Алексей Соловьев - Спецназ князя Святослава [litres]

Владислав увидел, как Куря начал упорно отбиваться от грека с пышным алым пером на шлеме. Щит печенега треснул под ударом меча, сабля князя лишь высекала искры от ударов о доспехи. Осознавая, что жить побратиму отца оставались считанные мгновения, княжич послал вперед коня, исторг нечеловеческий вопль и прямой рукой послал булатное темное лезвие в незащищенную забралом нижнюю часть лица. Потом вдруг наступил темный безмолвный провал…

Тяжело ранивший легата Алакаса и спасший Курю Владислав получил рубящий удар мечом меж лопаток от подоспевшего центуриона. Кольчуга поддалась, пропуская сталь. Юноша бездыханно пал на залитую кровью землю. Он уже не мог видеть, как печенеги в своем паническом бегстве смяли строй славянских дружин, как вышедший из северных ворот второй легион сомкнул смертельные объятия греческого войска, как скоротечный бой перешел в неистовое избиение. Более половины союзной рати осталось лежать под стенами Аркадиополя, радуя взор Варды Склира. Сфенкель и Икмор сумели пробиться с остатками дружин сквозь ослабленные ряды первого легиона. На их счастье, вся конница греков обратилась против печенегов и угров, добивая кавалерию врага, прижатого к горным склонам. Для преследования русичей у «бессмертных» уже просто не хватило сил…

Скорбные вестники разгрома и позора доскакали до лагеря Святослава раньше победных гонцов Варды Склира. Вокруг словно ничего и не изменилось: все так же тренировались пешие в ратной науке строя и перемещений, так же были распахнуты ворота Филиппополя, поверившего в крепость обещаний заключенного перемирия. Греческие, еврейские, арабские купцы торговали на базаре и в лагере русичей, женщины легкого поведения скрашивали досуг воев и насыщались едой и вином, заодно зарабатывая звонкую монету на черный день. Северный ветер вот уже который день охлаждал раскаленный солнцем воздух. Все было как и вчера, за исключением десятка измученных донельзя полян на лошадях, покрытых хлопьями пены!

– Где тело сына?

– Сфенкель и Икмор везут его сюда.

– Сколько с ними осталось людей?

– Не более двух тысяч.

– А печенеги, угры?

– Ушли обратно через перевалы. Куря увел с тысячу, греки вырезали их конницу подчистую.

– Говорите, Варда Склир напал внезапно, нарушив заключенное перемирие?

– Он старательно готовился к тому бою. Тяжелая кавалерия была заранее спрятана в лесу.

Святослав незряче повел головой. Ставшие привычными пейзажи вдруг словно потемнели и задрожали.

– Подлое племя лжецов!! Ваш крест жаждет не чести, но крови? Хорошо, я его напою! Досыта!!! Свенельда, Волка, Ятвяга, Свена ко мне!!!

Четверо встревоженных воевод прибыли без проволочек. В отличие от войск под Аркадиополисом, в едином лагере великого князя сохранялся строгий порядок и дисциплина. Услышав скорбные новости, вожди нахмурились.

– Дозволь, князь?.. – сквозь зубы выдавил Волк, мотнув головой в сторону города.

– Да!!! Я хочу устроить Владиславу славную тризну. Немедля перенимайте ворота и входите внутрь. Купцов не трогать, всех остальных выгнать за стены. Кто сможет заплатить за себя кентарий золота, пусть проваливает прочь. Остальные же…

Великий князь не договорил, но выражение лица его было ужасно. Пальцы правой руки с хрустом сжались в кулак:

– Ступайте!!

Спустя час мирный Филиппополис превратился в земной ад. Громкий плач и вопли заполонили округу. Русичи тащили за волосы женщин, ударами копий подгоняли мужчин, детей, стариков. В городе жило более сорока тысяч человек, и ныне все они образовали громадную толпу, согнанную в речную низину.

Пожилой священник, отпихиваясь локтями от двух сопровождавших его киевлян, добрался до шатра великого князя.

– Как вы смеете?! – утирая кровь с порезанной щеки, возмущенно вопросил он. – Епископ Феофил обещал ведь все решить миром! Он днями должен вернуться с грамотой базилевса!

– Тело моего сына привезут из-под Аркадиополя еще раньше, – негромко ответил Святослав. – Или магистры Цимисхия не обязаны выполнять договоры своего царя?

– Варда… Не может быть, – прошептал священник.

– Этого распять первым, – бесстрастно приказал князь. – Варда Склир лишил меня двадцати тысяч воев. Так пусть СТОЛЬКО ЖЕ христиан будет прибито к крестам и посажено на кол в день прощания с моим сыном!! Скажите воинам, что я отдаю этот город на их волю. Мне не надо ни солида.

К вечеру следующего дня, когда Сфенкель и Икмор с остатками своих дружин прибыли под Филиппополь, в городе догорало все, что могло гореть. Князья сошли с лошадей, сняли завернутое в холсты тело княжича и развернули вьюк перед Святославом. Тление уже тронуло до боли знакомые черты лица, сладковатый запах смерти поплыл над кострами. Великий князь встал на колено, отвел рукой прядь павших на глаза сына волос и положил ладонь на лоб. С минуту никто не осмеливался издать хотя бы звук.

– А где его меч? – глухо вопросил отец.

– Мы не нашли ничего возле тела, – тихо ответил Сфенкель. – Было темно. Прости, князь, не уберег я ни его, ни оружия.

– Простить? За что?

Святослав встал на ноги. По очереди обнял своих ратных товарищей:

– Пал смертью воина. Это честь для русича. Готовьте погребальный костер, меч ему я отдам свой. Попрошу Перуна встретить моего сына таким.

Спустя час омытого и одетого в белые одежды Владислава возложили на высокую гору из сухих бревен, облитых оливковым маслом. Святослав первым поднес факел. Пламя игривым лисенком запрыгало вверх, нырнуло внутрь, чтобы неудержимым демоном опять вырваться на волю. Пыхнуло нестерпимым жаром, факельщики невольно попятились. Мертвый княжич зашевелился на смертном ложе, слегка приподнял голову, а потом вдруг вскинул вверх руку с привязанным к ладони мечом. Гул восторга повис над долиной. Ратники вынимали свое оружие, потрясали им и неистово кричали:

– Прощай, княжич!! Легкого пути тебе в Ирий!! Попроси Перуна за нас!

Громадный костер разогнал мрак ночи, освещая скорбно стоящего отца, перекошенные лица воинов, готовые к поминальной тризне столы и многие, многие тысячи крестов и кольев с жертвенным подношением Святослава своим богам…

Патрикий Петр испытывал одновременно и большую радость, и глубокую озабоченность. Радость оттого, что под Аркадиополем варвары были наголову разбиты опытным ратоборцем Склиром. Гонцы с упоением поведали, как тяжелая конница почти без потерь со своей стороны рассеяла плотные толпы степняков, поливая их кровью каменистые почвы империи. Озабоченность из-за приказа базилевса удержать несколько дней варваров от продвижения в сторону Константинополя. Патрикию было обещано, что магистр-победитель оставит в крепости лишь небольшой гарнизон, а два легиона и отряд «бессмертных» ускоренным маршем поведет на помощь Петру. Между тем тайные гонцы из Филиппополя доносили, что после погребального костра и страшных бесчинств русов у стен города они явно готовятся покинуть свой военный лагерь.