Дмитрий Старицкий - Еврейское счастье военлета Фрейдсона

Лизавета везде со мной под ручку, тигриным взглядом отваживая от меня конкуренток. Герой приватизирован.

Пришла в себя девчонка, осмелела. Во взгляде уверенность появилась. Но я-то помню, как в тусклом освещении прикрученного фитиля керосиновой лампы, в первую нашу ночь она мелко дрожала всем организмом и не давала с себя ночную сорочку снимать, зажав ткань кулачками у горла. А глаза зажмурив. При этом мне очень хорошо были видны ее бёдра и курчавый белобрысый треугольник в месте схождения ног, и тонкая талия с чуть наметившимся животиком, и умопомрачительная девичья грудь с мелкими коричневыми сосками.

Класть сразу в койку девочку в таком вздёрнутом состоянии, только портить. Аккуратно и ласково поглаживал ее по шелковистой коже, унимая боязливые мурашки. Пытался целовать плотно сжатые губы.

— Ты не хочешь ребенка? — шепчу в ухо, чуть покусывая мочку.

— Хочу, — шепчет. — Но боюсь.

— Давай сегодня просто поспим рядом. Привыкнем друг к другу.

— Я в рубашке останусь.

— Как скажешь.

— Свет погаси.

— Разве ты страшная?

— А причём тут страшная?

— Только с крокодилками спят в полной темноте, чтобы их не видеть. А на ощупь все бабы одинаковые.

Смеётся.

— Я красивая?

— Для меня, да.

Легли наконец-то. Целуемся даже.

— Лиза, Лиза, Лизавета… Ты совсем целоваться не умеешь, — шепчу.

— Я и не целовалась ни разу еще с мальчиками.

— А с девочками?

— Что я зечка, что ли, кобеляжем заниматься? — возмущенно шипит.

— А на яблоке или помидоре, что лучше, потренироваться не пробовала?

— Откуда у нас помидоры? Только солёные в банках. Они вялые и склизкие.

— А вот так тебе приятно?

— Да. Погладь там еще.

— Успокоилась?

— Да. Но давай сегодня ничего делать не будем.

— Просто так поспим?

— Нет. Ты меня еще погладь.

— А ты меня?

— Такой большой? Как он во мне поместится?

— Не сразу и не весь. Вот это место у тебя вообще-то безразмерное. Только пока оно сухое. А это плохо. Не сжимай ноги, я там поглажу. Не дрожи, ничего плохого с тобой не случится.

— Давай просто поспим. А то уже ночь глубокая, а завтра вставать рано.

— Уговорила. Туши лампу.

Здравствуйте, утром квадратные яйца. Но перетерпим. Важнее девочке на всю жизнь отвращения к сексу не привить.

Утром Лиза меня сама разбудила. Ошарашенная донельзя. Оказывается, решила она приласкаться ко мне, пока я сплю, и кончила на моей коленке. Теперь вся мокрая.

Тут я и сам возбудился не на шутку.

Приподнял девочку и посадил сверху, а наделась она уже сама, почти без крика. Скорее с удивлением.

А меня, после вчерашнего, надолго не хватило. Излился почти моментально.

— Я теперь женщина? — спрашивает с удивлением.

— Обязательно. Воды омыться от крови ты приготовила нам, женщина?

Весь день Лиза ходила как пыльным мешком приголубленная, прислушивалась к чему-то внутри себя. Но к ночи девушка была готова к новым подвигам. Вела себя в койке скромно, сдержанно, но нетерпеливо.

Если самого себя спросить: почему я на эту связь пошел? То самый честный ответ будет даже не в том, что девушка мне понравилась и неплохой получается отпускной роман. А в том, что, забрав у матери сына, я внуком восполняю, таким образом, ей потерю.

Утром, пока Лиза доила козу, мать выступила с неожиданным предложением.

— Тот денежный аттестат, что ты мне присылал, перепишешь на Лизу, когда она понесет от тебя. Дополнительный будет документ, если придется твое отцовство доказывать.

— Зачем его доказывать? — не понял я. — Я не отказываюсь.

— А если тебя убьют до того, как малыш родится. Я не дура, понимаю, что навязала тебе девчонку, но я не хочу, чтобы ты ее забирал с собой. Они мое утешение в старости. А ты свободен, в своей Москве, жениться на ком хочешь. Хоть на дочке генерала.

Тут Лиза пришла с молоком, и стрёмные разговоры мигом прекратились.

А потом и самые нетерпеливые визитёры пошли, с утра пораньше. И каждый думает, что именно я воюю с их родственником в одной части, хотя я лётчик, а их родственник понтонёр.

На второй день я сразу выдавал ''дежурную котлету'': воевал только в небе Москвы. Нигде в других местах не был. Так, что думайте, прежде чем вопросы задавать.

Мать меня отдергивала, что нельзя так с людьми… Я отбрёхивался тем, что их много, а я один. И у меня отпуск по излечению, а не для их развлечения.

Спас меня на четвертый день первый секретарь окружкома ВКП(б) Петр Иванович Гулин, пустив все такие встречи в организованное русло, а у наших ворот выставил милицейский пост — любопытных отгонять. С пониманием человек, с таким и работать приятно.

Ваня-хант примчался через неделю, привез самогона и мороженую оленью тушу в подарок.

— Три оленя, две яранги — это город Лабытнанги, — смеётся.

На этот раз он прибыл сам-один в санях, запряженных большим рысаком, из чего я сделал вывод, что на ночлег напрашиваться он будет к нам. И не прогадал.

Первый митинг у ''Дома ненца'' собрал огромное множество для Салехарда людей — почти четыре тысячи.

— Больше только в день объявления войны собиралось, — приметил товарищ Гулин и дал мне слово, как первому герою-ямальцу.

Хорошо, что я все формулы магического марксизма еще при вступлении в партию выучил. А о войне… Я стал говорить не о подвигах на фронте, а о госпитале, который забит под завязку обмороженными бойцами. Потому, хоть страна и готовилась к войне, но никто и предположить не мог, что на нас попрётся вся объединённая Европа и придётся призывать столько человек в армию. Фронту не хватает тёплых вещей. И если на нас — лётчиков всем обеспечивают, то до вашего брата — пехотинца не всегда доходит, а чаще всего не хватает.

И тут пошел партхозактив отчитываться перед народом.

— С июня 1941-го по февраль нынешнего года по Ямальскому району было подписано по государственному займу 210 тысяч рублей, — не то секретарь райкома, не то предисполкома зачитывал. Заранее подготовился. — Собрано 2550 штук теплых вещей — все отправлены в Фонд обороны. К тому же и в частном неорганизованном порядке жители Ямальского района отправляют посылки на фронт с тёплыми вещами, как родственникам, так и ''неизвестным бойцам'' с письмами.

— У нас в Новом порту, — отчитывался мужик рабочего вида, — 23 тысячи рублей собрано на строительство танковой колонны ''Омский колхозник''. Это не считая того, что новопортовские рыбаки вдвое увеличили улов обского осетра, муксуна, ряпушки, щёкура, который составил свыше 830 центнеров.

— У нас в колхозе ''Красная Москва'' ударница Марина Вэнго создала женскую ненецкую рыболовную бригаду. И мы докажем, что женщины Севера ни в чем не уступят мужчинам. И с самого начала вольёмся в движение двухсотников, — выкрикивала с каким-то остервенением девушка-нацменка.