Владимир Поляков - Время увядающих лилий

— Кажется, кое-кому пора появиться здесь.

— И точно, пора, — согласился понтифик. — Опасная гостья, я до сих пор не до конца верю, что у тебя получится её использовать.

— Использовать только в наших целях точно не выйдет. Зато сделать союзником внутри создаваемого государства — это совсем другое. Дать ей больше, и так, чтобы не на время, а внушить чувство уверенности в будущем. Она это ценит из-за случившегося ранее.

Понтифику оставалось лишь позвонить в колокольчик, до этого момента находившийся на столике, после чего приказать появившемуся в дверях охраннику-каталонцу пригласить ожидающую гостью. Чуть больше минуты и… вот она, Тигрица из Форли, графиня Катарина Сфорца собственной персоной, прекрасная и опасная. Хищная улыбка, делающая её лицо ещё более прекрасным, изысканный наряд, некоторое, но не чрезмерное количество украшений. И этикет, выверенный до мелочей. А как ещё можно выразиться, если она учла даже предпочтения каждого из собравшихся. Какие именно? Хотя бы не подчёркивать излишне женскую природу Бьянки и обратиться ко мне как к великому магистру Ордена, а не как к кардиналу. Умна, находчива, способна быстро оценивать окружающую обстановку и использовать оную в своих целях. Прелесть а не женщина. Эх, была бы не замужем и без детей, тогда я мог бы и на разницу в возрасте внимания не обратить. Увы… расклад не в мою пользу.

— Как вы видите. Катарина, тут крайне узкий круг, а значит нет смысла беспокоиться о том, что суть разговора станет достоянием посторонних ушей, — подчеркнул я этот весьма важный нюанс после обязательной «вступительной части». — Излишним будет напоминать, что наш прошлый разговор мой отец и два близких друга знают от первого до последнего слова. Так что мы можем продолжить с того, на чём закончили в прошлый раз.

— Тогда мы договорились о временном нейтралитете и о том, что я посмотрю, на что вы, Борджиа, способны.

— Случившееся при Реджо-Эмилии показало силу нашей семьи, — благожелательно, но с ощутимой долей фальшивого добродушия вымолвил Александр VI. — Италийцы и прочие начинают привыкать, что там, где поднимается знамя с красным быком, враги расступаются или склоняют колени перед победителем.

— Но король Франции прошёл в Неаполь, как и хотел. Ваше Святейшество возложили на его голову столь желаемую им корону. И на голову моего дяди, которого вы же совсем недавно назвали узурпатором. Это не похоже на преклонение колен.

И смотрит этак выжидающе. Язва и умница! Пытается прощупать обстановку, выяснить всё, что получится, дабы принять то или иное решение, чрезвычайно для себя важное. Ведь именно от того, на кого она сейчас сделает ставку, будет зависеть будущее как самой Катарины Сфорца, так и её детей, которых у неё, скажем так, немалое количество.

— Французская армия, прошедшая по землям недружественного государства и не оставившая после себя огня пожаров и плача ограбленных, обесчещенных и потерявших родных… Часто ли вы видели такое, графиня? Французы ведут себя прилично лишь после того, как убедятся в силе хозяев земель. И мы показали им эту силу. А коронация… Вы же видели, Карл Французский не только преклонял колени, но и не единожды целовал мою туфлю, держал стремя моего коня и помогал выводить его на улицы Рима. Конечно же это относится и к вашему дяде Лодовико. И оба они были внутри Рима, в то время как многие тысячи их солдат стояли снаружи и покорно ждали возвращения коронованных особ. Что это как не признание нашей власти и силы? Силы и власти Борджиа.

— Убедительное объяснение, Ваше Святейшество, — на мгновение склонила голову Катарина, но тут же пристально посмотрела на понтифика и произнесла. — Ваш сын сумел убедить меня в силе своей семьи так, что я отступила в сторону, заняла выжидающую позицию, не оказала явную поддержку родственнику, ставшему союзником Франции. Это немало дало вам. Так зачем мне вставать на чью-либо сторону, уже убедившись, что нейтралитет сам по себе хорош? Лодовико, что бы уже ни натворил, не станет пытаться лишить меня Имолы и Форли, его не поймут другие Сфорца. Переходить же на вашу сторону опасно, слишком многие вас ненавидят, внутри Папской области и вне её.

Правильные вопросы задаёт миледи Сфорца, чего уж там. Правильные, но предсказуемые, на которые уже имеются ответы, а значит не придётся импровизировать. Мне отвечать, потому как я поймал взгляд «отца» и едва заметный кивок. И помогут в том, помимо прочего, перехваченные послания от имени короля Карла VIII либо его маршала Луи де Ла Тремуйля к немалой части вассалов Рима.

— Сперва, Катарина, прочитайте вот это, — достав небольшую стопочку писем, я положил их на небольшой столик рядом с креслом графини. — Они все однотипные, так что, прочитав парочку, остальные можете удостоить лишь беглого взгляда. По сути это подстрекание наших вассалов к бунту и обещание, что все эти Орсини, Колонна и прочие получат столько независимости, сколько захотят. Только не всё так просто, как может показаться. Вы же стараетесь по возможности следить за происходящим не только в Папской области, но и по соседству, не так ли?

— Это необходимо, — ответила Тигрица из Форли, не отвлекаясь от чтения. — В многих знаниях не только печаль, но и сила.

— Король Франции много чего обещал, но вы не можете не знать, что происходит на землях Модены, Лукки… Да и та же Савойя, откуда проходящие французские войска вымели провиант, лошадей, даже немалую часть воинов, вынудив их сражаться в своих рядах. В первых рядах, чтобы поберечь собственных солдат, прошу не забывать. Как-то всё это не очень приглядная картина. А все эти государства были либо частично союзны, либо полностью нейтральны. Только вот король Карл VIII не видит особой разницы, для него есть лишь склонившиеся перед ним и те, кого надо заставить это сделать. А значит…

— Дойдёт очередь и до Милана, и до тех сеньоров Папской области, кого он соблазняет крушением Борджиа, — хмыкнула Бьянка, уже не сильно смущающаяся в случаях, когда считала нужным дополнить что-либо и даже прервать меня. — Лодовико не защитит даже себя, не что вас, свою племянницу.

Улыбка Львицы Романии, отложившей в сторону письма. Взгляд в сторону Бьянки, от которого моя подруга чуточку смутилась. Хотя не уверен в причине смущения, потому как до этого она очень уж пристально разглядывала немаленькую грудь Катарины. Так что… сложный вопрос. Затем Сфорца перевела взгляд на меня и изрекла:

— Интересные письма. И раз они у вас, то вы будете поступать с теми, кому они отправлялись, как с делла Ровере.

— Не мы это начали, Катарина.

— Не вы, — эхом отозвалась Львица Романии. — Вы лишь воспользуетесь удачной ситуацией и жадностью французского короля, который действительно может захотеть получить вместо союзников лишь покорных вассалов.