Эдгар Крейс - Операция «СССР-2»

– А вот что ещё я нашёл в конверте, – произнёс Павел и показал Кате короткую записку про своего отца.

Быстро пробежавшись по тексту, Катя удивлённо и одновременно с испугом посмотрела на Павла. Она знала, за что в её стране здоровому человеку можно попасть в психушку.

– Если об этом узнают в «Большом доме», тебя тут же выкинут из института. Но, если они до сих пор об этом не знают, хотя они по характеру своей работы об этом должны знать, то у тебя, по крайней мере, должна быть другая фамилия и они пока не смогли тебя идентифицировать с твоим отцом, – сделала вывод Катя.

– Они знают, кто мой отец, а мне говорят, что не располагают сведениями о нём! – стукнул кулаком по столу Павел. – Зачем они мне всё время врали! Что они хотят сделать с моим отцом?! Действительно, свести его с ума?! Я знаю, что он и через тридцать лет будет в полном здравии, да ещё в таком, что любому пожелать можно будет!

– Откуда ты знаешь, что с твоим отцом будет через тридцать лет? – осторожно спросила Катя и приобняла Павла.

Тот ничего не ответил, погружённый в размышления, а она задумалась, но через минуту уже спросила:

– А что, если попросить помощи у твоего друга Колокольцева? Он же бывший дипломат. У него масса связей. Вот, паспорт он мне американский сделал. Кстати, без этого паспорта меня бы снова в грузинское рабство отправили, и вряд ли я там выжила бы! Может американцы смогут надавить на контору и те отпустят твоего отца?

– Ты родителям свой новый паспорт не показывала? – настороженно спросил Павел.

– Нет, им и без этой новости вчера хватило с лихвой! Ну, так что ты надумал?

– Я дождусь весточки от отца. Этот Василий Рязанов как-то должен на меня выйти!

Катя заглянула в глаза Павла и осторожно спросила:

– А какая фамилия у твоего отца?

– Глушков, – не задумываясь ответил Павел и застыл.

Он как раз вспоминал последний день, когда его отец подарил ему машину из гаража распущенного за ненадобностью правительства СССР, поэтому ответил чисто машинально. Внезапно дверь лаборатории открылась. На пороге стоял чем-то очень довольный академик Глушков и Катя впервые обратила внимание на внешнее сходство Павла и её непосредственного начальника. Она удивлённо посмотрела на обоих, а академик, заметив удивлённый взгляд Кати, интерпретировал его по-своему:

– А, застукал, двух воркующих голубков? Не ждали меня во время обеда увидеть? Ну что, вижу, что вы уже поели! Это хорошо! Тогда прошу вас обоих в мой кабинет! Думаю, что вам есть о чём мне рассказать! Но, сразу предупреждаю: отпуск я вам сейчас никак не могу дать, хоть и по-человечески нужно было бы! Скоро сдача нашего изделия! Так сказать, правительственная приёмка! Так что, поговорим и снова: работать, работать и работать! Отдыхать будем потом, когда сдадим изделие!

Ни Катя, ни Павел не стали уточнять, что они ещё не успели сходить в столовую. Они поднялись и молча пошли за академиком Глушковым. Катю всё подмывало спросить у Павла: кем для него является их руководитель, но пока старалась сдерживать себя.

– Ну-с, располагайтесь, молодые люди, как вам будет удобнее и рассказывайте! – попросил Глушков, усаживаясь в своё кресло директора института.

Катя не таясь рассказала про свой плен; про то как её везли в Грузию; чем она там занималась; как её освободили. Только о роли американцев в своём освобождении и про иностранный паспорт она умолчала. Павел вкратце рассказал про своего друга Колокольцева и его роли в освобождении Кати, но тоже умолчал о контактах Колокольцева с американцами. Академик слушал их рассказы прямо, как детективную историю: охал, ахал, восхищался хитростью и предприимчивостью Колокольцева, выдержкой Кати и упорством Павла. Под конец сообщил, что принял решение, в качестве поощрения, взять их обоих с собой на государственные испытания изделия. Сказал, что «железо» уже полностью готово, осталось лишь «залить» и отладить программное обеспечение. Этим как раз им с Катей и будет поручено заниматься в качестве представителей института, но, для этого они должны будут подписать особые бумаги о неразглашении полученных во время испытаний особо секретных сведений. Павел и Катя переглянулись и поблагодарили академика за его доверие. Академик замолчал, важно поглядывая на своих подчинённых. Павел понял, что беседа окончена. Встал из-за стола и пропустив вперёд Катю, хотел уже идти к двери, как хозяин кабинета встал из-за стола, взял его за рукав и, наклонившись поближе, громко, но так, чтобы его услышала Катя, прошептал:

– Наш институт получил план работ на следующий год, а в нём есть предложение провести анализ возможности внедрения автоматизированной системы управления народным хозяйством СССР!

Академик явно торжествовал. Даже внешне помолодел лет так на десять.

– Я думаю пригласить вас с Катей в свою группу! Вы согласны?

Павел оглянулся на стоящую рядом с ним Катю. Та лишь дежурно улыбнулась. Она думала о Павле и о себе. Ей их будущее ещё не было до конца ясным, но академиком овладела эйфория от того, что он вновь может вернуться к своему детищу и окунуться в решение поистине глобальной для страны Советов задачи.

– Конечно, Виктор Михайлович! Мы с Катей, в меру своих сил, будем рады помочь вам! – ответил за обоих Павел.

– Вот и замечательно! А пока идите и работайте! И помните: скоро государственная приёмка изделия!

Вечером Павел впервые был в гостях у Кати. Её мама искренне радовалась приходу долгожданного гостя, а отец с явным удовольствием жал ему руку и благодарил за спасение дочери. Нашлись и общие темы для разговора. Как никак, а отец Кати был учёный-физик и, к тому же, весьма эрудированный человек. Но, всё равно, Павел чувствовал себя не в своей тарелке из-за повышенного внимания к нему самому и осознания того, что считал, что фактически не он спас Катю. Эта мысль не давала ему покоя весь вечер, а ещё он думал об отце, который сейчас находился в психушке. Оттого его ответы на вопросы родителей Кати были как-то невпопад. Но, вроде всё обошлось. Все, в конце концов, оказались довольны друг другом. Павел взглянул на часы: уже десять вечера. Пора бы и честь знать. Посмотрел на Катю и встал из-за стола. Мать увидела, как молодые переглядываются и произнесла:

– Надеюсь, вы, Павел, не будете забывать нас, и мы ещё не раз с вами увидимся! Катя, проводи нашего гостя!

На этот раз они прощались быстро. Им обоим было друг перед другом как-то неловко. Они оба утаивали от всех очень важное, но не могли пока ни с кем об этом поделиться.

Довольно скоро Павел уже входил в подъезд своего дома. Проверил почтовый ящик. Он был пуст. Поднялся на второй этаж. Открыл ключом дверь. Включил в коридоре свет и стал набирать номер Кати. Он обещал ей, как только придёт домой, сразу позвонит. Только он набрал последнюю цифру, как в комнате зажегся свет и оттуда вышел тот самый комитетчик, которого он впервые увидел вместе с майором Беловым. Теперь Павел был абсолютно уверен, что это именно он стрелял в него. Молодой, абсолютно уверенный в себе парень, молча положил на тумбочку, рядом с телефоном написанную от руки записку. Павел сразу узнал почерк своего отца. Комитетчик с лёгкой улыбкой на лице пристально смотрел на изменившееся лицо Павла, а в это время из телефонной трубки доносился взволнованный голос Кати: