Александр Бочков - Путь на восток

В полевой кухне, готовящей для охраны, каша уже готова, осталось только подогреть: угли ещё не потухли, пока мы штурмовали лагерь и вели разговоры… Вышедшие пленные разделились на две группы: наши и «не наши»… На столы с грузовика сгружались тарелки с ложками, взятые из столовых, хлеб, сахар, колбаса, масло… Колбаса и масло — для своих… Кружек, даже с теми, что привезли не хватало, поэтому глянув на ауры — нет ли больных, ставили большие чашки с чаем и рядом кружки: зачерпнул сладкого чая, выпил — дай выпить другому… Антисанитарно? А как напоить сразу полтысячи человек?

Лёгкий перекус и наши 512 человек, отправились на станцию, о оставшиеся — около шестидесяти человек, начали потрошить всё, что осталось в лагере, в том числе и мёртвых немцев… Вот так — суровая проза войны: сам по себе — сам себя и обеспечивай! На станции всё идет уже привычным ходом, правда разгрузки эшелонов не наблюдается, но они уже стоят готовые к отправке. Во всех учреждениях, работающих на немцев — работники под охраной. Пленные немцы — заперты в пустой склад… Подъезжал к одному немецкому учреждению; проводил разделение: пришедшие служить добровольно; по принуждению или обстоятельствам… «Добровольцев» выводили и, иногда под плачь, уводили в ближайшее пустое место: склад, здание, подвал… Сами виноваты…

В управе — вроде нашего горисполкома, наткнулся на шум, крики, оскорбления в адрес моих бойцов, стоящих угрюмо, но выполняющих приказ: никого не выпускать! Появление нового лица, да ещё и начальника, было встречено новой волной «народного» гнева! На меня обрушился поток упрёков, претензий, оскорблений! И стандартное — Мы вас кормили, дармоедов, а вы нас бросили под немцев! Стоял молча, смотрел скучающе, слушал…

Крики стали стихать: что надрываться, если это не действует… Видя, что крики результата не дают бабы — они и кричали, попёрли на меня и бойцов с целью — прорвать линию обороны… Пора и нам перейти к активным действиям. Рявкнул так, что все вздрогнули:

— ТИХО! В таких случаях важно СЛОВО! Крикни я — Молчать! и на меня тут же набросились бы — А ты нам рот не затыкай! А так — все тут же замолкли, глядя настороженно…

Упёрся взглядом в самую крикливую: ага — доброволец! Чует вину и хочет выскочить отсюда под шумок, а там ищи ветра в поле! Громче всех — Держи вора! — кричит именно вор, стараясь увести погоню и внимание по ложному следу! Вот с тебя, голубушка и начнём «разбор полётов» вашей «тёплой» компании!

— Ты когда меня кормила и чем — я что то запамятовал? Баба растерялась… — А может ты кого то из моих бойцов кормила — так покажи пальцем, не стесняйся!

— Я про всех вас дармоедов… — начала скандалистка…

— А не надо про всех! Ты НАС оскорбляешь — так отвечай НАМ за свои оскорбления! И видя раскрывающийся рот бросил резко:

— Мы у тебя что-то брали или ты нам что то давала? Нет? Тогда нечего об этом орать! Баба задохнулась, покраснела от гнева — ей не дают выплеснуть «праведный» гнев!

— А может это я или мои бойцы заставили тебя лечь в постель с немцем, которого ты по ночам ублажаешь — а? Вот тут у неё рот так и остался открытым… А меня уже понесло — не выдержал…

— Я ещё могу понять бабу, которая легла под мужика, чтобы он ее ублажил. Могу понять! Но у тебя с немцем случка другая — ты его ублажаешь: за еду и место хлебное здесь — на работе. Сука ты продажная! Вырвал из кобуры ТТ и влепил ей пулю в лоб! Бабу откинуло пулей назад, на кого то из стоявших сзади; кто то взвизгнул, кто то вскрикнул: стоящие рванулись в стороны — подальше от трупа. А я уже искал бешенным взглядом новую цель!

— Ты — такая же, как и она! — ствол повернулся к румяной дородной молодухе. Та вскрикнула, закрылась руками — Нет, не надо!

— А когда с немцем в постели кувыркалась — тоже кричала — Не надо? Курва дешёвая! Грохнул новый выстрел. Глаза перебегали с одной женщины на другую… Есть — есть ещё подобные ауры: спят с немцами, но тусклые… Ну: не я — бог им судья и советская власть, когда сюда придёт! Ужас липкий, ощутимый, обволок каждого и каждую в этой комнате… Я смотрел на них и… понимал… Всё понимал… Но не принимал! НЕ МОГ ПРИНЯТЬ ТО, ЧТО ЧУЖДО! Потому что понимал: лишь узкая грань отделяет их от нелюдей: быдла, жвачных!

Передо мной стояли не враги — нет! Передо мной стояли ОБЫВАТЕЛИ… И не в том, оскорбительном понятии, которое прилепило к ним партийное руководство и «дерьмократы», а становой хребет всех государств: большая часть его населения… Именно она кормит, поит, обувает и одевает «активную, сознательную» часть любого государства: политиков, «хозяев жизни», военных, чиновников, богему, интеллигентов… И ей абсолютно всё равно — кто у власти… Лишь бы была мирная жизнь; работа и зарплата, с которой можно было купить бабе цветы, детям мороженное а себе пивка под зомбоящик, или на посиделки с приятелями или девицами…

А кто там рулит? Да какая разница: лишь бы меня не трогали… Эти вот самые обыватели встречали немцев не цветами, но встречали: равнодушно, молчаливо… И начинали работать — так же, как и прежде на Советы, не понимая того, что они помогают им уничтожать и Советскую власть (да бог с ней, если уж на то пошло), но и уничтожать страну. Свою страну! Они не понимали, что в Советском Союзе они работали для своих, а свои работали для них — даже правительство, за исключением иудеев! Они были своими для своих! А у немцев они никогда бы не стали своим, как бы не старались — у немцев есть свои СВОИ, для которых они и воюют! Вот так и у нас — в моем времени, всё эти олигархи, воротилы, ворьё и чинуши не понимают: они там — за бугром никому не нужны: ни они, ни их дети — нужны лишь их деньги, которые легко отнять: так, как когда то давно, отнимали у бесправных иудеев… Уже проскальзывает в инете информация: Англия может заморозить счета; Америка может заморозить счета… И не могут понять все эти «хозяева жизни» — они лишь «кабанчики», которых «отращивают» западники, помещая их капиталы к себе в банки и предприятия. Ничего не меняется в подлунном мире: все уже было…

— Этого… Эту… Эту… Этого… Эту… — показывал стволом в мгновенно побелевшие и посеревшие лица — увести… Бойцы подхватывали обмякших, визжащих, дёргающихся мужчин и женщин и выволакивали на улицу; кидали в кузов грузовика… Словно те же фашисты! — мелькнула мысль, но я её отогнал: тот кто не с нами — тот против нас! Прав был Сталин — жесток, но прав: перед врагом должна быть выжженная земля и за ним — тоже. Пусть тогда повоюет! Но и с теми, кто возмущался разорёнными сёлами и деревнями тоже согласен, НО! Всех жителей нужно было забирать с собой! А готова была к такому Советская власть, подмятая под власть иудеев: негласную, конечно? Готова — но только для своих! И не всем евреям там нашлось место… К тому же Советская власть — это не один только Сталин! Это ВСЕ! Все и каждый! И армия. ВСЯ!