Александр Беловец - Источник [СИ]

— Бездна! — выругался Вальдрес, стряхивая с ладони собранную энергию. — Прости, почтенный, всё время об этом забываю. Даю слово…

Постоялый двор расположился чуть севернее врат, примкнув к самому подножию Небесного Хребта. От остальных его отличали лишь раздувшиеся размеры, обусловленные сезонными наплывами постояльцев да наличие двух складских помещений находящихся на некотором удалении от главного здания. Сама же гостиница была о трёх этажах, что говорило о высокой стоимости ночлега.

Когда караван преодолел последний поворот, за которым показались стены постоялого двора, Залиф заметно напрягся. Нервозность караванщика легко было понять — а ну как господин маг затребует лучшей комнаты, позабыв о своём обещании. Его после такого даже на порог больше не пустят. Кому захочется иметь дело с караванщиком, чьи слуги ведут себя настолько нагло.

Но маг не подвёл и сам предложил заночевать со слугами, тем самым разрядив обстановку…

Стянув сапоги с не привыкших к обуви ног, Вальдрес подбил себе добрый пучок сена, подложил под голову мешок и с блаженством растянулся. Уже через несколько дней он будет в родном Келире, где под деревом рулхх его дожидается личный тайник.

— Эй, — раздался вдруг звонкий детский шёпот. — Эй, ты где? Эй, Вальдрес!

Маг поморщился. И чего этому ребёнку неймётся? Ведь разбудит же остальных, и тогда ворчания не оберёшься. А ему как никогда хотелось побыть в тишине.

Но видимо не судьба. Из-за толстой сваи выплыл тусклый шарик желтоватого света, облепивший масляную лампу словно мошкара. Лампу нёс босоногий мальчик-служка лет семи, одетый в пусть и поношенную, но довольно прочную одежду.

— Ну и чего ты разорался? — зло зашипел на мальца потревоженный маг.

Паренёк поднял светильник над головой, чтобы лучше его разглядеть и непроизвольно ойкнул. Испугавшись, попятился, обо что-то споткнулся и едва не уронил лампу на сено. Глаза у него при этом сделались совершенно круглые.

— Тише ты, — Вальдрес облокотился о балку, — не ровен час, спалишь здесь всё. Что, никогда менк`оа не видел?

Пацан энергично замотал головой. Маг грустно усмехнулся:

— Да уж, а менк`оа, свободно говорящего на торрисе никогда не видел даже я… Что тебе нужно?

— Я еды принёс, — пискнул паренёк. — Вот.

Он поставил у ног мага плетёную корзину. Вальдрес откинул тряпицу прикрывающую содержимое и удивлённо спросил:

— И кто же это такой щедрый? — он поднял взгляд на юнца. — Кто велел принести мне еды?

— Господин из прибывшего сегодня каравана, — едва выдавил из себя мальчик. Видно было, что страх перед ужасным менк`оа сковал ему ноги, иначе он бы уже улепётывал во все лопатки. — Такой толстый…

— Ясно, — протянул Вальдрес.

Он расстелил тряпицу прямо на сене и стал выгружать на неё содержимое корзинки. Внутри оказалась краюха свежего хлеба, запечатанная бутыль с вином (хотя там могло оказаться и местное пиво) и котелок из которого шёл умопомрачительный аромат мясной похлёбки.

— Вот что, малый… как там тебя?

— Нурша я, — малец шмыгнул и вытер нос рукавом.

— Составишь мне компанию? — маг похлопал рядом с собой. — Я, конечно, собирался, как следует выспаться, но раз такое дело…

Он перевернул корзину, водрузил светильник на дно и открыл крышку. Над котелком тут же заклубился благоухающий пар. Паренёк повёл носом и невольно сглотнул, что не осталось без внимания Вальдреса. Достав из котелка деревянную ложку, он зачерпнул немного похлёбки, попробовал и блаженно зажмурился.

— Уфф, вкуснотища… давай, не стесняйся.

Голод пересилил страх. Парень взялся за протянутую ложку и стал с жадностью черпать обжигающее варево.

А Вальдрес отломил печать с бутылки, выдернул пробку и пригубил напиток. Во рту взорвалась ягодная смесь, а желудок приятно обдало теплом.

«С чего бы Залифу так меня баловать? — подумал маг. — Вкусный ужин, дорогое вино… Хочет задобрить? Но зачем?»

Тут он заметил, как Нурша с сытой улыбкой отвалился от котелка.

— Ну что, парень, наелся? — тот энергично закивал. — Прости, вина не предлагаю — тебе ещё рано. Мне-то хоть что-нибудь оставил? — малец виновато потупился. — Ну, ничего, хватит и хлеба с вином. Я, видишь ли, теперь мало ем.

