Дмитрий Старицкий - Еврейское счастье военлета Фрейдсона

Приказ мы не выполнили.

Не смогли.

Разве, что дырок наловили на плоскостях.

Эшелоны на станции сильно оборонялись зенитной артиллерией. Было там этих стволов натыкано как бы не втрое от обычного.

Так эти гадские эшелоны и стоят невредимыми. А вокруг станции обломки шести ''илов'' наших предшественников.

Эресами мы промахнулись. Влепили их в землю слишком близко. От нас близко, а от цистерн далеко. Не рассчитали. Не тренировались так стрелять.

Бомбы тоже ушли в сторону. Всё же бомбить на кабрировании никто из нас не умел. А бомбы, как оказалось, совсем по-другому летят, нежели бросать их с пикирования. По совсем другой траектории. Перелетели наши бомбы станцию. В степи рванули. Лишь несколько грузовиков, что за бензином приехали, зацепило.

Делать второй заход — из пулеметов-пушек популять — всех гарантированно тут и положить, а задание так и не выполнить. Это ещё истребители немецкие не прилетели, а то, что их вызвали по наши души — как пить дать. Вопрос времени.

— Лопата, веди ребят домой. Нас не жди, — приказал ведущему звена.

— Комиссар… — захрипела рация, но я был непреклонен.

— Лопата, я кому сказал: уводи домой ''желторотиков''. Это приказ!

А сам развернул ''ил'' обратно к невредимой станции.

— Ваня, сохрани полк, — добавил я ему пожелание вдогон. — Теперь ты старший.

Я вдруг ясно разом вспомнил: кто я такой. Всего лишь обычный инженер и зовут меня Юра. В честь Юрия Гагарина — первого космонавта Земли. Давно уже я на пенсии. Очень мирный человек. Даже в армии служить не довелось. Институт, аспирантура…

Мне исполнилось 70 лет без года, когда я шел в Москве по Тверской улице в рядах ''Бессмертного полка'' в День Победы. Нес в руках сдвоенный портрет отца и матери. Ветеранов войны. Сапёров-штурмовиков.

Рядом шли мои взрослые внуки. Сын не смог — был в заграничной командировке.

Старший внук нёс на плечах мою правнучку, очень гордившейся своей георгиевской ленточкой. Она по малолетству никак не могла понять: почему такую красоту нельзя вплетать ей в косички.

Жара в этом мае была аномальная, и мне стало плохо. Я упал на горячий асфальт, и кто-то мне совал под язык мятную таблетку валидола.

И настала темнота.

Потом вместо яркого солнца на синем небе тусклая лампочка под белёным потолком и хожалочка Соня меня, точнее Фрейдсона, обмывает в госпитальном морге в новогоднюю ночь 1942 года.

И целый год я прожил тут как Ариэль Фрейдсон.

Хорошо прожил.

Как человек.

Как советский человек.

— Лара, ты там как? — спросил я своего воздушного стрелка в переговорное устройство.

— Арик, я умираю, — ответила жена срывающимся голосом. — Вези меня быстрее туда, где мне будет хорошо.

Оглянулся через бронеспинку. Лариса упала на пулемет, обняв его как родного. Шлемофон на голове уполовинен, срезан как бритвой. Голова и плечо обильно залиты кровью. Из мехового комбинезона со спины торчат клочья выходных отверстий от пуль.

— Потерпи, любимая, немного. Скоро нам будет очень хорошо. Клянусь своим еврейским счастьем.

— Я люблю тебя, — раздалось в переговорном устройстве на пределе слышимости.

— А уж как я тебя люблю, девочка.

Я опустил нос штурмовика и прибавил газу.

Подо мной три нитки железной дороги на станции посередине заснеженной донской степи. На всех трех стоят целёхонькие эшелоны с большими цистернами — бензин для танков Манштейна и Гота. Мои ''желторотики'' промазали. Да и я промазал. Кто я, как штурмовик? Тот же ''желторотик''. Второй боевой вылет.

Скорость в пикировании резко увеличилась. Зенитки снизу как побесились. От плоскостей самолёта остались одни дыры. Бронекапсула еще держится, хотя пули и осколки бьют по ней как оркестр ударных инструментов тяжёлого рока. А у Ларки брони нет.

А у меня больше нет эРэСов.

Бомб тоже нет.

Снарядов к пушкам нет.

А пулеметные пульки винтовочного калибра толстый металл железнодорожных цистерн не пробивают.

Я был на удивление спокоен. Только Лариску стало до слёз жалко, но с такими ранами не живут. К тому же я твердо знал, что Победу мы с ней хоть на день, да приблизим. Именно сейчас, в этом пике влетая в ''Бессмертный полк''.

Выбранная мной в качестве цели цистерна из среднего эшелона быстро увеличивалась визуально в размерах, пока не заслонила все окружающее пространство.

И я торжествующе закричал.

— Врёшь! Победа будет за нами!

Имя батальонного комиссара Ариэля Львовича Фрейдсона навечно зачислено в списки первой эскадрильи N-ского Сталинградского Краснознаменного, ордена Александра Невского штурмового авиационного полка, который в настоящее время летает на реактивных штурмовиках Су-25. На ежедневной вечерней поверке его имя зачитывают первым.

В Обдорском районе города Салехарда средняя школа носит имя Героя Советского Союза Ариэля Фрейдсона. До самой своей смерти в 1994 году директорствовал в этой школе Вадим Ариэльевич Фрейдсон. Преподавал историю. Школа получила свое почётное наименование к ХХ-летию Победы, когда Вадим еще учился в Московском государственном педагогическом институте им. Ленина. Перед школой стоит бронзовый бюст геройского летчика.

Мария Засипаторовна Фрейдсон всю жизнь проработала кладовщицей в закотконторе Обдорска. Дважды избиралась депутатом городского совета депутатов трудящихся Салехарда. Умерла в 1969 году.

Елизавета Маркеловна Татарникова в конце ноября 1942 года родила мальчика, назвали Вадимом. Районный суд по свидетельским показаниям признал мальчика сыном Ариэля Фрейдсона и ему выплачивали за погибшего отца приличную пенсию. Умерла в 1992 году.

Внуки Ариэля Фрейдсона после смерти бабушки Лизы эмигрировали в Израиль. При репатриации им очень помогла Золотая звезда деда. Израильтяне с пиететом относятся к любому ордену любой страны, если тот получен за борьбу с гитлеровским нацизмом. Вадим Ариэльевич, после того как жена и дети увезли уже его внуков на Землю обетованную, тихо угас за полтора года в одиночестве в родовом доме.

Недалеко от станицы Нижнечирская на федеральной трассе напротив заправочной станции ''Шелл'' и закусочной ''Макдональдс'' стоит гранитная стела посвященная подвигу летчика Героя Советского Союза батальонного комиссара Ариэля Львовича Фрейдсона и воздушного стрелка младшего сержанта Ларисы Акимовны Завьяловой. Их огненному тарану, свершенному 10 декабря 1942 года, не давшему танкам Манштейна и Гота прорваться к окруженной армии Паулюса.

Лариса Завьялова в списки полка не зачислена и даже ничем не награждена посмертно за свой последний подвиг с Ариэлем Фрейдсоном. Она просто любила его и шла за ним безоглядно туда, куда он ее вел. Даже в огонь.