Андрей Сиваков - Взвейтесь соколы орлами!

Дружный смех был мне ответом. Я подсел к Жуковскому:

– Меня интересует, почему на скорости 400 он подрагивать начинает?

За Николая Егоровича ответил дядя Лёша:

– Так пропеллеры-то на глазок стругали. А коли и под них науку подвести, так и дрожать не будет!

Все же с таким народом в космос мы полетим первыми.

В «Славянском Базаре» обедали уже без напряга. Лев Давыдович заказал себе жареного поросёнка, а все остальные взяли свиные отбивнушки. Ведь в Израиле таких лакомств не будет. Все дальнейшие переговоры я поручил Лёвушке Кнэпу. Два Льва быстрее найдут общий язык.

Домой возвращались поездом. Хотя был велик соблазн за пару часов долететь на Орлах. За три последующих дня их ещё два собрали.

Но из-за соображений секретности светить их пока нельзя. В поезде я подсел к Патрикееву за советом:

– Дядя Лёша! Самолёты мы начали печь, как блины. Скоро ставить будет некуда. Винты Жуковский обещал рассчитать – не вопрос. А вот где техсостав-то брать? Пока сборщики обслуживают, а потом? Надо свою техническую школу открывать. А это геморрой.

– А всё прост-таки. Не надо никакой школы. Поезжай по воинским частям и набирай себе солдат после первого года службы. Присягу-то они уже приняли, а гоняют их как пуделей по манежу в цирке. А ты возьми тех у кого есть хоть четыре класса школы и тех у кого восемь. И на пару недель на завод к Луцкому. Пусть сами с десяток моторов соберут. А потом в ЦАГИ в сборочный цех на пару недель – пусть пяток самолётов соберут. И вот тебе готовые техник и к нему два моториста. Не захочут учиться – самое страшное наказание, это обратно в свой полк. Всего-то делов.

– Лёх! Ты наверно в прошлой жизни был Диогеном в бочке.

– Не! Я был тазиком в женской бане! Ох и насмотрелся! – и мы рассмеялись.

В Гамаюне мой рассказ об Орле никого не удивил. Все почему-то считали, что так и должно было быть. Все говорили только про Париж. Мы ведь в нем были только пару дней проездом, а в апреле собирались на целый месяц. Мария Петровна уже освоила Орлёнка полностью. Я уговорил государя приехать к нам на денёк. Заодно и Петра Аркадьевича пригласил. Гуляли по лугу, говорили о перспективах авиации. Комрад огласил свою идею с Парижем и Государь одобрил. А над нами всё кружил и кружил одинокий Орлёнок. Наконец он сел и подрулил поближе. Учлёт выскочил из кабины и поспешил с докладом. Каково же было удивление, когда Мария Петровна сняла пилотку.

– Коль! Вот тебе значок Покоритель неба и вот тебе крылышки – вручай!

Пётр Аркадьевич застыл в недоумении, а Никуша уже был в своём амлуа.

– Знаки заслужила – носи. А от себя добавлю Георгия третьей степени. Повесишь вместо крестильного крестика, как графиня Зинаида Павловна.

– Ну, брат, и попал ты на деньги! Твоя ученица – тебе и алмазное колье покупать под крест! – пошутил я.

– Так моя дочь теперь тоже пилот? – переспросил Столыпин.

– Не просто пилот, а отличный пилот! Она поведет одну из машин на выставке в Париже. Я горжусь своей ученицей! – сказал Комрад.

– Когда я появлюсь в Смольном с Георгиевским крестом, то все девчонки умрут от зависти! – хихикнула доктор Шагумова.

Новый год и век отмечали в Зимнем. По-русски пышно и шумно. Потом последовала череда балов у разных вельмож. Зиночка была везде в центре внимания. А вот Комрад танцевал только с Марией Петровной и никому из других дам внимания не оказывал. Это не укрылось от Зининых глаз. А я лишь пожал плечами. Время покажет. Как-то я спросил майора Сигаева:

– А как думаешь, Валерий Павлович, в Париже арфистки от наших отличаются?

– Это можно уточнить только при личном контакте.

– Так вот поезжай в Париж и контактируй. Да почаще за город с ними выезжай. Надо же подыскать площадку, откуда мы взлетать будем.

– Подыщу.

– И что бы железка была неподалёку.

– Это не вопрос!

Весь мир готовился к этой выставке. Зарубины сколотили такого монстрика – только в ужастиках показывать. Прилепили сзади Анзани с винтом, как у Карлсона. В конце марта из Парижа вернулся Валерий. Облазил все предместья, но нашёл-таки то, что нам и было надо.

– От центра всего-то 12 км на северо-восток. Лужок ровнёхонький – хоть в английский крокет играй. И расположен на взлобке, подсохнет быстро, а снега на нём уже нет. Чугунка близко, но эту лужайку с дороги не видно. И заброшенное имение рядом.

– Что за имение? – спросил я.

– Ле-Бурже называется. Тихое местечко.

– Вот туда-то и надо ящики с Орлятами завозить – ты уж озаботься.

На вокзале нас провожал сам Государь. Напутствовал по отечески:

– Вы там на рожон-то не лезьте. Крутанётесь несколько раз вокруг ихней башни и улетайте. Хотя есть одно пожелание. В честь моего папеньки Императора Александра Третьего там мост через Сену построили. Хорошо бы и над тем мостом по-над речкой пролететь. Всё ж-таки память о родителе!

– Пролетим. И даже крыльями помашем! – пообещал Комрад.

Государь хотел ещё что-то сказать, но тут подошел Марик с Аннушкой и он, как заворожённый запнулся на полуслове. Паровоз дал гудок и поезд тронулся.

В Париж прибыли заранее. Выставка открывалась 15-го апреля, но ящик с монстриком-Орлёнком затерялся где-то в пути. Когда нашли, и выставка уже открылась. Русский павильон был пока закрыт. В ночь на 17-е установили нашего уродца, а мы с утра пораньше отправились в Ле-Бурже.

– Комрад летит первым, за ним Маша и Зина. Я замыкающий. Три круга над Эйфелевой башней, потом по речке до моста со снижением. Проход над ним на бреющем, разворот на горке и обратно в Ле-Бурже. Задача простая.

Через минут 10 после взлёта были уже на месте. Покружились для виду, сбросили памятные листовки и стали снижаться над речкой. И тут я вспомнил, как в прошлой жизни пару раз проплывал под этим мостом на речном трамвайчике. Высота пролёта под ним была в центре метров пять. А что если? Когда все уже прошли над мостом и завершали парадную горку, я нырнул под мост. По-чкаловски. Лишь бы о перекрытие не задеть. Ну а если окунусь, то тоже неплохо. А то третий раз в Париже, а ни разу в Сене не искупался.

После посадки в Ле-Бурже, дядя Лёша с помощниками стали разбирать Орлят для отправки в Кале, а там на пароход и в Питер. А мы на извозчике в открытой коляске устремились на выставку. В этот и все последующие дни в русский павильон было не пробиться. Зина и Маша стояли в кожанках и шлемах с очками рядом с монстриком, позировали фотографам и отвечали на многочисленные вопросы. Через недельку выставку повторно посетил президент Франции Эмиль Лубэ и вручил каждому из нашей четверки Орден Почетного Легиона. Мы с братом по такому случаю были при полном параде, но всё же нашли куда этот орденок привесить. Ну, а барышни были по-детски рады. Орден-то был красивенький и смотрелся, как брошка.