И Намор - В третью стражу

Ну, разумеется, ни в какую Швейцарию она не поехала. Что ей там, в этой Швейцарии делать? Что потеряла она в унылом Цюрихе и похожей на ломбард Женеве? Ровным счетом ничего. Однако, если ты лиса, а Кайзерина Кински никем другим просто и быть не могла, то «взмахнуть пушистым хвостом», заметая следы и отводя взгляды, — и не в труд вовсе, а в удовольствие. Вот и взмахнула — « Аааа… Я уезжаю, Но скоро вернусь !» — а сама прямо из Парижа отправилась в Вену, лишь разослав в Цюрих, Женеву и Стамбул короткие телеграммы самого невинного содержания, да медленно ползущие через континент письма с более подробным изложением тех же обстоятельств. А обстоятельства эти были самые прозаические: миссия полковника Левчева в Берлин — опять деньги на оружие клянчить — да объявление очередного «лота» под названием «лёгкий танк «Skoda» LT vz.35 и другие сопутствующие товары от фирмы производителя…» По некоторым прикидкам секреты фирм производителей — «Шкода» и «Чешска Зброевка» — включавшие техническую документацию на ручные пулеметы CZ vz.26, девятимиллиметровую «Чешску Зброевку» и еще кое-какой металлолом, должны были принести ей никак не меньше двадцати тысяч фунтов стерлингов. А деньги — тем более такие деньги — в нынешних ее обстоятельствах — вещь совсем нелишняя. Ну в самом деле, не у мужа же «на шпильки» выпрашивать? Хотя, если припрет, можно и у мужа…

Вена встретила Кайзерину солнцем и мокрыми тротуарами. Накануне прошел снегопад, но, разумеется, снег в марте — это даже не смешно. Вот и ей это никакого удовольствия не доставило, но Кейт и задерживаться в Австрии не собиралась. Отправила письмо «товарищу Рощину» [272] Василий Петрович Рощин (Яков Федорович Тищенко) (1903–1988) — советский разведчик, сотрудник Внешней Разведки НКВД, в описываемый период легальный резидент разведки в Вене. Вспомнила же о нем Ольга, по-видимому, потому, что как раз весной 1936 года к Рощину через общего знакомого, бывшего царского офицера Хомутова, обратился лидер Немецкой партии народной свободы Райнгольд Вулле. Суть его обращения заключалась в получении от СССР различной помощи (в т. ч. и финансовой — 750 тыс. марок) для свержения Гитлера. История эта в перестроечные и постперестроечные годы неоднократно обсуждалась в российской прессе, так что и Ольга ее могла запомнить. , про которого знала только то, что он легальный резидент советской внешней разведки, проверила почту — Стамбул, как и предполагалось, откликнулся первым, — пообедала в хорошем ресторане близ главпочтамта — Суп с фриттатен [273] Говяжий бульон с тонко нарезанными — в виде лапши — блинчиками фриттатен (Frittaten). , форель, белое вино из южной Штирии и, разумеется, большая порция кайзершмаррен [274] Воздушный пирог из взбитых яиц, нарезанный маленькими кусочками. с кофе и малиновым шнапсом — и вернулась на вокзал, чтобы убыть вечерним поездом в Мюнхен. А в поезде не успела выпить на сон грядущий толику коньяка, как уже — «Гляди-ка! «— утро на дворе, баварские Альпы во всем своем великолепии и проплывающие за окном вагона фольварки, деревни, да зеленые сосновые рощи. Одним словом, красота и величие истинно германских земель, хотя если честно, с каких пор австрийцы и баварцы стали немцами, одному Гитлеру известно. Самих их предупредить, судя по всему, забыли…

А она, что она сама забыла в Мюнхене?

«Ради бога! — Отмахнулась Кайзерина от непрошеных мыслей. — Я никому более отчетом не обязана! Захотелось в Мюнхен, значит, так тому и быть!»

Вот уж чего она точно не собиралась делать, так это рефлексировать. Достаточно этим назанималась еще будучи Ольгой, а теперь — все. Как отрезало.

« Ни слез, ни душевных терзаний, ни… трам-пам-пам-пам-пам-па-па… пошли-ка все на… фиг… ребяты, сегодня гуляю одна !»

Она сняла номер в хорошем отеле, перекусила в обеденном зале, пока ее вещи путешествовали с вокзала в гостиницу, а затем забралась в горячую ванну, закурила пахитосу, приняла на грудь — «На мою белую грудь…Хох!» — толику французского коньяка и наконец подняла трубку телефона.

Все-таки Германия крайне организованная страна. Кайзерине только и нужно было, что задать соответствующий вопрос портье, и, поднимаясь на лифте в свой номер, она имела на руках маленькую картонную карточку, на которой тщательно и со всеми подробностями были изложены искомые сведения. А интересовало Кайзерину, как не трудно догадаться, местопребывание госпожи Вильды фон Шаунбург. Ну и где бы ей быть, кузене Вильде, как не в имении мужа? А там, оказывается, и телефон есть — двадцатый век на дворе, а не абы как — и ехать туда, если все-таки придется, не так чтоб уж очень далеко: пешком не пойдешь, но на извозчике или автомобиле совсем рядом. За три-четыре часа вполне можно добраться.

— Але! — Выдохнула она в трубку. — Это дом Себастиана фон Шаунбурга? … Да… Нет… Какая жалость! А вы, милочка? Вильда фон Шаунбург? Надо же! А я… Да, да, да! … Ну, конечно же мы родственницы! На свадьбе… Нет, не помню. Хотя постойте, Вильда! Это когда было-то? … Ах вот оно как! Я была в Африке тогда… Ну конечно расскажу! … Приеду, почему бы и не приехать?! Извозчик? Ах даже так? … Очень любезно с вашей стороны, Вильда…

Когда через четверть часа она положила трубку, вода в ванне несколько остыла — надо было вовремя горячей добавить — но зато, не успев еще познакомиться с Вильдой лично, Кайзерина обрела в той подругу и родственницу, что совсем не мало, если смотреть на вещи трезво. А баронесса Екатерина Альбедиль-Николова умела видеть вещи именно такими, какими они были на самом деле. Это-то как раз и называется «трезвый взгляд» даже если хозяин «взгляда» пьян. Но была ли Кайзерина пьяна?

А Вильда оказалась чудо как хороша! Истинно арийская женщина, и все такое.

— Да. — Серьезно кивнула Кайзерина, выслушав предположения Вильды фон Шаунбург. — Несомненно. Вы в зеркало посмотрите…

Но это, разумеется, были чистой воды дамские глупости. Ну и что, что рыжие да зеленоглазые? У них и цвет кожи один и тот же. Да и вообще обе они женщины со всеми вытекающими из этого факта особенностями анатомии и физиологии. Вот, разве что, грудь у Вильды не такая высокая, да тяжелее немного, но разве же в лишних граммах счастье?

— Возможно. — Согласилась Кайзерина, с улыбкой выслушав очередную порцию предположений об их кровном родстве.

— Я кажусь вам дурой, не правда ли? — Неожиданно спросила Вильда, прерывая весьма познавательный рассказ об австрийской ветви своего рода.

— Нет, — покачала головой Кайзерина, уловив в интонации жены Баста нечто настолько же настоящее, насколько могут быть настоящими горы, небеса и речные струи. — Вы мне таковой не кажетесь… Вы счастливы с Бастом?