— Почему?

Вальдрес про себя усмехнулся. Воистину детское любопытство способно подавить страх даже перед самым ужасным монстром.

— Потому, что это не моё тело, — маг многозначительно замолчал, отхлебнул из бутылки и отправил следом ломоть хлеба.

— Расскажешь? — мальчик жадно подался вперёд.

— Извини, братец, не могу. Давай лучше расскажу что-нибудь другое.

Нурша пожал плечами и устроился поудобнее. Вальдрес посмотрел на него долгим взглядом и вновь приложился к горлышку. И то ли вино оказалось крепче, то ли его новое тело не было приспособлено к алкоголю — так или иначе маг не заметил, когда приятное тепло, угнездившееся в животе, сменилось свинцовой тяжестью. Кое-как подтянув осоловевшее тело к балке, Вальдрес устроился удобнее и блаженно расслабился.

— Ну что ж, пусть будет история… Лет восемь назад, в архиве магической гильдии мне в руки попала древняя рукопись…

На постоялый двор опустилась усталая тишина, изредка пронзаемая криком ночной птицы. Давно перевалило за полночь и из обеденного зала уже не доносилось ни единого звука. Наёмники, собравшиеся со всех обозов и прогуливающие выданное жалование [12] Так повелось, что деньги за охрану караванов, следующих через Небесный Хребет, выдавались не в два этапа, как водится, а в три: аванс, затем, по достижении прохода половина остатка, а по прибытии на место всё остальное. Вот и гуляли. Хозяева караванов хотя и скрипели зубами, но не выдать денег не могли — традиции нужно было чтить. , наконец, разбрелись по комнатам — кто сам, а кто под руки друзей.

Несмотря на глубокую ночь на сеновале никто не спал. Обозники, поначалу отнёсшиеся к Вальдресу с опаской, потихоньку сгрудились вокруг него и Нурши. Всем хотелось поближе рассмотреть странного менк`оа, который на чистейшем торрисе рассказывал занятную историю.

— … на семи дряхлых свитках, готовых вот-вот рассыпаться в прах, умирала старая легенда кумтар, — продолжал Вльдрес, глядя на огонёк, пляшущий на кончике промасленного фитиля. — Очень старая… возможно, это самая первая легенда из когда-либо записанных. В ней говорилось, что в дни юности нашего мира, когда материк Гельд-Ир ещё не был разделён надвое, а людей в мире и вовсе не водилось, страшное чудовище проникло в Хигион сквозь тонкую ткань бытия. Великая Тьма тогда укрыла землю, ибо громадные крылья чудовища заслонили небо. Гигантский чёрный вихрь, рождённый их размахом, пронёсся по зелёным лугам, превращая всё в бесплодную пустыню. Разинув бездонную пасть, чудовище пожирало звёзды, дарившие праздник ночи новорождённому миру. Реки вышли из берегов, раскололись горы, великие волны встали в Мировом Океане, грозя затопить всю сушу. То был миг величайшей опасности, пришедшей извне. Лучезарный Сетт`иллис и Громоподобный Харр`изис вместе вышли на битву с чудовищем. И все силы Хигиона помогали им в этом. Солнце нещадно жгло чудовищу глаза, ветер ломал крылья, океан поднимал до небес смертоносные волны, гася огненные стрелы, исторгаемые громадной пастью. То была битва непостижимая для разума человека. Земля стонала, и море кипело от огня… Но чудовище, наконец, пало. Его изувеченное тело в последний раз взметнулось к самой Иссиле и безжизненное рухнуло на землю. По легенде, на том месте, куда упало поверженное чудовище, прежде стоял город — первый город нашего мира, населённый странными существами, которым нет названия. Кумтар верят, что это были их пращуры. Город тот возвели боги, память о которых стёрлась из всех скрижалей, оставив нам лишь их имена — Менка, Суолан и Хелна. Откуда они явились и где затерялись — эту тайну людям никогда уже не узнать. Тело чудовища навеки похоронило город, смешав обломки причудливых дворцов с пылью своей смерти. Тело его окаменело, превратившись в Небесный Хребет, а на месте, куда пала голова теперь зияет бездонной чернотой каньон Харат. Саму голову забрал в небесный чертог могучий Харр`изис, дабы там, со стены она вечно напоминала ему о великой победе. И по сию пору кумтар продолжают вести поиски останков своих предков. Они верят — в день, когда будет найден безвестный город, карлики преобразятся и познают мудрость сгинувших богов…