Зинуля:

– С прилётом, любимый! – прозвучал наш пароль. И долгий, долгий поцелуй.

В Сан-Франциско нам делать было больше нечего. А самое лучшее времяпрепровождение это путешествие. И мы решили посетить Гавайи. Гнать туда «Шмару» не имело смысла. Да и комфорт не тот. Мы взяли билеты-люкс на круизный лайнер. Голубок оставили на попечение Мадам Славы.

Шли до Гавайев с полным комфортом. Пару раз поштормило маненько, но выдержали. С каждым днём в пути становилось всё теплее. Я предложил нашим дамам пошить себе купальные костюмы. А Валерочка Сигаев тут же набросал эскизы таких бикини, будто подсмотрел их из века 21-го. Мерлин оценила его творения простой фразой:

– Чем прикрываться этими тряпочками, проще купаться голыми!

– Но мы же будем не только купаться, но и загорать! – возразила ей Жанна:

– А вот когда в лёгком полумраке спальни женщина снимет с себя всё, то незагорелые места будут светиться, как луч от паровоза и притягивать мужской взор похлеще любого магнита!

И откуда она, интересно, всё это знает? На Гавайях нам очень понравилось. Купались и загорали днями напролёт. Как-то арендовали прогулочную яхту и отправились на остров Кауаи. Ведь когда-то, пусть и не долго, этот островок принадлежал Российской Империи. И на нём была даже Елизаветинская крепость – Форт Елизаветы. Но русские там недолго продержались и ушли сами. Островок был небольшой, округлый и в военном отношении беззащитный. Оборонять такой в случае нападения супостата было бы невозможно. Любая блокада с моря была бы гибелью для гарнизона.

А подвоз боеприпасов и провианта был очень затруднён, из-за растянутости коммуникаций. Но посмотреть на развалины крепости было интересно.

Любое сидение на одном месте надоедает. И мы вернулись во Фриско.

Слава передала мне записку, полученную с голубем. Там стояла только цифра 6. Это означало, что добыто было уже шесть тонн золота. Отличный результат для месячного труда. Но впереди было ещё почти пара месяцев и мы решили двинуть обратно в Нью-Йорк, лишь бы не сидеть на месте. Проезжая через штат Невада, я подумал: – «Ведь Лас-Вегаса ещё и в помине нет. Вот бы приобрести в этой пустыне за бесценок с десяток гектаров земли. Тогда и правнуки были бы обеспечены на всю жизнь. И их правнуки тоже».

В Чикаго пришлось задержаться на недельку. Майор Сигаев посетил местную филармонию и там запутался в струнах. Одну арфистку даже с собой прихватил, правда без арфы. В Нью-Йорке первым делом наведались к Попову. У того наметился явный сдвиг в изобретении беспроволочного телеграфа. Никола Тесла всячески ему в этом способствовал. В Российском торгпредстве нас ожидало письмо от Лёвушки. Он уже закупил бальзу в Венесуэле и отправлялся в Аргентину. Все наши средства лежали в американском Сити-банке. Мы перевели на счет Шароглазова ещё полмиллиона долларов. Лёвушка же тратил их от его имени. Съездили и в Вашингтон – столицу САСШ. Осмотрели Капитолий и Белый дом. Это были единственные красивые здания в этом городишке. Разве такой должна быть столица одной из великих стран мира? На верфях в Филадельфии работы шли полным ходом, но были ещё далеки до завершения. Я внёс некоторые поправки в эскизы, но в целом остался доволен. Барон Марк Николаевич вёл путевые замётки под общим названием – «Одноэтажная Америка». Может, когда и опубликует их, а может, и потеряет. Баронесса Жанна грустила и всё что-то отмечала в своём календарике. Пора было и возвращаться во Фриско.