И Намор - В третью стражу

«Положено!» — Решила она и улыбнулась еще шире:

— А теперь я хочу вина, а завтра…

— А завтра? — Так же широко улыбнулся Виктор.

— Завтра ты позвонишь герру Рамсфельду и скажешь, что мы готовы.

— А мы готовы? — Но, уже задавая этот вопрос, Федорчук понял, что знает ответ не хуже, чем Татьяна.

Поместье Бойд раскинулось всего милях в двадцати на запад от Блэрского замка. Впрочем, у Бойдов имелись и свои собственные руины. В трехстах метрах от «New Boyd's House» и метров на полсотни выше торчала среди куп деревьев старинная башня и видны были закутанные в плющ, как в шотландский плед, остатки крепостной стены. Ну а «Новый дом Бойдов» построили «совсем недавно» — всего лишь в начале восемнадцатого столетия и, судя по состоянию, в последний раз ремонтировался еще до того, как покойный полковник Бойд — в то время молодой человек в высоких чинах — отправился на англо-бурскую войну [251] Имеется в виду вторая англо-бурская война (1899–1902). . Но, добравшись из Эдинбурга до места — морем до Данди, поездом до Питлохри, и, черт знает, на чем ещё до поместья — Степан обнаружил, что верить первому впечатлению не стоит. Особняк и парк действительно выглядели неважнецки, но зато внутри дома Матвеева ожидало немало приятных неожиданностей. К этому моменту стряпчий в Эдинбурге уже поставил сэра Майкла в известность о характере и размере наследства. Ну что ж, почти 150 тысяч полновесных английских фунтов стерлингов [252] По покупательной способности 150000 фунтов стерлингов в 1935 году соответствовали 5.5 млн. фунтов стерлингов или около 10 млн. долларов сейчас. — это именно то, чего компаньонам не хватало для «полного счастья». Поэтому и в поместье — а его стоимость была как раз невысока да и попробуй еще продать эту недвижимость — Гринвуд поехал скорее для проформы. Однако человеку не дано знать, где и что ему суждено потерять или, напротив, обрести.

Поднявшись в сопровождении стряпчего из Фосса по каменной лестнице на высокое и просторное крыльцо, Майкл вошел в дом и неожиданно нашел его весьма уютным. «Замок» оказался просторен, замысловат, в меру — по-стариковски — запущен, но полон того очарования уходящей эпохи, которое успел узнать и полюбить в раннем детстве сэр Майкл Мэтью Гринвуд. Впрочем это было только начало. Настоящим открытием дня стали библиотека, вид на озеро, и небольшая висковарня — вернее старинное, девятнадцатого века оборудование — в каменном приземистом строении, скрывавшемся за деревьями «старого» парка.

Библиотека могла составить гордость и королевской резиденции в Эдинбурге. Во всяком случае, за час или полтора, что Гринвуд в ней провел — не в силах оторваться от нежданно-негаданно обретенного сокровища — он обнаружил не менее трех десятков раритетов самого высокого толка. А сложенные в картонные коробки бумаги из так называемого «дедушкиного архива» обещали вдумчивому читателю немало открытий из эпохи восстания якобитов [253] Якобиты — приверженцы изгнанного в 1688 «Славной революцией» английского короля Якова II и его потомков, сторонники восстановления на британском престоле дома Стюартов. и высадки в Шотландии «красавчика принца Чарли» [254] Карл Эдуард Стюарт (1720–1788), известный также как Красавчик принц Чарли (англ. Bonnie Prince Charlie) или Молодой Претендент — предпоследний представитель дома Стюартов и якобитский претендент на английский и шотландские престолы как Карл III в 1766–1788. .

«Однако, — думал Гринвуд, без всякого интереса рассматривая коллекцию холодного оружия, принадлежавшую покойному серу Деррику. — Хоть бросай все и садись изучать!»

Искушение, и в самом деле, было велико, но Степан решил, что Майкл перебьется, и баронету пришлось отступить. Зато вид на озеро заставил затаить дыхание обоих, и Майкл вдруг подумал, что было бы недурно задержаться здесь на несколько дней, пожить отшельником, и написать ту статью или статьи, о которых они с ребятами говорили всего несколько дней назад в «домике в Арденнах».

«Остаться здесь? А почему бы и нет?»

Выяснилось, что это вполне возможно. Женщины из деревни, что находилась в полутора милях по берегу озера, взялись привести в порядок пару комнат и кухню, и даже приготовили сэру Майклу кое-какой незатейливой еды. А он, продолжая осмотр своих новых владений и прикидывая, что на время войны — если она все-таки вспыхнет — поместье может стать для них всех неплохим убежищем, набрел на настоящее сокровище.

«Оно бы и неплохо, только Олегу нужно будет сделать подходящие документы да и придумать что-то, чтобы в армию не забрили… Всех».

— А это что? — спросил он, рассматривая некое заброшенное производство.

— Судя по документам, — ответствовал стряпчий. — Дед сэра Деррика производил здесь виски. Но производство было прекращено еще тридцать лет назад.

— А оборудование?

— Право слово, не знаю, сэр. — Пожал плечами стряпчий. — Но в Фоссе и Тампел Бридже есть механики и специалисты по производству виски, так что вы сможете…

— А там что? — Кивнул Гринвуд на каменный сарай с тяжелой железной дверью, врезанной в глубокую нишу.

— Это? — Стряпчий проверил бумаги и удовлетворенно кивнул. — Там хранятся бочки с нераспроданным виски.

— Тридцать лет? — Недоверчиво спросил сэр Майкл.

— Да, нет. — Смущенно улыбнулся стряпчий. — Если верить тому, что записано в описи, тут есть несколько бочек «сингл мальт» [255] Односолодовый (single malt) виски, произведённый одной винокурней; возможен купаж разных лет выдержки пятидесятилетней давности.

«Пятьдесят лет?! О, господи!»

— Как считаете, мистер Гвин, пойдет ли нам во вред толика этого шотландского нектара?

«Отчего здесь нет света? Неужели лорд Ротермир будет принимать меня в этом полумраке? Чёрт! Больно-то как! Только бы не перелом. Большой палец ноги тяжело заживает. — Спотыкаясь и беззвучно матерясь на каждом шагу, Степан шёл по огромному кабинету и недоумевал. — Старый хрыч, похоже, совершенно выжил из ума и экономит на освещении, как какой-нибудь Эбенезер Скрудж [256] Герой рассказа Ч. Диккенса — воплощение жадности и человеконенавистничества. ».

Впрочем, так думать мог только Степан. Та же фраза, но в исполнении Гринвуда звучала бы иначе.

«Конечно, — подумал бы он. — лорд очень эксцентричный человек, но не до такой же степени!»

Внезапно в дальнем углу зажглась настольная лампа. Свет её был тусклым, — то ли из-за слабой, свечей в двадцать, лампочки, то ли из-за плотного тёмно-синего абажура, — и казался каким-то мертвенным.

Человек, в кресле за письменным столом, в таком освещении походил скорее на восковую фигуру или, не приведи господь, на что-нибудь похуже. Проще говоря, он был похож на покойника. Гарольд Сидней Хармсуорт, первый виконт Ротермир, брат лорда Нортклифа, совладелец издательского дома и газеты «Дэйли Мейл» собственной персоной.