Алекс Шу - Последний солдат СССР

– А что вы ему скажете? – любопытствую я. Мне действительно интересно.

– Да это не проблема, – отмахивается наставник, – скажу, что в селе видели шофера пьяным, собирался сесть за руль. Если, что всегда можно отбрехаться, что ошиблись. За бутылку парочка местных всегда подтвердит любые мои слова. Но, думаю, до этого не дойдет.

8 сентября 1978 года 20:45

Захожу в прихожую своей квартиры. Чувствую себя уставшим как грузчик, всю ночь разгружавший вагоны. В гостиной работает телевизор. На пороге комнаты появляется мама, услышавшая звук открывающейся двери.

– Мой руки Леш, я сейчас разогрею ужин, – командует она.

Разуваюсь, и иду в ванную. Когда я мылю руки и полощу их под струей теплой воды, слышу аппетитное шкворчание разогреваемого мяса. Рот моментально наполняется слюной. Вытираю руки полотенцем, и вылетаю на кухню.

Усаживаюсь на стул. Мама уже в переднике. Она деловито орудует на кухне, разогревая еду. Через минуту рядом со мной возникает большая тарелка. Рядом стоит небольшая пиала с оливье. В отличие от других семей, мы готовили его не только на праздники. Мама любила баловать нас с отцом разнообразными яствами, и получала настоящее удовольствие, видя наши довольные физиономии, уплетающие за обе щеки очередной кулинарный шедевр.

На тарелке появляется пара кусочков хлеба, затем большая отбивная и горстка макарон. Потом на тарелку кладутся нож с вилкой. На них еще виднеются капельки воды. Родительница помешана на чистоте и гигиене. Перед подачей на стол, тщательно всполаскивает даже недавно мытую чистую посуду.

Я начинаю яростно кромсать ножом отбивную, наворачивать вилкой оливье и наматывать на неё макаронины.

– Леш, куда ты спешишь? Никто у тебя еду не отберет, – в мамином голосе чувствуются нотки иронии.

Торможу себя, и заставляю есть медленнее. Мама одобрительно смотрит на меня.

– Как прошла тренировка? – интересуется она.

– Нормально, – отвечаю я, – поборолись, немного побоксировали. Все как всегда.

– В школе все в порядке?

– Конечно, – пожимаю плечами. Рассказывать ей о своем «приступе» и о том, что отпустили с уроков, не собираюсь. Незачем волновать родительницу. Пусть остается в счастливом неведении, и не тратит нервы.

– Я уже по папе соскучился, – вздыхаю, коварно выбивая из мамы нужные сведения.

– Я тоже, – охотно откликается мама, – во вторник должен быть, кажется всего три дня осталось, но тянутся как целая вечность.

Понятно. Папа в очередной командировке. Что же, будем ждать.

Не торопясь доедаю пищу. Перекидываюсь с родительницей еще парой фраз, и неторопливо бреду к себе в комнату. Нужно собрать сумку и ложиться спать. Чувствую, завтра у меня будет тяжелый день.

9 сентября 1978 года. Суббота.

Просыпаюсь, и некоторое время лежу, смотря в белый потолок. Первое мгновение кажется, что вчерашний перенос в 1978-ой год мне приснился. Смотрю на старый письменный стол, оконный проем, белый циферблат часов рядом с ним и понимаю – это действительно произошло.

В комнату заходит мама. Увидев, что я проснулся, она легонько тормошит ладошкой мои волосы.

– Леш, я уже завтрак приготовила. Вставай.

– Хорошо, мам.

Родительница выходит из комнаты. Я сладко потягиваюсь, хрустя суставами.

Здорово, все-таки быть молодым. Откидываю одеяло и прыжком вскакиваю с постели. Бодро шагаю в ванную. Усиленно вожу щеткой по зубам, мою руки. Из кухни уже раздается волнующий аромат жареного мяса и свежего теста.

Там меня уже ждет тарелка с блинчиками и блюдцем сметаны. Рядом стоит кружка чая и розовая пиала с печеньем. Все родное, домашнее и невероятно вкусное. Еще в своей первой жизни я увлеченно трескал мамины яства, не задумываясь о вредных жирах и канцерогенах.

И сейчас увлеченно уничтожаю блинчики, получая удовольствие от тающего во рту теста и мяса с луком. В сочетании со сметаной они вызывают у меня гастрономический экстаз. Мама довольно наблюдает за мной.

Допиваю горячий чай. Отдуваюсь от сытной трапезы и, чувствуя приятную тяжесть в желудке, выбираюсь из-за стола.

– Спасибо мам, очень вкусно, – искренне благодарю родительницу, и чмокаю её в щеку.

Мама улыбается.

– Иди, собирайся в школу. Не теряй времени.

Быстро одеваюсь и, подхватив сумку, выхожу в прихожую. Прощаюсь с мамой, надеваю туфли, и выхожу в тамбур. Через минуту я уже на улице. Как и вчера солнечно, но холодноватый ветерок, напоминает, что лето уже кончилось.

Подходя к школе, смешиваюсь с потоком шумящей оживленной детворы. Сегодня первый урок – русская литература. Где находится кабинет, я прекрасно помню. Через пару минут захожу в класс. Там как обычно, шум и гам. Прохожу к парте Николаенко, здороваюсь с девушкой, получаю в ответ кивок и демонстративно сажусь рядом с ней. За мной заинтересованно наблюдают несколько пар глаз. Недельский смотрит злобно, но встретившись со мной взглядом, ухмыляется, и через пару мгновений отворачивается. Точно, сегодня будет попытка меня «наказать». Впрочем, это особо не пугает. Проблема, конечно, серьезная, сбрасывать со счетов возможное развитие событий, в том числе и негативный для меня вариант не стоит. Но чем меня после Афгана могут напугать эти сявки-малолетки? Ничем.

Смотрю на своих одноклассников. Инга, улыбаясь, что-то рассказывает своей подружке Оле Сафронкиной, та заразительно смеется. Красивые ямочки, возле уголков губ придают девушке особую привлекательность. Вчера после «появления» в 78-ом году мне было не до этого, а сегодня, зная о жизни своих одноклассников после школы, интересно наблюдать за ними. Ольга и Инга не перестанут дружить и после школы. Инга, дочь начальника СМУ, и сейчас сверкает золотыми сережками в смуглых ушках, а модные чехословацкие сапожки, точно стоят не одну сотню рублей. После распада СССР, её папа развернется. Скупит несколько зданий в центре, сделает там ресторан, офисные помещения. Барахолка, находящаяся рядом, станет рынком, которым будет управлять новообразованный концерн отца. Олька, успеет побывать замужем и развестись. Но дружить девчонки будут всегда. Интересно, что Писарская, несмотря на свой «высокий» статус, совсем не зазнается. В 1992-ом году, приезжая к родителям, случайно встретил её на улице. Такая же приветливая, спокойная и улыбчивая женщина. Никакого высокомерия. Выпили пару чашек кофе в ближайшем кафе, вспомнили одноклассников, учителей, попрощались и разошлись.

Наташа Бойко опять уткнулась в книгу, и сосредоточенно шевелит губами, повторяя абзацы текста. После школы девушка станет медсестрой, выйдет замуж за военного, родит детей. На момент моей «гибели» в 1993-ем году, она училась в ВУЗе, чтобы получить профессию терапевта.