Иван Оченков - Конец Смуты

– Пожалуй, да. Скажи мне, ты говоришь хоть немного по-шведски?

– Понять смогу.

– Отлично, а что вообще умеешь?

– Все, что необходимо хорошей жене. Готовить, шить, стирать.

– Грамоту знаешь?

– Немного. Обычно женщин у нас не учат грамоте.

– Но ты научилась?

– Да, ваше величество, а зачем вы спрашиваете?

– Пытаюсь решить, что с тобой делать.

– Понятно… еще я разбираюсь в травах и действительно немного могу лечить.

– У кого ты научилась?

– У матери. Читать и писать – тоже.

– Не слишком распространенное умение для жены рыбака, не так ли?

– Она не всегда была женой рыбака.

– Вот как… кстати, а где она?

– Она умерла два года назад.

– Печально; а отец?

– А отец умер, когда меня обвинили в колдовстве. Меня даже не отпустили на его похороны.

– Ты так спокойно об этом говоришь…

– Я уже выплакала все слезы, ваше величество.

– Да уж, досталось тебе…

– Видно, судьба такая… а что вы сделали с вдовой Краузе?

– С Ирмой-то? Замуж выдал.

– Что?! За кого?..

– О… не завидуй, – засмеялся я, – вдова еще не раз пожалеет, что не утонула тогда.

– Я не завидую, я ненавижу ее!

– Пожалуй, у тебя есть на это причины, но не думай о ней. Вряд ли вы когда-нибудь еще увидитесь.

– А что вы собираетесь делать со мной?

– Еще не знаю, но если ты и впрямь умеешь лечить, то, вне всякого сомнения, пригодишься мне на службе.

– Вы предлагаете мне службу?

– А почему нет?

– Но я же… вы разве не боитесь ведьм?

– Что за вздор! И вот что: прекращай все эти разговоры про ведьм, и Каупушу с семейством скажи, чтобы помалкивали. Чем меньше людей будет знать о твоей судьбе, тем лучше будет для тебя самой. В Швеции могут отправить на костер ничуть не хуже, чем в Риге, а в Москве народ и вовсе простой: заострят колышек – и поминай как звали.

– Вы не ответили.

– На что? Ах вот ты про что… да, я не боюсь ведьм, более того, я не верю во всю эту чушь со службой дьяволу, вальпургиевыми ночами и черными мессами. Рогатый достаточно силен, чтобы обходиться без помощи сумасшедших старух, верящих в то, что могут обращаться в черных кошек. Так что иди в кубрик к Каупушам и выбрось эту ерунду из головы.

Сказав это, я развернулся и отправился к себе, но переступая через комингс, повинуясь внезапному чувству, повернул голову и едва не вздрогнул. Эльза стояла на прежнем месте, смотря мне вслед. Вышедшая в этот момент из облаков луна на мгновение осветила ее лицо, показавшееся мне таким зловещим, что впору было пожалеть о ее спасении. Особенно выделялись на нем ставшие просто черными глаза. Сморгнув, я снова посмотрел на девушку, и наваждение исчезло. Ни зловещего лица, ни черных пронизывающих глаз – ничего. Увидев, что я смотрю на нее, она сделала книксен и убежала. Фу, похоже, у меня глюки. Девчонка, наверное, обиделась на мое невнимание и решила, что это оттого, что я боюсь нечистой силы, вот и завела этот дурацкий разговор. Откуда ей знать, что у меня в Швеции жена и теща, причем обе в коронах. Против этого тандема любая ведьма все равно что дите малое. Разжуют, выплюнут и фамилию не спросят…

Стокгольм встретил нас не слишком ласково: хотя ветер и поутих, но мелкий дождь совершенно портил настроение. Портовый чиновник, прибывший на наше судно с досмотром, увидев вооруженных русских дворян, мягко говоря, очень удивился. Он и до этого не лучился радушием, а теперь, казалось, и вовсе раздумывал, не поднять ли тревогу.

– Кто вы такой, – спросил он простуженным голосом, безошибочно определив во мне главного, – и с какой целью прибыли в Швецию?

– Соскучился по своему брату, королю Густаву Адольфу, – отвечал я ему с беззаботным видом, – надеюсь, он в добром здравии?

– С чего это вы называете нашего доброго короля своим братом?

– С того, что женат на его сестре. И знаете что, любезнейший, довольно невежливо игнорировать вопрос о здоровье монарха.

– Его величество в добром здравии, – тут же ответил чиновник, очевидно начавший понимать, кто я такой. – Вы герцог Иоганн Альбрехт?

– Именно так, а еще я русский царь. Это моя свита, и я прибыл на встречу со своим братом королем. Он в Стокгольме?

– Да, ваше величество, – поклонился он.

– Прекрасно, а как поживает мой старый приятель капитан над портом Олле Юхансон?

– Что ему сделается, ваше величество… Позволено ли мне будет спросить?

– Валяйте.

– Когда вы собираетесь сойти на берег?

– Немедленно.

– Как будет угодно вашему величеству, мы всегда рады победителю датчан. Прошу лишь позволения сообщить прежде о вашем прибытии господину капитану над портом. Сами понимаете, служба!

– О, конечно-конечно, порядок прежде всего, кланяйтесь господину Юхансону.

Швед, не теряя ни минуты, спустился в шлюпку, и его гребцы навалились на весла. Понаблюдав за тем, как они отходят, я скомандовал делать то же самое. Всех желающих сойти на берег одним рейсом было не перевезти, так что надо поторапливаться. Достигнув пристани, я первым выскочил из шлюпки и в нетерпении прошелся по твердой мостовой. Мои спутники, тяжело вздыхая и крестясь, один за другим следовали за мной, поневоле привлекая всеобщее внимание длиннополой одеждой и непривычным внешним видом.

– Генрих, ты ведь помнишь, где находится мой дом? – спросил я одного из драгун.

– Конечно, мой кайзер!

– Отлично, будешь показывать дорогу.

– Ваше величество, какая честь! – Ко мне, размахивая шляпой, приближался капитан над портом. – Рад видеть вас в добром здравии!

– Олле, дружище, вы рискнули выбраться из своей пыльной конторы? Как это мило!

– Ну не мог же я пропустить такой случай! Жаль, что вы не предупредили нас о своем приезде, мы бы устроили вам торжественную встречу! Эй, бездельники, – прикрикнул он на немногих любопытствующих, – приветствуйте герцога-странника – победителя датчан!

– Полно, друг мой, не стоит…

– Еще как стоит! Обещайте мне, что удостоите мое скромное жилище своим посещением. Иначе жена сживет меня со свету!

– Ну, этого я позволить не могу. С кем в таком случае я буду вести торговые дела? Хорошо, я непременно загляну к вам.

– О, это будет большая честь для меня и моего дома! – растроганно произнес чиновник и, тут же сменив тон, деловито поинтересовался: – А что, у вас есть товар?

– Ну, на этот раз я буду больше покупать, а не продавать.

– Я целиком и полностью к услугам вашего величества!

Пока мы так беседовали, корабельные шлюпки сделали еще рейс, перевезя таким образом остальных членов моей свиты. Несколько солдат и Каупуши остались на корабле, а мы плотной толпой двинулись к моему дому, возбуждая любопытство зевак своим непривычным видом и большими ящиками, которые тащили вчетвером каждый. Уже почти пришедший в себя Мишка ковылял рядом, с любопытством озираясь на окружающие дома.