Владимир Стрельников - Операция «Цунами» [СИ]

Перерисовывать я не стал, а просто сфоткал рисунок на земле. И позвал своих зверюг. Соскучился я по ним, и по Сивке с Буркой, и по собакам.

Тяжелая бычья морда ласково, насколько это возможно, толкнула меня в плечо сзади. Это Сивка пошутить решил, а Бурка неторопливо вышел справа, и от души замычал, как хороший паровоз. Это он меня так приветствует, жвачное. Далеко раздался собачий лай, это моя свора бежит.

Пока я трепал загривки и гладил по мордам своих быков, тела душегубов неспешно, но неумоливо затягивались травой и корнями. Порой трещали кости, ломаемые растениями. К моменту, когда на поляну выскочила Лумумба, самая молодая и шустрая из моих амстафов, на поверхности остались только ботинки старшего из бандитов. Чернющая псина рванула ко мне, но немного по дуге, обходя место погребения. И с маху прыгнула мне на грудь, стараясь завалить на землю.

Я опять сумел увернуться от Лумумбы, но был сбит толчком в спину от Маркса, здоровенного серого кобеля. Этот псин до того скрытен, что даже от меня умеет заныкаться. Причем атакуя.

Так что мне пришлось минут пять отбиваться от попыток зализать насмерть, что активно пытались проделать пять немалых разноцветных собакенов.

— Ну все, хватит. Фу, хвостатые, обслюнявили всего. Хорош! — На этот раз я слегка рявкнул. — Сидеть!

Умные псины хлопнулись на задницы, и преданно уставились на меня своими собачьими глазами. Вот чем больше я знаю людей, тем лучше отношусь к собакам.

Быки насмешливо смотрели на наши обнимашки, флегмантично пережовывая свою вечную жвачку.

Ладно, пообнимались и хватит. Надо бы и в Ташкент, точнее, в Кибрай, в дедов дом. Я за эти полгода так и не нашел сил и смелости побывать там. Благо, что служба совершенно не позволяла этого, наваливая все новые и новые задачи от командования. Хотя, я больше чем уверен, попроси я увольнительную или отпуск — получил бы сразу.

Так что, проверив сбрую на моих рогатых скакунах, я взгромоздился в седло, и направил Бурку на лесную тропку, плавно переходящую в Тропу. Собаки привычно пошли рядом, в зеленое марево, сзади пыхтел Сивка.

— Ну вот, и почти дома. — В лицо пыхнуло горячим ветром Средней Азии, справа от тропы выстроилась тополиная рощица, по левую руку текла Бозсу, играя на перекатах, а вдали подпирали небо отроги Большого Чимгана. — Пошли, ребята, обустраиваться. А вам, рогатые, предстоит потрудиться, улучшая породу здешних представителей вашего племени. Вы как, не против потрахаться?

Анекдотичная ситуация с моими быками. Я обязан в приказном порядке на каждой длительной стоянке обязательно отпускать мою кавалерию на приятное время препровождение в местные стада. Потому как когда увидал Сивку и Бурку министр сельского хозяйства, с ним чуть кондратий не случился. Хотел отобрать, экспроприатор самодеятельный. Сивка, правда, очень аккуратно подцепил его рогом за пояс, и подвесил на забор. Хороший пояс у минимстра, широкий. Офицерский. Крепкий. Правда, оттуда министра сразу сняла охрана, ну, когда мои стафы и Бурка их подпустили. А Сивка тем временем вылизывал морду лица министра. Смешно было, почти. Остальные министры и партийные дельцы стояли молча, наблюдая это безобразие.

В общем, мои парни категорически отказались со мной прощаться. Но совершенно не против коров поиметь. Вроде как уже сотни полторы осчастливили.

Я глянул на торчащие из седельной кобуры винтовки. Мой винчестер и автомат, которые я купил еще в Таганроге того самого, первого неродного мира. Ай, ладно. Пусть торчат. Разрешения есть, если что — корочкой Смерша пугану. Тут про него такие легенды ходят. Зря мне ее дали, что ль?

И я повернул быков в сторону виднеющегося за хлопковыми полями поселка. До него километров пять, минут через сорок спокойненько доберусь.

Я стоял и молчал. Слов не было, были пепел в душе. Здесь, передо мной. Было мое прошлое. Счастливое детство, школьные годы, всякие-разные, модели смолетов, что с отцом запускал, игры с младшим братишкой, мамины вкусняшки и шлепки мухобойкой по заднице за всякие проделки… было и быльем поросло. Пусто, пепелище. Холод и серая пустошь. Ладно хоть, что родичи правильно упокоились, и ушли на перерождение. А то вообще, жутко даже представить, что бы мне пришлось делать.

— Сынок, ты не бойся, поплачь. Вот и смоет золу в твоей душе. — раздалось сзади.

Обернувшись, я увидел пожилую старушку, в скромном белом платочке. Наверное, из часовни идет, заутренняя молитва только что закончилась.

— Наверное, бабуль. Спасибо на добром слове. — С трудом ответил я, и снова повернулся к ржавеющей простой оградке, где под широкой бетонной плитой спит почти вся моя семья. Слава богу, что у меня есть сестра и два деда. Теперь я знаю, что меня так тянула в тот мир. Я должен сделать все, чтобы снова не терять родных.

Бабулька тихонько ушла, перекрестив меня украдкой, а я стоял, и на самом деле, слезы текли по щекам, и на душе становилось чуть легче. Да, это мое прошлое, и я никогда его не забуду. Но у меня есть будущее, и надо сделать так, чтобы мои предки мною гордились. Ну, или, по крайней мере, не стыдились. А для начала надо порядок здесь навести, и нормальную плиту заказать на могилку. А то понятно, что пока меня здесь не было, следить некому. Но сейчас-то я здесь!

Два последующих дня я наводил порядок на кладбище, устанавливал изготовленную по моему заказу простую и строгую плиту-надгробье из красного гранита. После чего заказал в старой, еще царских времен, церкви, молебен за упокой душ. Собрал соседей, помянуть моих и выпить за встречу. Долго отвечал на вопросы, я то уже мелькнул здесь в офицерской форме. Ну да, получил ее в первый же день, пришлось на такси сюда везти. В штаб ТуркВО ходил уже по всей форме, командир округа вызывал и часа три вопросами маял. Пусть и вежливый, но любопытный наш ташкентский главный командир, как старый лис.

Купил себе машину. Обычный Иж-412, выпуска семьдесят девятого года. Мог бы и новую, конечно, взять, но неохота было бегать по инстанциям, время тратить. А так на авторынке, мимо которого я проходил случайно, глянулся мне беленький «москвичек», договорился с дедком, и вуаля. Дороговат, конечно, но зато хорошо откапитален, бегает шустро, и самое главное — салон у него высокий и кресла удобные. Да и управление мне зилок напоминает, именно то. что для меня надо. Двор убрал, дом побелил, в доме убрал, машину во двор поставил, красота, домовой доволен.

С домовым познакомился. Вот так, я в дедовом доме в общей сложности годов семь-восемь прожил. А то и больше, а домового ни разу не видал. И даже не знал, что он есть. А тут — нате вам, здравствуйте. Крохотный аккуратный дедулька, ростом чуть ниже колена, в добротном костюме, и мягких сапожках. Моднячий дедок такой, моего деда напоминает. На глаза часто не кажется, представился солидно Никифорычем, хмыкнул на мое удивление некоторое, сказал что очень рад видеть молодого хозяина, и показал установленные недавно «жучки». Мда-с. И с моими амстафами домовой сразу закорешился, по другому и не скажешь.