Руслан Мельников - Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг [сборник, litres]

Вообще-то определенный резон в словах Аделаиды был.

– И что ты предлагаешь? – спросил Бурцев. – Ждать у тракта продовольственный обоз из комтурии? Так маловато нас для грабежа-то. Пан Освальд – и тот на такие дела целую ораву с собой водит.

– Я предлагаю ехать по этой дороге в Хелмно. И добыть себе пропитание там, честным путем добыть.

У Бурцева отвисла челюсть. Неужели гордая дочь Лешко Белого готова наняться в работницы к какому-нибудь орденскому кастелянину? Или муженька запрячь хочет? Так ведь он никакому ремеслу не обучен.

– О чем ты говоришь, Аделаида?

– Помнишь Фридриха фон Берберга из Вестфалии?

Бурцева передернуло – еще бы не помнить! Он вовек теперь не забудет этого типчика.

– Так вот, благородный Фридрих направлялся в Хелмно, намереваясь принять участие в турнирах.

– Чтоб его там зашибли, нафиг, – прошипел сквозь зубы Бурцев.

– Что?

– Нам-то, спрашиваю, какая с того радость?

– Как какая? Почему бы тебе тоже не поучаствовать в турнирах? По правилам ристалищного боя победителю достается все имущество побежденного. Ты бы отбил для нас чьих-нибудь коней, припасы и снаряжение, с которым можно смело отправляться в дальний путь. Там же, в Хелмно, можно передохнуть и поискать проводника. Ты, Вацлав, главное, выбери противников побогаче и выиграй побольше боев. А я, если хочешь, буду вдохновлять тебя на победу.

Ах, вот в чем дело! Бурцев усмехнулся. Как же все просто выходит у Аделаиды. Нет, он, конечно, не возражает. Только есть тут одна загвоздочка.

– Нам ведь придется лезть прямо в лапы к кульмским крестоносцам. А они вряд ли проявят гостеприимство по отношению к малопольской княжне, за которой охотился еще Конрад Тюрингский. Да и меня после Легницкой битвы и дружбы с разбойничьим паном Освальдом немцы, наверное, не шибко жалуют.

– А как они узнают, кто я такая и кто ты? – Аделаида скорбно скривила губы. – Я и на княжну-то уже давным-давно не похожа. А ты… Ты что, ни разу не был на турнирах? Не видел, какое там столпотворение?

«Не был, не видел», – он вовремя прикусил язык – незачем, наверное, признаваться в этом Аделаиде. Но зато ляпнул другую глупость.

– Фридрих фон Берберг знает, кто ты такая, – напомнил Бурцев.

– Вряд ли мы его встретим, но даже если и так…

Показалось, или мечтательная улыбка все же мелькнула на устах княжны? Бурцев нахмурился: фон Берберг опять совершенно беспардонно вторгался в их личную жизнь. А сам виноват: кто просил упоминать о вестфальце?

– …Фридрих не причинит мне вреда, – продолжала Аделаида. – Он – человек чести. И он дал рыцарское слово хранить мой титул втайне. За себя тоже не бойся: если я попрошу, фон Берберг никому не скажет о тебе ни слова. Никто не узнает даже, что ты путаешься с язычниками и лично знаком с желтолицым жрецом пруссов.

Бурцев поморщился: вот уж спасибо, благодарю покорно. Ничем быть обязанным вестфальцу он не желал. А Аделаида все тараторила без умолку:

– Кроме того, правила турниров позволяют рыцарям драться, не открывая своего герба и лица. На твоем щите герба и так нет, ну, а лицо… У тебя ведь к седлу приторочен закрытый немецкий шлем. Ты, помнится, даже примерял его однажды – и шлем пришелся впору.

– Ну, не совсем…

Если уж быть точнее, то «совсем не». Бурцев вообще не жаловал топхельмы, ограничивающие в бою обзор, а этот к тому же едва налезал ему на голову. Собственно, он уже подумывал вообще выбросить чужое боевое ведро, но тут Аделаида со своими фантазиями…

– Это не важно, Вацлав. Надень его – и будешь биться неузнанным.

– Я не привык драться с горшком на голове и вообще мне не нравится твоя затея. Идем отсюда.

Бурцева упрямство супруги разозлило не на шутку. Он решительно увлек за собой коня с орденской дороги и ожидал теперь чего угодно, вплоть до привычной истерики и обвинений в трусости. Но Аделаида не стала ни визжать ему в спину, ни размахивать кулачками в бессильной ярости.

– Я голодна, Вацлав, – тихо и жалобно проговорила она. – Я устала. Мне плохо. Я боюсь этого леса.

И расплакалась.

Да, против такого аргумента не попрешь… Бурцев со вздохом вернул коня на дорогу. И ведь по сути-то девчонка права. Даже если им удастся пробраться мимо Наревского замка незамеченными – сгинут все равно оба в незнакомых лесах и болотах без проводника и пищи. Или снова случайно войдут в какой-нибудь священный лес, откуда местные аборигены чужаков живыми не выпускают.

Что ж, ладно, уломала, Аделаидка. В конце концов, может быть, на кульмско-хелминском турнире ему удастся поквитаться с благородным мерзавцем Фридрихом фон Бербергом. Уже ради одного этого стоило рискнуть.

Он уступил всхлипывающей супруге.

Лес кончился вдруг, неожиданно. И почти сразу же началось столпотворение.

Пестрое турнирное ристалище раскинулось на правом берегу Вислы. Яркие шатры и палатки многоцветного европейского рыцарства, привлеченного обещаниями легкой добычи и обширных ленных земель на отвоеванных у врагов христианской веры территориях, стояли вдоль реки шумным беспорядочным табором. Разношерстный лагерь в заснеженной долине издали бросался в глаза. На промозглом ветру, поддувавшем с Вислы, лениво шевелились тяжелые полотнища солидных штандартов и бойко трепетали малые флажки-банеры. Люди в зависимости от своего статуса либо вальяжно прохаживались и разъезжали на конях по протоптанным тропкам, либо сновали и суетились, всячески расхваливали свой товар.

Здесь было всё и вся.

Благородные господа, целая армия кнехтов, оруженосцев и слуг, немецкие крестьяне-колонисты, торговцы, попрошайки, мелкие воришки и жулье, боевые и вьючные кони, быки, мулы и прочая скотина, повозки, сани и ярмарочные балаганы… Вокруг ристалища кипела торговля. Неподалеку бурлил Хелминский городок, давно обжитый переселенцами из Германии. В связи с наплывом авантюристов всех мастей его население увеличилось вдвое, а то и втрое. Тесное пространство за городскими стенами и переполненные предместья вместить всех приезжих уже не могли. А давние обитатели городка словно посходили с ума. Предприимчивые купцы, ремесленники и просто бедные, но сообразительные горожане спешили воспользоваться турнирной лихорадкой, продавая все, что могло продаваться.

Цены в городе и окрестностях подскочили невообразимо, однако покупателей хватало на любой товар. Многие пришлые рыцари уже видели себя вассалами ордена Святой Марии и обладателями неслыханных богатств, отбитых у язычников, а потому не жалели скудных дорожных сбережений. К тому же каждый выезд на ристалище давал возможность неплохо заработать: победитель забирал имущество побежденного, а уж в своей ратной удаче господа рыцари сомневаться не привыкли. Бесшабашная атмосфера турнира и предристалищного торжища мгновенно поглощала любого, кто в нее окунался.