Руслан Мельников - Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг [сборник, litres]

– Умно, – одобрил Бурцев.

Хлебнул еще. Нет, пить, в самом деле, можно.

– А откуда у тебя столько, Вольфганг?

Он кивнул на бочонок.

– Такова божья милость. У болот между Торунью и Кульмским замком мы с Ясем наткнулись на разбитый епископский обоз – да я об этом еще на ристалище Вильгельму Моденскому говорил, только слушать меня его преосвященство почему-то не захотел. Так вот, видим: сани повалены, кровь кругом, люди с лошадьми перебиты да в болото побросаны. Вместе со всей одеждой и оружием. Засосало болото все. Над трясиной только шапки плавают да попоны конские. Разбойники напали – не иначе. Говорят, хозяйничает где-то поблизости мятежный пан из Добжиньских земель. Его лиходеи, наверное, постарались.

Бурцев скептически хмыкнул. Насколько ему известно, Освальд Добжиньский сейчас далеко от Взгужевежи не отходит – сил набирается. Впрочем, мало ли шаек бродит по глухим куявским, тевтонским и прусским уголкам. Другое дело – далеко не каждая ватага решится напасть на такую важную птицу, как епископ.

– А ты, Вольфганг, вообще уверен, что на епископский обоз наткнулся?

– Так утварь же церковная там была разбросана всюду. Купцы, воины да крестьяне такой с собой не возят. А еще посох епископский Ясь в снегу откопал. Я уж грешным делом подумал, не самого ли посланца святого Рима Вильгельма Моденского злодеи сгубили. Ведь к его прибытию все братство Святой Марии готовилось. Но нет – его преосвященство на турнире присутствует, жив-здоров. И от посоха опять-таки отказался. Не его, выходит, посох. Ну, а раз так, то и вино тоже ему не принадлежит. Мы ведь сани эти с рейнским и кое-какими монастырскими харчами нашли там же – в обозе. Увязли сани в снегу – не смогли, видно, злыдни ни дотянуть их до болота, ни с собой забрать, вот и бросили у дороги. Но похозяйничать успели. Пробили, вишь, бочонок, что в брюхо влезло – выпили, небось, да и бросили, дурни. Мы когда пришли, целая лужа рейнского уже натекла. Хорошо хоть сверху продырявили, мерзавцы, – не снизу – нам с Ясем тоже прилично досталось. Но все равно неразумные какие-то разбойники. Я бы на их месте такое вино нипочем не бросил. На горбу бы, а унес. Или вон Яську заставил. В общем, заткнули мы дырки, впрягли в сани кобылку Яся и подались прямиком в Кульм. До сих пор гадаем, что там за епископ такой смерть свою у болота принял и епископ ли вообще… То нынче одному Господу ведомо.

Бурцев хлебнул из бездонной кружки еще. Рейнское нравилось ему все больше. Да и настроение вроде улучшалось.

– А не стыдно чужое брать, а, Вольфганг?

– Чего стыдиться-то? Зачем добру пропадать. Хотя…

Немец помрачнел.

– Сейчас-то и я думаю – может, в самом деле, зря мы на вино божьих людей позарились. Наслал ведь на меня Господь фон Берберга, продавшего душу дьяволу. А ну как за этот самый грех и наслал?

Бурцев не смог сдержать улыбки. Конечно, вестфалец – сволочь преизрядная, но вот насчет сделки с силами ада – это, пожалуй, слишком.

– Ты напрасно насмехаешься над моими словами, тайный рыцарь Вацлав, – пьяный паренек с берегов Рейна обиделся. Даже икнул от волнения. – Когда мы сшиблись с фон Бербергом, посреди ристалища разверзлась геенна огненная, и зловоние самого ада вырвалось из ее недр. Тысячи невидимых демонов закружили над нами, разбили мои доспехи и свалили меня с коня. Не будь этих дьявольских козней, никогда фон Берберг не одолел бы фон Барнхельма в честном бою.

