Владимир Стрельников - Операция «Цунами» [СИ]

— Так. По очереди. — На стол шлепнулись несколько папок. Впрочем, невзрачный сначала поставил электрический чайник, и только потом вернулся к делу, уселся за стол и развязал первую из них. — Держи. Это твое офицерское удостоверение личности, твои водительские права, охотничий билет, куда вписаны верховые быки и собаки, а так же разрешения на нарезное охотничье оружие, так оформлены все пять твоих винтовок. Это — разрешения на ношение пистолетов. Мне показалось, что твои иностранные образцы будут слишком вызывающи, поэтому здесь еще разрешение на ПМ, ПБ и АПС. Сейчас получишь их, не торопись. Пока прочитай все документы, проверь, нет ли ошибок.

Пока я читал, на стол легли три простые картонные коробки. По очереди из них на свет божий были извлечены три пистолета, и принадлежности.

— Так. АПС, выпущен в пятдесят третьем, практически нестрелян. К нему нормальная кожаная кобура. И подсумок с четырьмя дополнительными магазинами. Это ПМ, выпуск полста шестого года. Новехонький. Две кобуры, обычная и подмышечная. Три запасных магазина сверх штатного. ПБ, выпуск восемьдесят шестого. Обычная армейская кобура, и три дополнительных магазина сверх штата. Автомат нормальный тебе решили не давать, обойдешься своими. Наши пистолеты можешь носить без опасок, разрешения подписаны лично маршалом. В принципе, твои иностранные тоже им же подписанны, но к ним могут возникнуть ненужные вопросы, так как у нас в стране такие машинки не распространены, а некоторых вообще нет в этом мире.

Теперь далее. Это — книжки сбербанка, твои именные, с вкладышами на почти три миллиона рублей. Плюс, догоняя до полного стакана. — На стол рядом со сберкнижками легли четыре пачки, сторублевок, полтинников, ччетвертных и червонцев. — Премия за линкоры, которые ты привел сюда. Твой земляк так же получил такую же премию. Налоги с них уплачены полностью, комсомольские взносы выплатишь сам, когда на учет встанешь в нашу ячейку. Осторожнее с деньгами, крышу они могут снести мгновенно. Я знаю, что у тебя золота и драгоценностей с полцентнера, но сейчас ты дома, не в чужой стране. Можешь почувствовать себя в безопасности, а там рестораны, дамы, выписка… большие деньги не одного мужика с копыт сбивали. Думай, что будешь делать. Ну, и за тобой постараются присмотреть так ненавязчиво, и подстраховать, в случае чего. Да, пригляд будет со стороны особого отдела. Комитетчикам наш маршал не особо верит, учти. Держи, твое служебное удостоверение. По нынешним временам равно мандату за личной подписью Ленина или сталинского «вездехода».

Поверх всего барахла легла простая книжечка цвета бордо, с простой надписью черным — «Смерш».

«Эскадрон смерти», личные порученцы маршала Язова, с правом казнить и миловать. Опричники, как их, точнее, уже нас, еще называют. Да уж, вот это я попал.

Тем временем, пока я офигевал с последней новости и крутил в руках жуткую книжицу с моей фоткой на развароте, невзрачный встал, и заварил тяжелый мельхиоровый заварник, поставил на стол стаканы в таких же подстаканниках, сыпанул кускового сахара и явно домашних сухариков. Приглашающим жестом предложил присоединиться к трапезе, и набулькал почти полный стакан чернющего душистого чаю, плеснув в него немного армянского коньяка.

— Будешь? — Поинтересовался хозяин этого подземелья, и крутнул бутылку, разгоняя по стенкам коричневую жидкость.

— Нет, спасибо. Я, после одного дела, зарекся вообще пить что-то крепче пива. Да и того не больше кружки. Нельзя мне хмелеть. — вообще, неудобно не знать имени того, с кем уже довольно долго разговариваешь.

— Меня зовут Борис Игнатьевич Свиридов, я полковник отдела «Смерш», буду твой куратор по личному приказу маршала Язова. Держи, запомни номер. После чего сожжешь здесь же. — Передо мной лег небольшой лист с простым семизначным номеров. — тебя, с нашими корочками, простые люди до полковника милиции или главы области трогать не будут. А с ними потребуешь набрать этот номер. Номер московский, как ты понял.

Пока я зубрил номер, наконец-то назвавшийся Свиридов внимательно смотрел на меня, и что-то думал. Наконец, когда я сжег листочек в старой мраморной пепельнице, полковник встал, и принес простую и прочную туристическую брезентовую сумку.

— Я бросил в сумку двести патронов для пистолетов, плюс те, что в магазинах. Хватит тебе, не на войну едешь. Отчитываться будешь только в случае боестолкновения. Твоя забава по искоренению бандюков в боестолкновения входит, мало ли кто под бандитов входит, понял? Самый крайний случай, хоть сфотографируешь лица. И отпечатки снимешь. И в людных местах не светись. Итак про нас хрен занет какие страшилки придумывают на западе, не стоит капиталистов лишнего пугать. Полагающуюся тебе по аттестату форму одежды получишь в Ташкенте, на складе ТуркВО. Причем учти, тебе должны будут выдать общевойской комплект, военно-морской комплект и коплект туркестанского образца, афганку то есть. Понял? Тогда собирайся, и свободен. Тебе поезд или самолет заказать?

— Не надо, товарищ полковник. Сам доберусь, только посоветуйте, где здесь лесок поглуше в пригороде. — Допивая чай, ответил я, и стал складывать полученное имущество в сумку. Немного вышло, но увесисто.

— Езжай от Курского вокзала, в сторону Подольска. Приглядишью что больше нравитсяЮ там лесов хватаетю Так. Отсюда выехать…ты по гражданке, это неплохо. Машина под такси замаскирована, доставит тебя до общежития. Будешь выезжать, скажешь вахтеру. В Ташкенте сразу отзвонись дежурному по гарнизону. Ну, хорошо отдохнуть, лейтенант. — Рукопожатие моего куратора было коротким и сильным. — И девочке отзвонись, Лена хорошая.

И, коротко хохотнув, полковник «Смерша» ушел. А около меня остановилась простая кофейная двадцатьчетверка с шашечками такси.

Я спрыгнул с ранней электрички на небольшую платформу, и с удовольствием потянулся. Поправил полученную вчера сумку, перекинул в левую руку небольшой чемоданчик, и потопал по одной из лесных дорожек куда-то на юго-запад. А что, мне особо без разницы, куда идти, главное найти перуново дерево, то есть живое или неживое, но молнией тюкнутое. Таких тут должно хватать, лесок старый, хоть и порубок множество видать.

В кустах распевали соловьи, по полянкам носились озабоченные выкармливанием потомства скворушки, набивши полон рот жуками да букашками. Это соловьи пока еще только песни распевают, а у скворцов уже детвора жрать требует. Прочие птички чирикали и летали, комарики жужжат в отдаление, но меня не трогают, кроты под тропкой норы роют, на червей охотятся, зайчиха на полянку выскочила. Красотень.