Валерий Шмаев - Мститель. Долг офицера [litres]

Мне не дано понять, чем думал этот пропивший мозги полицай, машины были сильно загружены, и не заметить этого было невозможно, но, видимо, немцы вообще не объясняли собственным холуям свои поступки, и, соответственно, выдрессировали их соответствующе. Отъехали от деревни, впрочем, недалеко. У ближайшей рощи я притормозил и, сойдя на землю, коротко заехал полицаю под дых. Все остальное сделали без меня.

Через четверть часа мы покинули эту красивую березовую рощу, на опушке которой, на старой раскидистой березе, висел голый труп с обломком доски с надписью «Предатель» и цифрой «2» над ней. Еще через полчаса движения мы остановились на опушке небольшого леса на короткий привал. Остановиться надолго я не мог, слишком близко мы были от мест своих жутких подвигов, но нам надо было помыться, постираться и переодеться. Кроме всего прочего, здесь будет первый тайник, в который мы уберем часть продуктов из неприкосновенного запаса, оружие и боеприпасы.

Дело в том, что в места основного базирования мы придем не скоро, а сюда со временем будут ходить боевые группы, и возвращаться они могут этой дорогой, да и вообще небольшой энзешный склад не помешает. Надеюсь, моя первая заначка помогла лейтенанту. Таких закладок я собирался сделать много, а двинемся мы отсюда ночью или ближе к утру. Моя идея была принята с пониманием и одобрением, особенно стариками, а молодым я объяснил, что это одна из степеней доверия, может быть, этот склад поможет кому-нибудь из них выжить. Пока «Старшина» с Виталиком формировали заначку, «Погранец» с молодыми готовил схрон. Мне там делать было нечего. Такой человек, как «Погранец», который три года на границе разыскивал нарушителей и их закладки, лучше меня определит место и оборудует тайник. Всегда надо доверять профессионалам.

«Серж» с саперами занимался нашим увеличившимся хозяйством и вооружал молодых, по пути обучая и инструктируя по оружию. Девчонки готовили еду и прихорашивались. Женщина – она и на войне женщина, а может, на войне она женщина втройне, мужиков-то на войне больше. Без женщин в отряде это не отряд, а опустившееся, завшивевшее стадо, но наличие красивых девчонок в большой мужской группе – это и дополнительные морально-этические проблемы. Я обязательно столкнусь с ними, но не сразу. Поэтому думать об этом буду не сейчас.

Эстер

Моя жизнь изменилась стремительно и необратимо. Вечером мы сидели на скамейке за домом под грушей, и я слегка касалась своим плечом его плеча и млела от счастья. Это было прекрасное, необычайное чувство, и казалось, что нет войны. Хотелось, чтобы этот восхитительный вечер никогда не кончался. Скоро у него заживет нога, и мы вместе пойдем воевать. Война же не кончится. Тетя, конечно же, меня отпустит, не буду же я сидеть дома, когда ОН воюет там где-то далеко.

Утро началось с тупых ударов по телу и по голове, разорванной рубашки, пронзительной боли, автоматных очередей, криков, опять ударов, связанных рук. Потом пришли другие люди, быстро убившие всех полицаев, и девочка, русая, худенькая, в мальчишечьей одежде, с двумя «Наганами» на узком поясе брюк. Девочка вытирала мне разбитое лицо, увела в дом, протерла всю холодной водой и дала мужскую одежду, а я все время видела лицо тети, вернее, то, что осталось от ее лица. Потом я делала все, что говорила мне эта девочка, и даже там, на дороге, безропотно вынесла все, что сказал тот высокий мужчина, одетый в ненавистную полицейскую форму. Он же дал всем нам оружие, а девочка помогла мне надеть ремень с пистолетом. Сейчас я сидела в маленьком кругу девчонок и бездумно смотрела на заходящее за лес солнце. Заканчивался очередной восхитительный летний вечер.

Водилы, как всегда, занимались своим беспокойным хозяйством. Это вам не современная комфортабельная машина. Вокруг этих грузовиков танцевать надо на каждом привале, а иногда и вприсядку, а то и вприлежку, и я опять поблагодарил бога, что меня свела судьба с Никифоровым. Вот действительный профессионал в своем деле, второй водила не хуже, но Никифоров действительно в броневике разбирается, а второй нет. Встанем на нормальный привал – надо будет все же дать людям новые имена и номера.

Сам я развалился на траве и думал, лениво перекладывая листы карт. Составив приблизительный маршрут, я подозвал закончившего свою работу «Старшину», показал ему место на карте и предложил подумать. Я не просто выбирал такой маршрут. Выйдя с лесной дороги на проселочную дорогу, мы, повернув налево, попадали бы к Дриссе, а вот направо было большое то ли село, то ли волостной центр. Почему волостной центр? Да потому что мы уже в Латвии – за селом начинался оперативный простор.

Только пока не понимаю, нам выезжать сейчас и, обрывая жилы и уматывая людей, туда прорываться или попробовать проскочить с утра по-тихому. Мне больше нравится второй вариант. Не думаю, что у немцев так оперативно поставлен обмен информацией между районами. Так что я считаю, что надо идти все же на рассвете по холодку. Если в деревне есть пост – попробуем вырезать, нет – все равно у нас будет преимущество в нападении. Огневая мощь у нас возросла, а волков бояться – в лес не ходить. Надо только за то короткое время, что у нас осталось, провести жесткий инструктаж молодняка и прикрепить каждого к наставникам.

Пока мы вытряхивались из машин и готовили место под костры, очнулся избитый и раненый пограничник, которого мы забрали в деревне. Отоварили его не слабо, в том числе и по голове. Как только он открыл глаза и слабым голосом спросил, где он, вокруг него собрались все незанятые в работе молодые, старики всегда найдут себе дело. Пришлось всех разогнать по наставникам. Оставил только Сару, она показалась мне самой решительной. Полицая, по крайней мере, девушка вешала с мечтательной и какой-то про-светленной улыбкой на лице, и больше абсолютно никаких эмоций я у нее не увидел. Хотя полицай, когда его раздевали, орал так, что ветки в роще тряслись. Вот потом произошел сюрприз. К нам подошел «Старшина», и раненый с ходу его узнал, я же говорил, что «Старшину» знает весь округ. Парень, правда, сначала в землю вжался, когда увидел «Старшину», обряженного в немецкую форму, но потом отошел.

– Очень хорошо, что вы друг друга знаете. «Старшина», представьте меня новому бойцу.

– Капитан НКВД Новиков, – говорит, – командир нашего отряда. – Смешно «Старшина» разговаривает. Бас такой. Ему бы в церковном хоре петь. Видно, его по жизни задолбали подначками, поэтому старается сдерживаться, но все равно рокот прорывается.

– Теперь, боец, ты на раз лежишь, на два тихо. Гляну, что у тебя с ногой, я хоть и не медик, но кое-что понимаю, у самого две дырки лишние есть. Придется тебе смирно полежать, но сначала голову обработаем. – Голову я ему быстро перебинтовал. Ссадина, но сотрясение есть, видно, действительно прикладом получил, а вот нога мне не понравилась. Пока не смертельно, но видно, что убегал он ее. Пришлось налить ему два по сто пятьдесят самогона, а потом добавить еще сто. Затем через десяток минут «Старшина» его придержал, а я расширил, прочистил и промыл дырку на ноге.