Александр Беловец - Источник [СИ]

— Признаться, Харр, сегодня ты меня удивляешь всё больше и больше. Не буду спрашивать, откуда ты узнал, что маг жив (вероятно, от своего ученика), но почему не удалось его прочесть?

— Представляешь, когда этот мальчик узнал, кто перед ним он до того разозлился, что готов был на меня наброситься. Он знал, кто виноват в его злоключениях.

— И ты решил, будто его просветили в сердце леса? — глаза светловолосого юноши сверкнули золотом. — Брось, Харр, парень вовсе не глуп и вполне мог сам об этом догадаться.

— Не делай поспешных выводов, — нахмурился Хозяин Ночи. — Дай закончить.

Сетт`иллис пожал плечами и повёл рукой, заставив фонтан засветиться мягким светом, что придал их беседе интригующий антураж. Харр`изис цокнул языком и продолжил:

— Поначалу всё шло прекрасно. Я его усыпил и принялся за дело, но когда дошёл до момента, как тот входит в лес, появилось какое-то странное сопротивление. Признаться, я не придал этому значения, и когда меня вышвырнуло из его сознания сделать ничего не успел. Повторив попытку, я вновь испытал сопротивление и даже смог его преодолеть, но из мага тут же потекла жизненная энергия. Пришлось остановиться.

— Полагаешь, сознание парня блокировано?

— Скажу даже больше, я знаю, чем оно блокировано. Но боюсь, эта информация придётся тебе не по вкусу.

— Не томи, братец, выкладывай что узнал, — юноша с золотистыми кудрями начал раздражаться.

— Помнишь те милые цветочки, что проросли из капель крови демона Междумирья?

— Ещё бы мне их не помнить, — зябко повёл плечами юноша. — К чему твой вопрос?

— Когда я в третий раз попытался прочесть мага, то получил такой разряд молнии, что еле устоял на ногах. Тогда-то и заметил до боли знакомый клубок чёрной ауры, угнездившийся в груди смертного. Магу кто-то подсадил цветок Х`ииш и произошло это не иначе как в Хайвердском лесу.

Сетт`иллис молча поднялся, опёрся на каменный парапет и стал наблюдать, как брызги фонтана, словно невесомые мотыльки растворяются в серебристом свечении. Из глубин памяти всплыл образ демона Междумирья, которого они с таким трудом победили, едва не лишившись целого мира. Помимо шрама оставленного тварью на теле Хигиона братьям досталось и ещё одно неприятное наследие — цветы Х`ииш проросшие в том месте, куда истекла кровь демона. Братьям пришлось изрядно потрудиться, чтобы избавить мир от паразитирующих сорняков, имеющих собственный разум.

«Поторопились мы тогда, а нужно было, как следует их изучить, — мысленно посетовал светловолосый бог. — Тогда бы и гадать не пришлось, зачем сейчас один из паразитов живёт в теле мага».

— Все дороги, так или иначе, ведут в лес… — пробормотал Харр`изис вырвав брата из размышлений.

— Что?

— Я говорю, всё сильней хочется встретиться с тем, что скрывается под покровом Хайверда. С нашего отца, да отсохнет его борода, станется посадить в этот мир кого-нибудь ещё. Мы ведь так и не разгадали его планов?

— Ты прав, брат, планы нашего отца покрыты тайной. Какие же мы были наивные, что повелись на его предложение.

— Это уж точно, — вздохнул гигант в алом плаще. — Кстати что там с заклинанием для моего ученика? Оно готово?

— Уже скоро. Осталось уравновесить некоторые векторы и…

— Не продолжай, — отмахнулся Харр`изис, — иначе я свихнусь от твоих заумных словечек. Не готово так не готово. Подожду. А с магом что делать? Наблюдение за ним, конечно, продолжится, но не лучше ли от него избавиться? Не принесёт ли он нам в дальнейшем хлопот?

— Оставь его, Харр. Если пройдёт вариант с пирамидами, это будет уже не наша забота.

— Как скажешь, брат, — черноволосый воин шутливо поклонился и растворился в ночной тишине Заоблачного замка.

— Как это произошло? — толстяк в сальном фартуке смял в ладони жестяную кружку, будто хлебный мякиш.

— Мы попали в засаду, господин, — Веир потупился перед братом бывшего хозяина, словно новобранец перед злобным наставником. — В засаду на руинах Торсота, — уточнил он.

— Брат… — Валиф запнулся. — Он не мучился?

— Нет, господин, — соврал наёмник. Ни к чему его будущему нанимателю лишние переживания. А в том, что Валиф его наймёт, он ничуть не сомневался. Достаточно показать то, что он привёз и в его, Веира, преданности не останется сомнений.

— Сохрани его душу Единый, — сделал защитный знак Валиф. — Он что-нибудь сказал, перед тем как… его не стало?

— Он велел передать вот это, — Веир повёл рукой в сторону наёмников, что прибыли вместе с ним и самый молодой тут же подскочил с мешком в руках. Воин принял мешок, жестом отослал паренька и, поставив ношу на стол, развязал тесёмки. Внутри оказался чёрный как смоль сундучок со странным орнаментом на крышке.

— Ты его вскрывал? — взгляд трактирщика стал как никогда жесток.

— Даже если и захотел, то не смог бы, — пожал плечами наёмник. — Мне сказали, что на нём магическая защита.

— Кто сказал?

— Один… маг, — наёмник запнулся, едва не сказав менк`оа. Тогда пришлось бы много чего объяснять, а Веир владел далеко не всеми ответами.

— Что за маг? — Валиф не заметил или сделал вид, что не заметил этой заминки, продолжая сверлить наёмника тяжёлым взглядом.

— Он прибился к каравану ещё на постоялом дворе по ту сторону Хребта и ехал с нами до Торсота. По правде сказать, господин, если бы не он мы бы с вами сейчас не разговаривали.

— Вот как? — некоторое время Валиф не сводил с наёмника глаз, словно решая можно ли тому доверять. Наконец взгляд его смягчился, он спрятал сундучок под стойку и ихмуро спросил:

— И чего же ты хочешь, почтенный… э…

— Веир, господин.

— … почтенный Веир. Что я должен за твою услугу?

— Я хочу служить вам так же, как служил вашему брату. Только и всего.

— Вот как? Хм… думаю смогу подыскать тебе достойную работу. Но об этом поговорим позже. А пока можешь располагать моим гостеприимством.

Веир, с достоинством поклонился и удалился к дальнему столику, куда только что поднесли поднос со свежей выпивкой.

В тёмной келье пахло воском и пылью. На заваленном свитками столе горела одинокая свеча, дающая достаточно света, чтобы писать, но недостаточно, чтобы осветить помещение полностью. В тишине раздавался скрип пера, но из-за груды свитков пишущего видно не было.

Склонившись к самому столу, человек старательно выводил букву за буквой, что говорило о его высокой педантичности. Макая остро отточенное перо дикого лифа в глубокую чернильницу, он каждый раз аккуратно стряхивал лишние капли, и лишь затем принимался писать дальше.