Геннадий Марченко - Покорение Америки [litres]

– Ну, насчёт банды – это вы несколько преувеличиваете. Всё же мы не какие-то беспредельщики. Да, ведём свой небольшой бизнес в Гарлеме, но и при случае не даём в обиду своих, православных… И не только, – добавил я, подумав о других народностях, населявших некогда великую Российскую империю [31]. – В общем так, Христофор Венедиктович… Я поговорю с вашим домовладельцем, скажем, завтра в первой половине дня. Где мне его найти?

– Так он обычно у себя в кабинете сидит, разве что и выбирается плату с людей собрать. А кабинет у него в нашем доме, на четвёртом этаже, там ещё табличка на двери «Л. Брюстер».

– Ладно, разберёмся.

– А сколько я вам буду должен?

Похоже, этот вопрос всерьёз волновал мнущегося визитёра.

– Давайте о деньгах поговорим после, – несколько успокоил я Фунтикова.

Распрощавшись с просителем, я добрался до телефона и позвонил сначала Вержбовскому, чтобы узнать номер Науменко.

– Записывайте… – Виктор Аскольдович продиктовал мне цифры и добавил: – Тут ещё такое дело, Ефим Николаевич… В нашем районе вчера видели подозрительных личностей, они всё как бы между делом о Большом Иване расспрашивали. Вроде на итальянцев похожи, хотя кто их знает.

Что ж, видно, противник не сидит сложа руки, пытается прояснить для себя кое-какие моменты. Ну пусть подёргается, может, что нового узнают о русском характере. Ну и пусть иммигранты, однако в душе всё ещё русские. Это их дети и внуки уже впитают в себя американский образ жизни, эти же, как говорили в армии, ещё домашними пирожками в туалет ходят.

Я дозвонился Науменко, объяснил ситуацию, и мы договорились, что четверо парней, включая двух его сыновей, подкатят на автомобиле к ресторану «Русь» за два часа до назначенной с Бонанно встречи. То есть к пяти часам вечера. Причём будут и одеты подобающе, и во всеоружии в буквальном смысле этого слова.

– Только вы там, Ефим Николаевич, приглядывайте за ними, – как бы между прочим добавил атаман. – Парни молодые, горячие.

– Не переживайте, Василий Антонович, пригляжу. – Пообещал, а у самого на душе кошки заскребли. Переговоры вроде мирные, да кто знает, что у этих горячих итальяшек на уме.

Теперь настал черёд звонить по контактному телефону Лански. Для начала я усмирил было отправившееся вскачь сердце и после этого начал крутить телефонный диск. Трубку взяли после третьего гудка.

– Это Большой Иван, – произнёс я в мембрану низким голосом. – С кем имею честь?

– О, рад вас слышать, мистер… э-э-э… Большой Иван, – ответили на том конце провода. – Меня зовут Том Ропштейн, я доверенное лицо мистера Лански. Вы, я так понимаю, получили предложение о встрече?

– Да, я его принимаю. Нам и впрямь пора обсудить некоторые детали. Только представлять меня на встрече будет мой помощник, консильери, мистер Бёрд.

– Но вам гарантируется полная безопасность…

– Не в этом дело. Я не покидаю пределы Гринпойнта никогда, никто, кроме моего консильери, не знает меня в лицо, и тому есть свои причины. А мистеру Бёрду я доверяю как самому себе, он моя правая рука. Он – это я. Если для Бонанно и Лански мой ответ покажется оскорбительным, они тоже могут прислать своих помощников, пусть общаются на равных.

– Хорошо, я поговорю с мистером Лански, а тот донесёт информацию до мистера Бонанно, – ответил после паузы Ропштейн. – По какому номеру нам перезвонить?

Я продиктовал номер телефона в кабинете Вержбовского-младшего, откуда сейчас говорил, добавив, что меня может не быть на месте, но тот, кто возьмёт трубку, всё сказанное мне передаст. И мы вежливо распрощались.

Так, с этим разобрались. Я вытер носовым платком выступившую на лбу испарину. Что-то слишком уж я перенервничал, изображая Большого Ивана, с чего бы это? Не мешало бы, кстати, завтра после визита к домовладельцу, обижающему землячка, наведаться к Chumley’s, провести рекогносцировку местности.

Наутро, приведя себя в порядок и вновь отказавшись от приметного перевоплощения в одноглазого усача, я на метро добрался до Квинса, а далее по указанному на листочке Фунтиковым адресу. Его контора располагалась на первом этаже здания под довольно скромной вывеской, но я к нему заходить не стал, а сразу поднялся на четвёртый этаж. Миновал несколько обшарпанных дверей и остановился у более-менее приличной, к которой винтами была прикручена латунная табличка с выгравированной надписью «Л. Брюстер. Аренда квартир и площадей под офисы». Я постучал. Спустя секунду с той стороны двери раздалось сопение, рычание, а затем голос, словно идущий из бочки, глухо произнёс:

– Входите!

Брюстер представлял собой огромный кусок сала, только по недоразумению снабжённый конечностями и головой, словно прилепленной к кадушкообразному туловищу, которое расплылось в кресле, способном вместить троих таких, как я. Шея отсутствовала совершенно. На столе перед ним среди бумаг стояла ваза с шоколадными конфетами, которых оставалось едва ли с десяток, а в мусорной корзине комкалась куча фантиков. На меня глянули заплывшие жиром глазки, а мясистые губы прошамкали что-то нечленораздельное.

– Что? – переспросил я.

– Вы по аренде? – выдавило из себя существо.

– Хм, ну, можно сказать и так.

Раз сесть не предлагали, я сам опустился в потёртое кресло и закинул ногу на ногу, чем вызвал неласковый взгляд всё тех же глазок.

– Видите ли, мистер Брюстер, я не собираюсь снимать у вас ни квартиру, ни площадь под офис.

– Чего же тогда вам нужно?

Существо беспокойно шевельнулось в кресле, отчего под пиджаком, жилеткой и сорочкой прошло небольшое цунами.

– Меня зовут Фил Бёрд, я представляю интересы некоего Большого Ивана, вы, может, слышали о нём. Нет? Что ж, думаю, вскоре услышите. Как бы там ни было, я пришёл просить за вашего арендатора по имени Христиан Фунтикофф. Вам не кажется, что вы обходитесь с ним несправедливо, так резко поднимая арендную плату?

– Это не ваше собачье дело! – выплюнул из своего чрева жирдяй.

– Боюсь, мистер Брюстер, что теперь наше. Я не собираюсь у вас здесь долго задерживаться, зайду через неделю и тогда надеюсь услышать от вас правильный ответ. Всего хорошего!

Я поднялся, прошёл к двери и закрыл её с противоположной стороны, оставив хозяина кабинета переваривать услышанное. А сам отправился на Бэдфорд-стрит, 86.

Chumley’s оказался искусно замаскированным пабом, не имеющим никакой вывески. Интересно, с чего бы Бо-нанно и Лански быть такими уверенными, что Большой Иван уже что-то знает об этой особенности заведения? Как бы там ни было, простояв минут десять у дома напротив, я всё же рискнул толкнуть дверь паба, сразу очутившись в прохладном полумраке, резко контрастировавшим с жарким уличным солнцем. Здесь я обнаружил всего нескольких посетителей, среди них приметив сидевшего за угловым столиком мужчину. Обладатель густых усов и волевого подбородка что-то писал в блокнот карандашом, перед ним на столе стояла ополовиненная кружка пива, а рядом лежала фетровая шляпа. От созерцания обстановки меня отвлёк голос стоявшего за стойкой бармена: