Юрий Корчевский - Гвардия в огне не горит!

Один танк, ворвавшийся на позиции пехоты, артиллеристы подбили, второй пошёл, пропустив траншею между гусениц. Стенки траншеи не укреплены, стали рушиться, придавливая наших пехотинцев. На пулемётном гнезде танк покрутился, вдавив «максим» и пулемётчика в грунт. Кто-то из пехотинцев швырнул гранату, она угодила под гусеницу. Ахнул взрыв, перебило палец, траки разъединились. Танк развернуло. Взвыл и затих двигатель. Танкисты стали разворачивать башню. Танк лишился хода, но пушка и пулемёты были целы, и танк представлял сейчас ДОТ. Илья подобрался сбоку, стал прикладом карабина бить по стволу пулемёта, согнул его, спрыгнув на землю, зачерпнул горсть земли, сунул в ствол пушки. А вот теперь пусть попробуют выстрелить! Ствол разорвёт! Танкисты опасность осознали, башня развернулась, раздался пистолетный выстрел, за ним другой. По обеим боковым стенкам и на задней были специальные отверстия, прикрытые броневыми пробками. В случае необходимости экипаж через них мог отстреливаться, что и произошло сейчас. Первая пуля слегка задела левое предплечье, Илья сиганул в траншею, и второй выстрел не причинил вреда.

– Ах ты, недобиток! Сейчас я тебя поджарю!

К Илье подбежал красноармеец. Илья спросил:

– Гранаты или бутылки с зажигательной смесью есть?

– Нет.

– Ищи что-нибудь, что гореть может.

Илья нашёл полуприсыпанную доску, а боец – несколько газет и промасленную тряпку.

– Сгодится! Ты винтовку приготовь и за днищем танка смотри, танкисты могут полезть.

Илья разложил под кормовой бронёй, где двигатель, газеты, поджёг зажигалкой, в разгоревшийся костерок подбросил доску, а сверху тряпку. Тряпка занялась быстро, дым от неё удушливый повалил. Илья стволом карабина тряпку подцепил, из-под танка выбрался, бросил её под погон башни. Дым в башню потянуло, экипаж кашлять начал. Илья предупредил бойца:

– Как люки открывать станут – сразу стреляй!

От костра под танком вспыхнула краска, а через некоторое время из моторного отсека вырвалось пламя. Танкисты поняли: счёт пошёл на минуты. Откинулся люк, закричали:

– Нихт шиссен!

Ага, умные нашлись! Им стрелять можно, а нашим нет. Илья вскинул карабин и, как только показался танкист, выстрелил. Если бы не пожар в моторном отсеке, немцы бы отсиделись, поджидая помощь от своих. В танке рация есть, наверняка со своими связались. Бабахнул выстрел. Это пехотинец стрелял по танкисту, пытавшемуся выбраться через нижний, десантный люк. Через несколько минут стало не до танка. К траншее подбегали солдаты, причём не немцы. Другая форма, слышны команды на непонятном языке.

Наши пехотинцы открыли огонь – из автоматов, винтовок, пулемётов. Немцы бы залегли, начали бросать гранаты, короткими перебежками продвигались вперёд. Эти же, понеся потери, сначала залегли, потом побежали назад.

Сначала итальянские военнослужащие, направленные диктатором Муссолини на помощь Гитлеру в СССР, назывались итальянским экспедиционным корпусом, и численность его составляла 54 тысячи человек. Корпус состоял из трёх дивизий – 52-я пехотная «Торино», 9-я пехотная «Пасубио» и 3-я пехотная «Челери». Имели артиллерию на конной тяге, лёгкие танкетки и устаревшие танки «Фиат-600». 17 июля 1942 года численность корпуса возросла за счёт прибытия семи дивизий – 2-й пехотной «Сфорцеска», 5-й пехотной «Коссерия», 156-й пехотной «Виченца» и 6-й пехотной «Равенна» и ещё трёх берсальерских. Корпус переименовали в 8-ю итальянскую армию, численность её достигала 230 тысяч человек к сентябрю 1942 года. Находился корпус в оперативном подчинении немецкой 17-й армии генерала Рихарда Руоффа. Итальянцами командовал генерал Итало Гарибальди. Для действий по прорыву советской обороны 8-й армии были приданы две немецкие танковые дивизии – 298-я и 82-я. Также в армию входили три бригады чернорубашечников-нацистов и Хорватская добровольческая бригада. Армия имела 988 пушек, 420 миномётов, 64 самолёта, 17 тысяч автомашин и 25 тысяч лошадей. Армия участвовала в боях на Донбассе, под Воронежем, на Среднем Дону и в Сталинграде. По какой-то нелепой случайности именно там, где участвовал в боях Илья.

Общими усилиями пехоты и артиллеристов атаку удалось отбить. Илья подошёл к разбитой пушке, посмотрел на погибших и направился к командиру батареи. По пути к одному капониру подошёл, к другому, и везде картина одинаковая – пушки разбиты, причём от одной буквально небольшие железные останки, видимо, в пушку прямым попаданием угодил крупнокалиберный снаряд, не меньше 105 мм – была у немцев такая полевая гаубица.

А на месте землянки комбата только воронка от снаряда. К Илье два бойца подошли:

– Ты из какой батареи?

– Я из автороты.

– Тогда пошли к комдиву.

Обычно комдивом называли командира дивизии, а у них – дивизиона. Штаб артиллеристов располагался в деревушке, в километре от передовой. Не успели к избе подойти, где комдив расположился, а майор уже сам на крыльцо вышел.

– Товарищ майор, разрешите доложить? – вскинул руку к пилотке Илья.

– Докладывай.

– Старшина Сафронов, из автороты. От четвёртой батареи ни одного целого орудия не осталось. Моя машина за позициями батареи стояла. Жду приказаний.

– Машина на ходу?

– Так точно!

– Гони её сюда. Если по дороге батарейщиков встретишь, сажай в кузов.

– Слушаюсь!

Приказ отдан, надо исполнять. Илья до грузовика добрался, а у машины два пехотинца бензин из бака сливают в ведро. Сцепился с ними Илья:

– Вы что же грабежом занимаетесь? Без бензина грузовик – недвижимое имущество! А ну сливайте в бак!

– Нам в бутылки залить. Чем танки останавливать? Посмотри – ни одной пушки целой.

– Ладно, идите.

Пехотинцев понять можно. Если танки снова пойдут в наступление, останавливать их нечем. Из дивизиона осталось две пушки, как слышал он у штаба. В траншеях гранат уже не осталось, как и бутылок КС.

Завёл мотор, дал на холостых поработать немного, поехал к штабу. Сколько ни посматривал по сторонам, а батарейщиков не видел. Не зря артиллеристы «сорокапяток» получили печальное, но точное прозвище «Прощай, Родина!». Солдаты на язык остры, дадут прозвище – не в бровь, а в глаз. И пошло оно гулять по всем фронтам. Причём прозвища давали не только красноармейцы, но и солдаты вермахта. Например, в 1943 году, когда Илья пленного взял, тот про наш штурмовик Ил-2 сказал «цементный самолёт». Илья удивился:

– Почему?

– Сбить трудно, по нему стреляешь, а он летит.

Немцы называли наши «катюши» «сталинским органом» за характерный звук, красноармейцы немецкий шестиствольный реактивный миномёт – «ишаком», тоже за похожий звук.

В кузов погрузили нескольких раненых, в кабину уселся усатый военфельдшер: