Владимир Стрельников - Операция «Цунами» [СИ]

— Лена? — Я сглотнул слезы, вставая с колена.

— Женечка. — Моя нежданная любовь нежно улыбнулась. — Я знала, что ты придешь нас отпустить.

— Вас? А это?.. — В мое сердце словно воткнули ледяной гвоздь.

— Это наша дочка, Верочка. Знаешь, я так мечтала о дочке, мне так жаль, что не смогла тебе подарить ее и сыновей. — Лена аккуратно выдвинула неожиданно застеснявшуюся девочку из-за своей юбки. — Доченька, познакомься с папой, и попрощайся. Нам скоро уходить.

Призрачная девочка глянула на меня, и снова уткнулась в юбку матери.

Я постился на колено, и протянув руку, бережно коснулся макушки моей дочки, украшенной здоровенным бантом.

— Лена, Верочка… простите меня. Простите, что не сберег. — Горло перехватило, перед глазами плыло.

— Мы тебя любим и будем любить, Женечка. — Призрак провела ладонью по моей щеке, и улыбнулась. Прижала к себе девочку. — Ты живи, нас помни, но живи, люби, детишек делай и расти. Ты найдешь еще одну девушку, которая будет тебя любить. Береги ее, Жень, и не плачь, не надо. Мы же еще встретимся, ты же знаешь. И Женя, я знаю, ты будешь мстить. Оставайся при этом человеком, любимый, не переходи черту. Прощай, нам пора.

Сквозь своды станции пробился золотой столб света, накрывший мою любимую и мою нерожденную дочку. Силуэты девушки и девочки засветились, распадаясь на множество искорок, и рванулись вверх. И ничего не осталось, только яркие гвоздики, и практически прогоревшая свечка. И качающаяся около нее заколка Лены, та самая, которой она волосы по прилету в Ташкент закрепляла.

На душе было больно, тоскливо и одиноко. Врачи стараются не лечить серьезно больных близких, а некроманты невластны над своей душой. И рвет ее потерями так же, как и у всех остальных. И ничем не помочь. Мелькнула было у меня мысль, попробовать Лену задержать на свете, рвануть в тот оживающий мир, попробовать подобрать тело и помочь Лене занять его, но… для этого надо желание самой души, пусть неосознанное.

А тут… тут меня ждали только, чтобы попрощаться. И уйти вперед, навстречу новой жизни. Лена осознала гибель, и приняла ее. Она сознавая шла насмерть, ради своего долга, ради своей родины. Отдала свою жизнь ради того, чтобы жили остальные. Хорошо ли, плохо ли, святыми или свиньями — это будет уже их выбор, а Лена свой сделала. И нет моей власти над этим.

И потому, подобрав заколку, я выпрямился. Стер с лица слезы, проверил, нет ли клыков или глаз нелюдских, и повернулся к подходящему майору.

— Никогда такого не видел. Царствие им небесное. — К моему удивлению, майор снял фуражку и перекрестился.

Помолчав, участковый повернулся ко мне.

— Вам еще что-то нужно?

— Нт, товарищ майор. Спасибо вам. Пойдемте, мы вас добросим до дома, и извините, что побеспокоили. — Я прикоснулся губами к заколке, убирая ее во внутренний карман.

— Побеспокоили… если бы не эта девочка, тут смертей десятки были бы. Так что ради ее памяти и не такое сделать можно. Знаешь, лейтенант, когда я разговаривал с ребятами с транспортного отдела, узнал что на этом месте будет памятная доска, а следущая открытая станция будет названа ее именем. Так и назовут — станция Елены Панциревой.

За этим разговором мы дошли до выхода, где нас ждала простая и неброская «волга». Майора подбросили до дома, а я поехал в свою общагу. Надо бы тут в Подмосковье домик купить, мелькнула мысль.

