Руслан Мельников - Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг [сборник, litres]

Танк ревел, танк приближался.

– Сихер! [82] Колдовство ( татарск .). – возбужденно прошептал Юлдус – Алтасты! [83] Чудище ( татарск. ). Качабыз! [84] Бежим (уходим) ( татарск .).

– Смок? [85] Согласно польской легенде, Смок – дракон, убитый основателем Кракова князем Краком. – голос Освальда дрожал. – Странно вообще-то, раньше драконов я представлял себе иначе.

Бурцев молча изучал вражескую бронемашину. Любопытный экземпляр. Для тяжелого «Тигра» маловат и легковат. Да и для средней «Пантеры» тоже. Хотя некоторое сходство с «Пантерой» все же имеется. Только попроворней этот «малыш» будет и маневренней. И скорость у него повыше. Помнится, фон Берберг рассказывал о разведывательном танке серии «Лухс» – «Рысь», найденном немцами под развалинами Взгужевежи. Уж не это ли самое чудо откопают фашики на польской земле семь веков спустя? Похоже на то…

Бурцев смотрел. Танк ехал. Большие опорные катки, расположенные в шахматном порядке. Широкие гусеницы, обеспечивающие неплохую проходимость. Дополнительные баки с горючим. Высокий корпус, небольшая приплюснутая башенка, антенна над люком, короткоствольное орудие. Калибр невелик – два сантиметра. Ну, и пулемет, разумеется. Вес – тонн десять, может быть, немного больше. В общем, категория легких танков. Правда, «легкость» для подобных машин – понятие относительное. Особенно здесь. Особенно сейчас.

Броня на вид приличная, но не супер – рассчитана на выживание после попаданий бронебойных снарядов малого и среднего калибра. Так ведь и бить из крупнокалиберных орудий по танку в тринадцатом столетии некому, а стрелы и ядра катапульт ему – что комариные укусы. Зато вот движок – мощнее не нужно. И скорость обеспечит, и по бездорожью протащит. И ходовая часть надежная. Вооружение, правда, у «Рыси» не столь впечатляющее, как у более тяжелых «кошачьих» собратьев из фашистских панцерваффе. Однако для нужд цайткоманды большего, наверное, и не требуется. Даже при штурме замков и городов. Пробить брешь в стене или высадить ворота в крепости, до сих пор не нюхавшей пороха, можно и скорострельной 20-миллиметровкой, а 7,92-мм пулемет запросто выкосит со стен всех защитников. Кроме того, при необходимости сам танк можно использовать в качестве тарана.

Что, по-видимому, и намеревался сейчас продемонстрировать экипаж «Рыси». До Моосты оставалось совсем ничего, а танкисты не сделали еще ни единого выстрела. Небось, предвкушают свою излюбленную забаву – давить по живому гусеничными траками.

И ведь есть, есть кого давить-то! Бурцев громко и витиевато выругался. Десяток всадников выезжал за частокол – на обширную пустошь перед эстонской деревенькой. Нет, они и не думали спасаться бегством. Они готовились принять бой… Бой с танком! Безумству храбрых, короче, поем мы… Он крякнул от досады. Траурные марши петь придется. Ибо после подобных кавалерийских наскоков на бронированные машины не выживают.

– Сумасшедшие!

– Храбрецы! – возразил ему Освальд. – У этих русских рыцарей душа истинных шляхтичей!

– Да на что они рассчитывают, эти «храбрецы»?!

– Ясно же, как божий день, Вацлав: хотят напасть на дракона, пока он не взлетел. Хотят защитить деревню и уберечь своих раненых от лютой смерти.

Невероятно! Воины, что совсем недавно в панике разбегались от атакующего «мессершмитта», теперь демонстрируют чудеса бессмысленного героизма. Устыдились былого страха? Или, быть может, прав Освальд: все дело в том, что неведомый противник на этот раз движется по земле и от того кажется более уязвимым, чем в воздухе. Возникает иллюзия, будто «дракона» можно достать в рукопашной схватке. Наслушались, видать, наивные дружинники Домаша сказок о славных победах былинных богатырей над погаными змеями. Теперь сказочки те боком выйдут!

Безумцы уже послали коней в галоп. Теперь точно никого не остановить! Впереди во весь опор несутся Домаш с Кербетом. Русский воевода удерживает раненой левой рукой круглый щит и поводья. В здоровой правой – древко копья. За спиной огнем реет алый плащ. Отчаянный черкес мчит навстречу танку с непокрытой перевязанной головой. Не пожелал джигит ни на что менять пробитый пулей шлем-танж и жаждет джигит реванша. Сабля в руке Кербета так и пляшет, блестит на солнце маленький, будто игрушечный, щит.

За воеводой и горцем следовали отборные дружинники. Не израненные, уцелевшие при налете «мессершмитта». Ровно столько бойцов, сколько оставалось еще лошадей в отряде Домаша. Все сейчас под седлом – все до единой. На глазах животных – шоры. Уши закрыты плотными тканевыми колпачками. Чтобы не пугались «драконьего» вида и рыка, надо полагать. Чтоб не чувствовали ничего, кроме шпор, терзающих бока, и жесткой узды, рвущей пасть. Чтобы резвее переставляли копыта. Чтоб неслись вперед и только вперед. Скакать по плотному насту было удобно. И в свой последний бой этот десяток всадников вступал как на парад.

На конях – расшитые попоны и блестящие стальные налобники. За спинами дружинников – червленые плащи. Сияла дорогая броня. Словно она могла защитить от пуль и снарядов… Над небольшой группкой развевался стяг с изображением святого лика. Полотнище трепетало на ветру – Бурцев так и не разобрал, на покровительство какого небожителя рассчитывали бойцы.

Эту дерзкую вылазку пресекла бы одна-единственная пулеметная очередь. Но танк по-прежнему молчал. Не стреляли и мотоциклисты. Заглушив моторы, они с любопытством наблюдали за сближавшимися противниками. Согнали коней с танковой колеи и выстроились в линию ливонские рыцари. Никто не желал пропустить диковинное зрелище. Никто не мешал турниру, победитель которого был известен изначально. Да, можно себе представить, с какими ухмылочками прильнул сейчас к перископам экипаж бронированной машины.

До столкновения оставались считанные мгновения. Затаив дыхание, прильнув к биноклю, Бурцев молча ждал неизбежного. Ждал Освальд. Ждал Сыма Цзян. Ждала Ядвига. Ждал Вейко. Ждали Юлдус и его лучники.

Первым удар нанес Домаш. На полном скаку воевода вогнал копье куда-то под орудийный ствол. Будь это бронебойный заряд, немецкой «Рыси» снесло бы, нафиг, башню. Но хрупкая палка с железным наконечником не причинила вреда бронированному зверю. Копье переломилось. Всадник не успел свернуть с пути разогнавшейся машины.

Они видели вставшего на дыбы скакуна, видели падающего воеводу. А потом и конь Домаша Твердиславича с пронзительным ржанием повалился наземь. Еще мгновение – и человека, и бьющееся животное накрыли гусеничные траки. Танк чуть спружинил, подпрыгнул на мягком. Позади остались кровавые ошметки. Гусеницы и снег вокруг окрасились красным.