Ну, конечно, конечно, чем еще можно объяснить поражение непобедимого Вольфганга?! И все же непрошеную улыбку Бурцев с лица убрал. Зачем понапрасну раздражать хорошего человека?

– Это все чары, – горячился Вольфганг. – Без них вестфалец не имел бы ни малейшего шанса на победу!

Бурцев дипломатично промолчал. Фон Барнхельм глотнул еще вина и убежденно продолжил:

– Ибо… ибо меня вдохновляла Ядвига Кульмская – прекраснейшая из женщин.

– Ну, наверняка дама сердца фон Берберга тоже не уродина, – вставил Бурцев.

– Может быть, – голос рейнского рыцаря снизился до шепота. – Но знаешь, ведьмы и демоницы тоже порой обладают привлекательной внешностью. А мне сдается, краковская Агделайда и есть одна из них.

– Уверяю тебя, это не так, – вздохнул Бурцев.

Хотя… Что-то демоническое в его жене, пожалуй, присутствует – уж очень полячка притягательна. Необъяснимо притягательна. Почему, елки-палки, потеряв ее, хочется волком выть на луну? Уж не околдовала ли его княжна, в самом деле? Раньше-то из-за девчонок Бурцев особо не страдал.

– Так или не так – теперь это уже не важно, – язык Вольфганга начал заплетаться. Мысли, похоже, тоже. – Сегодня ты одолел фон Берберга, но завтра мне придется вызвать на поединок тебя.

Бурцев опешил. Этого ему еще не хватало.

– Но ты не бойся, друг Вацлав, – успокоил его рейнский рыцарь. – Я постараюсь тебя не убивать.

– Очень великодушно с твоей стороны, – Бурцев глянул на перевязанное плечо собеседника. Опасный противничек, ничего не скажешь! – Но сдается мне, ты совсем пьян, братишка.

– Нет еще. Я понимаю, что говорю. Посуди сам, благородный Вацлав. Я бился за честь дамы сердца и проиграл бой. Это великий позор, и искупить его возможно только новой победой. Фон Берберг, утверждавший, что какая-то там краковская Агделайда превосходит красотой и благочестием Ядвигу Кульмскую, повержен. А ведь ты наверняка победил вестфальца во славу своей дамы сердца. Я же никак не могу признать, что Ядвига уступает ей хоть в чем-то.

– И не нужно. По-моему, для любого мужчины самой красивой из женщин всегда будет лишь его избранница, а махать мечами, доказывая это другим – бессмысленно.

– Погоди, я что-то запутался… – молодой рыцарь удивленно хлопал глазами. – Так ты не провозглашал на ристалище, что твоя дама сердца – прекраснейшая из женщин?

– Подобными вещами я не занимаюсь.

– Хм… Странные у тебя понятия об отношениях благородного мужчины с благородной женщиной. Впрочем, я рад. Если то, что ты говоришь, правда, драться нам с тобой завтра ни к чему.

– Я тоже так думаю, – пожал плечами Бурцев.

– И все же, позволено ли мне будет узнать, кто является твоей дамой сердца?

– Аделаида, – ответил Бурцев. – Агделайда Краковская.

– Как?! Та самая?!

– Да, та самая.

Вольфганг недоуменно мотнул головой:

– Тогда я вообще ничего не понимаю, Вацлав! Выходит, ты сражался с рыцарем, который и без того считает Агделайду красивейшей из женщин?

– Ну да.

– А зачем?

– Хм… Вообще-то, девушка, которую Фридрих фон Берберг выбрал в дамы сердца – моя жена.

– Вот как? Дама сердца и жена в одном лице! Любопытно… Раньше я не верил, что такое бывает. Ну, а все-таки что же стало причиной вашего с фон Бербергом поединка?

– Я же тебе немецким языком объясняю: этот негодяй объявил дамой сердца мою законную супругу.