Геннадий Марченко - Покорение Америки [litres]

– А вы Фил Бёрд, тот самый русский?

Я обернулся, покидая мир своих финансовых грёз. Рядом со мной с бокалом шампанского в руке стояла Кэролайн Ломбард.

– Ну, в общем-то, да, тот самый, – согласился я. – А вы, как я понял, миссис Ломбард?

– В данный момент мисс. И вообще, я предпочитаю без фамилий, просто Кэрол.

– О’кей, как скажешь, Кэрол, – перешёл я на «ты».

– Не хочешь шампанского?

Она небрежным движением взяла бокал с подноса пробегающего мимо официанта и выжидающе посмотрела на меня. Мне не оставалось ничего другого, как принять бокал, хотя я и ограничился небольшим глотком.

– Э, нет, мой друг, так не пойдёт! – рассмеялась она. – Сегодня есть повод осушить бокал до дна. И не один!

«Вот же змея… Причём змея на редкость сексапильная», – подумал я, делая большой глоток пенящегося напитка.

Не успел опустошить сосуд, как Кэролайн выхватила с очередного подноса пару новых бокалов и один вновь протянула мне.

– С тобой точно сопьёшься…

– Сегодня есть повод, – усмехнулась она.

Мы мелодично чокнулись. Ломбард не сводила с меня глаз, обрамлённых тяжёлыми накрашенными ресницами… А вот нынешняя мода пудриться и красить губы ярко-красной помадой меня немного смущала. Ни к чему обязательно походить на проститутку, чтобы выглядеть симпатично.

– Странно, я думала, у русских другие имена, – проворковала Кэрол.

– На самом деле меня зовут Ефим Сорокин, а Фил Бёрд – это уже на английский манер.

– И как же тебя занесло в Америку, Ефим Сорокин?

– Это долгая история…

Стоявший у столика с закусками Герман Манкевич подмигнул мне и с многозначительной ухмылкой показал большой палец. Я оттянул давивший на кадык галстук-бабочку. Уф, что-то жарко становится. Или это шампанское даёт о себе знать? Хотя, скорее, совсем другое. Или, точнее, другая.

– О, дьявол! – Кэролайн с искренним огорчением смотрела на своё облитое шампанским платье, а нечаянно толкнувший её под локоть гость тут же принялся извиняться. – Твою же мать! – всплеснула руками актриса. – Бестолочь, смотри, куда прёшь! Полтысячи долларов! И что теперь делать?

– Может, удастся это пятно замыть? – предложил я. – Всё-таки не красное вино, можно попробовать потереть мылом.

– А где же я здесь мыло возьму?! Тем более нужно будет на какое-то время раздеться.

– Э-э-э… Ну, у меня в номере есть и мыло, и халат.

И кто меня дёрнул за язык?! Под её испытующим взглядом я невольно смешался, что вызвало у красотки понимающую улыбку.

– Ладно, пойдём, тем более вечеринка уже подходит к концу. Только пообещай, что не будешь приставать.

– Клянусь!

Пока Кэрол Ломбард собственноручно стирала платье, а после плескалась с моего разрешения в ванне, я не знал, куда себя деть. Наконец она появилась… В халате на пару размеров больше, босиком и с распущенными, но всё же сухими волосами.

– Пришлось стирать всё платье, – извиняющимся тоном произнесла Кэролайн. – Надеюсь, до утра высохнет. Ты позволишь мне переночевать у тебя?

Вот те раз… И что прикажете ответить?!

– Понимаю, что я в твоих глазах выгляжу сейчас бесцеремонной актрисулькой, но, Фил…

– Ладно, Кэрол, ничего страшного. Можешь спать на кровати, а я переночую на той софе. Только позаимствую одну из подушек, если ты не против. Кстати, у меня в номере собственный бар имеется, не хочешь чего-нибудь выпить?

– Только не шампанского!

– Шампанского там и не должно быть. Виски, джин, ром… – перечислил я, открыв дверцу бара.

– О, если можно, джин! А себе что нальёшь?

Честно сказать, я не собирался в этот вечер употреблять крепкие напитки, но, согласитесь, заставлять это делать женщину в одиночку, оставаясь безучастным свидетелем её опьянения, – полный моветон. Поэтому мне пришлось налить себе на пару пальцев виски, который я считал более предпочтительным для русского мужчины, нежели остальные напитки из моего бара.

Я сел в одно кресло, она – в кресло напротив, закинув ногу на ногу. Пола халата сползла, обнажив аппетитную ножку, увенчанную ноготками, покрытыми таким же ярко-красным лаком, как и на руках.

– Итак, – сказала Кэрол, – ты мне обещал рассказать, как оказался в Штатах.

– Какая же ты настырная, – не смог сдержать я улыбки. – Ладно, вкратце расскажу свою историю.

В общем, выдал ей тот самый вариант, который когда-то и Уорнеру, добавив некоторые выдуманные подробности. Якобы после революции вместе с родителями перебрался в Нью-Йорк, ещё в пути отец и мать заболели какой-то дрянью, а по прибытии в Новый Свет умерли, и я рано остался сиротой. Воспитывался в приюте, много чем занимался по жизни, сейчас в Нью-Йорке с компаньонами выкупили старый теплоход, который собираемся превратить в «Русский клуб». А Голливуд – это так, для души.

– Ну а ты как оказалась среди этих селебрити?

– Среди кого?

– М-м-м… Среди звёзд.

– Мне больше нравится слово «этуаль». Итак, откровенность за откровенность. Моё настоящее имя Джейн Элис Питерс, у меня отец немец, а мать англичанка. Когда мне было шесть лет, родители развелись. Меня и двух старших братьев мать забрала, уехав в Калифорнию. В кино мне дорогу открыл режиссёр Аллан Двон. Мне было двенадцать, когда он увидел меня на игре детских бейсбольных команд и взял в фильм «Безупречное преступление». Потом я увлекалась любительским театром, в тысяча девятьсот двадцать пятом со мной заключила контракт студия «Фокс», и я начала играть небольшие роли в кино, как правило, в вестернах. А год спустя… – Кэрол помрачнела, – год спустя я попала в автомобильную аварию. На моё лицо наложили четырнадцать швов без анестезии…

– Почему без анестезии?

– Потому что применение наркоза не гарантировало сохранения красоты, хотя сейчас это утверждение более чем спорно. Однако на «Фокс» всё равно расторгли со мной контракт, и я перешла сниматься к Маку Сеннетту, у которого за полтора года сыграла в полутора десятках короткометражек. В тысяча девятьсот тридцатом я подписала контракт с компанией «Парамаунт» и вышла замуж за коллегу по профессии Уильяма Пауэлла, который был на шестнадцать лет старше меня. Наш брак продержался три года, но мы остались друзьями. Ну а если уж говорить о статусе звезды, то его я получила после фильма «Двадцатый век», где снялась вместе с Джоном Бэрримором.

Я кивнул с умным видом, хотя ни название фильма, ни фамилия этого Джона Бэрримора ни о чём мне не говорили.

– Я там и сама себе нравлюсь, – без ложной скромности призналась Кэрол. – Довольно динамичная получилась роль… Плесни мне ещё джина… Спасибо. Так вот, предложение сыграть жрицу любви, в которую влюбляется некий миллионер, показалось мне интересным. А почему нет? И мне кажется, фильм удался. Думаю, он будет иметь успех у зрителя. Недаром Уорнер выкупил меня у «Парамаунт пикчерз» за серьёзные деньги. А как тебе вообще пришла в голову такая история?