Андрей Сиваков - Взвейтесь соколы орлами!

– Звучит, как тост! – и Кондрат поднял свой бокал.

А тут ещё пожаловал и адмирал Рожков с супругой.

– Здравствуйте Илона. Вы как всегда прекрасно выглядите! – сказал я.

– Спасибо!

– А я вот ещё в первые минуты нашего знакомства сразу понял, что быть вам адмиральшей, и не ошибся! – добавил Кондрат.

На следующий день мы с Зиной, Марик с Аней и Валера с Жанной вылетели обратно в Москву. А Оленька осталась с Серёжиным полком грузиться в эшелон на Одессу. Лёвушка остался по своим делам в Питере, но на прощание поставил мне на карте Турции точечку. Он там вблизи от городка Анталия приобрёл изрядный шмат земли на побережье. По его словам, когда-нибудь там можно будет устроить модный курорт. А пока без труда можно разместить авиакорпус. Полосу метров в 300 там уже разровняли. А места для стоянок созданы самой природой.

Москва жила своей спокойной патриархальной жизнью. Марик с Аней и Валера с Жанной поселились у нас. Ведь Петровский Путевой дворец был задуман и построен как гостиница для самых знатных вельмож, которые в те годы приезжали в Москву из Питера ещё на лошадях. Но теперь все прибывали на Николаевский вокзал по чугунке и надобность во дворце отпала. Но я помнил, что в прошлой жизни здесь размещалась Академия ВВС им. Жуковского, которую ещё до войны закончил наш отец. И штаб авиации дальнего действия. А вокруг Ходынского аэродрома были КБ Туполева, Сухого, Поликарпова, Петлякова, Лавочкина. Так что место это я облюбовал не случайно. Густав Тринклер прислал мне чертежи одного из своих первых двигателей. По ним он собрал дюжину пробных моделей и уже год их гонял, а они всё не ломались. Вот с этими чертежами я и поехал к Луцкому. Ещё в прошлой жизни я каждое лето отправлялись на машине в Крым. И каждый раз, проезжая Харьков, я видел на постаменте у Харьковского тракторного завода первый советский трактор ХТЗ. Вот его-то я и постарался нарисовать. Показал Луцкому. Он заинтересовался. Ведь такой трактор было для его завода выпустить по силам. А спрос на такую технику для аграрной бездорожной России в сотни раз превышал бы и «Волги» и «Чайки» вместе взятые. Порешили так – пусть Борис Григорьевич у себя на ЗИЛе сделает десяток таких тракторов, обкатает их для пахоты и прочих сельхозработ.

Хорошо бы привлечь для этого проекта и Николая Борисовича Делоне в качестве главного инженера. Вся сельхозтехника это его профиль, так и нечего ему в Варшаве киснуть – у нас-то дела повеселее. А вот когда уверуют в наш российский трактор, тогда можно будет его изготовление разместить в Японии. Через годик они свою промышленность восстановят и будут нам шлёпать их тысячами.

Перед Новым годом к нам в гости прилетели Мария Петровна с Комрадом. Да не одни. Прихватили с собой и Петра Аркадьевича с супругой. Брат демонстративно не сел за штурвал – пускай Мария покажет родителям, что управляет самолётом с такой же лёгкостью, как и расческой. Прогостить у нас собирались аж до Рождества. Но я-то видел, что что-то тревожит Столыпина. Как-то вечером после театра, когда женщины ушли обсуждать наряды, Пётр Аркадьевич заговорил о своём детище – аграрной реформе.

И как-то плавно перевёл стрелки на Николая. С тем творилось уж совсем что-то странное. На политическом языке это называлось паралич власти. Или по-нашему – полный застой. И это бы пол-беды, но вот английский король Эдик вдруг решил получить с Японии многомиллиардный долг за оказанную помощь в войне с Россией. Естественно, Японии платить было нечем и тогда Англия потребовала отдать ей в счет долга ни много, ни мало, а северную половину острова Хоккайдо. Японцы, естественно, переадресовали их требование в Питер. Мол, согласно Акта о безоговорочной капитуляции, теперь Россия несёт ответственность за целостность Японии. Ну тут казалось бы всё просто – Николай должен был сложить три пальца в традиционную фигуру и показать её Эдику со словами: – Накося, выкуси! – пусть переводят.

Но случилась метаморфоза – Государь промолчал. А вот Госсовет и Дума выдвинули этот вопрос на обсуждение. И, о ужас, подавляющее большинство голосов выступало за то, что надо уплатить долг Японии русским золотом.

Когда же об этом донесли Государю, то он лишь махнул рукой – мол, делайте что хотите. Столыпин знал, что государь деморализован болезнью сына. Но не думал, что настолько.

– А кто те господа, которые ратуют за выплату долга Англии?

– Их чуть больше сотни и это самые богатейшие фамилии в России. В основном это крупные землевладельцы. А вот крупные фабриканты и заводчики против выплат, но их явное меньшинство.

– Похоже Эдик неплохо проплатил этих говорунов. Если даже каждому посулил по миллиону фунтов, то взамен-то получит несколько миллиардов. А для этих аграриев, чем хуже положение в стране, тем им лучше. Именно в голодные годы цены на пшеничку и рожь подскакивают! – отметил брат.

– Пётр Аркадьевич! А вы как-то пробовали их увещевать? – спросил я.

– Конечно пробовал. И не раз. Но им глаза деньги застят. До них не достучаться. Я призывал и к патриотизму, и к здравому смыслу – без толку. Вот и прибыли к вам, что бы их рожи мерзопакостные не видеть.

– Когда мы путешествовали по Америке, то я услышал, как один сержант наставлял своих солдат. Очень поучительная фраза.

– И какая же?

– «Не доходит через голову – дойдёт через почки!»

– Это он имел ввиду почечную недостаточность?

– Ну можно и так сказать. Завтра летим в Питер, а там в Думу!

В Думе было шумно. Вопрос уже стоял не о том, платить или нет, а в какие сроки и какими выплатами надо гасить этот несуществующий долг. Когда мы вошли в зал, то кто-то попытался даже освистать наш приход.

– Комрад! Дуй во флотский экипаж, возьми две роты моряков с винтовками и оцепи Думу изнутри и снаружи. А мы пока с народом потолкуем.

Пришлось взойти на трибуну. В зале притихли и я решился:

– Господа! Я тут как бы мимо проходил и услышал, что вы хотите с британцами деньжатами поделиться. В казне денег нет – всё война сожрала. Может вы из своих кровных заплатите? Я не взываю к вашему патриотизму, его у вас нет. Но остатки совести-то должны быть. Англичане поставляли Японии боеприпасы, из которых те убивали наших солдат. А теперь вы ратуете за то, чтобы мы же эти боеприпасы и оплатили. Чушь собачья! Даю вам время до обеда для принятия мудрого решения! – и я вышел из зала.

Оцепление уже было выставлено. Среди моряков я видел знакомые лица. Да и незнакомые мне приветливо кивали. Как-никак, а я был мужем главной Благодетельницы Флота Российского. После обеда я снова зашёл в зал.

Слово взял депутат Родичев. Видимо они не придумали ничего лучшего, чем сделать прямой вывод. Раз я сказал, что в казне денег нет, то значит, их надо дать. Но не в казну, а лично мне. Традиционный российский подход.