Следущую неделю я работал с ребятами из спецназа. Целый батальон очень умелых сорви-голов, спаянных стальной дисциплиной, прошедший сквозь огонь Афганистана и поучаствовавший в уничтожение всевозможных сепаратистов и националов по окрестностям Союза. Страшная сила, если суметь доставить ее туда, куда надо.

— Так, еще разок. Ты нас выводишь, лейтенант, и мы блокируем район и захватываем первые два этажа, после чего занимаем оборону. — Полковник Большаков, командир батальона, ткнул указкой в макет этого района Эр-Рияда. — Воскобоев, ты ставишь броневики, и артиллерией палишь все, что пытается прорваться. Капитан Савельев, твоя работа — ПВО. «Стингеры» и ЗУшки обязательно, у арабов и своя авиация неплоха, и амеры могут попробовать вмешаться. Хвостатые, вы за целеуказанием. Женька, учти, тебе скорректировали орбиты трех спутников, чтобы просвета не было. Смотри у меня! — Крепкая и очень симпатичная барышня со стянутыми в «конский хвост» иссиня-черными волосами и погонами старшего лейтенанта кивнула, принимая задачу. В ее взводе РЭБа и управления шесть девушек и пятеро парней. Что интересно, у всех длинные волосы, у всех «конские хвосты», даже у парней. Странно, но не мое дело.

Вообще, работая с этим батальоном, я чуть ли не кайфовал, настолько с ними было легко. На Тропу отряд вставал что пешим порядком, что на броне и грузовиках мигом, без проблем, будто бы всю жизнь только таким и занимались. Дядька только головой покачал, и шепнул мне, что подобное видал полвека назад, когда Доватор водил своих конников по немецким тылам. Твою ж душу, коль бы не Лена… не моя дочка…

— Сапер, еще разок, «подскок» обязателен? — Комбат недовольно нахмурился, глядя на небольшой оазис неподалеку от Эр-Рияда.

— Да, товарищ полковник. Там поймете, почему. — Я кивнул, качнув за пламягаситель английский «Брен» четвертой модели. Из оружия у меня тож ничего советского, два «сорок пятых» кольта, этот пулемет и мой топор за спиной. Над ним спецназовские девицы посмеялись, обозвали меня сапером его величества, стишок прочитали киплингоский, и мне прилип позывной «Сапер». А что, нормально. А то в ВМФ меня Бароном кличут, об этом многие знают. Тем более, что на английский и переводить не надо, разве звучит чуть иначе. Хотя, хоть и вроде как секретчики требуют не разговаривать на русском во время операции, но решили не мудрить. Пусть будут перехваты, мало ли, может какие наемники из эммигрантов-антисоветчиков задумали провокацию.

— Тогда — сутки отдыха. Обратный отсчет до начала операции пошел. — Контр-адмирал Жилин, которого суют во все дыры как моего основного куратора, и который командует самой операцией, кивнул головой.

— Есть сутки отдыха. Товарищи офицеры, проконтролируйте отдых личного состава. Всем отбой на шесть часов, потом проверка снаряжения и техники, и восемь часов личного времени. Вольно. Разойдись. — Комбат захлопнул тактический комп. Кстати, один из тех, что я сюда привез из мира Путина. Такие же у ребят и девчат из взвода РЭБа и управления. Я как-то не обратил раньше внимания, но, похоже, со мной работает элита элит.

— И где мы? — Полковник Большаков ничего не боялся. Но не любил непонятки.

— На северо-восток Уяйна, на юго-запад Дхурма, мы ровно посередке. Эр-Рияд восточнее. Подождите меня здесь пять минут, надо хозяину здешних мест поклониться, и разрешение спросить. — Я передал свой пулемет молчаливому сержанту-сверчку, и пошел к крохотному оазису. С неба светила огромная Луна и яркие звезды. Наяривали миллионы радостных насекомых, воздающих хвалу ночной прохладе. От меня сквозанула недовольная маленькая кобра, а вот скорпион, которого она хотела захомячить, напротив, растопырился и угрожающе поднял хвост.