Руслан Мельников - Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг [сборник, litres]

Резонное замечание…

Потом разговаривать не стало никакой возможности: слишком громко. Слишком страшно…

Они сжались, впечатались в снег. Замерли, зажмурились все. Бурцев, скорчившись в позе эмбриона, тоже закрыл глаза и уши. Если «Рысь», в самом деле, перескочит с разгона ловушку – им конец.

В какой-то момент показалось, что заснеженный торфяник не остановил бронированную махину. Но уже в следующий все изменилось. Мелко подрагивающая почва вдруг колыхнулась сильно и резко. Хруст, треск, плюх… Гребень, за которым укрывался их небольшой отряд, вспучился, приподнялся, словно рядом ударил гигантский метеорит.

А танк…

Танк уже не ревел – выл. И звук шел теперь откуда-то снизу, будто из-под земли. Земля сотрясалась, содрогалась, но добычу свою выпускать не желала. Машина больше не приближалась. Она… она словно уходила вглубь.

Бурцев рискнул поднять голову первым.

На месте заснеженной ложбинки перед ними теперь зиял черный провал с неровными краями толстого, но непрочного, грязного и пористого льда. Сквозь густые вонючие выхлопы там можно было различить корму, башенный люк и антенну. Вся же передняя часть танка вместе с орудийным стволом ушла во влажный рассыпчатый грунт – коричневатый, цвета спекшейся крови.

На секунду мотор смолк. Затем «Рысь» взвыла снова: яростно, надсадно, отчаянно. Танк дал задний ход и… под землю начала уходить корма. Бронированный монстр бился в ловушке, рвался то вперед, то назад, но лишь углублял разверзшуюся могилу. Гусеничные траки скребли, загребали мягкий податливый торф, поднимали тучи брызг. Все тщетно – вырвать танк из западни им было теперь не под силу.

Под собственной тяжестью «Рысь» оседала все ниже. С вздрагивающих стенок осыпалась, струилась зыбучая темная масса. Коварный торф мягко обволакивал гусеницы, катки, прочную броню… Нежные и смертельные объятия сжимались все сильнее. Воющая машина хоронила самое себя. А снизу – с потревоженных глубинных слоев торфяника уже сочилась грязная жижа, что не замерзала даже зимой. Сочилась быстро: тухлая парящая вода заполняла яму на глазах…

Мотоциклисты цайткоманды остановили «Цундаппы». Не заглушая двигателей, они тревожно осматривали снежный покров вокруг. Повторить судьбу танкистов ребятам явно не хотелось.

Пулеметчики в колясках заметили одинокого наблюдателя над снежным гребнем. Стрелять, однако, не стали. Видимо, еще надеялись взять живым. Ну, и напрасно… Немецкие «Цундаппы» стояли недалеко – на самом краю торфяной ямы. Рукой подать! Врукопашную на их пулеметы лезть, конечно, глупо, но для длинной татарской стрелы это ведь не расстояние.

– Утерергэ! [89] Убить ( татарск .). – коротко скомандовал Бурцев воинам Юлдуса.

Приказ обладателя золотой пайзцы стрелки выполнили незамедлительно. Секунда – и над «HITLERKAPUT» возникли степные лучники. Тетивы – натянуты, а времени для прицеливания не потребовалось: кочевников с детства учили бить навскидку. Над ревущей и дымящейся ямой просвистели стрелы…

Эсэсовцы успели немногое. Один «Цундапп» огрызнулся короткой очередью, зацепив плечо ближайшего к Бурцеву стрелка, но прыткий пулеметчик в люльке тут же обмяк, пригвожденный к спинке сиденья. Второй мотоцикл резко рванул с места. Водитель дал газ, разворачиваясь, и… грузно навалился на руль. Две стрелы торчало в его боку.

«Цундапп» вильнул, влетел колесом на край ледяного разлома, перевернулся… Колесами кверху мотоцикл сполз в торфяник, плюхнулся в пузырящуюся жижу. И людей, и машину тут же затянуло под гусеницы, что, подобно чудовищному миксеру, все еще взбивали болотную грязь.

Оставшийся у провала «Цундапп» заглох. Этот мотоцикл так и не тронулся с места: водителя вместе с автоматчиком на заднем сиденье свалила стрела Юлдуса – ее убойной силы хватило, чтобы поразить обоих. И теперь гитлеровцы, нанизанные на оперенное древко, корчились на самом краю разверзшегося торфяника. Еще одна стрела вонзилась в коляску, другая разбила фару – малого дракона-ашдаха татары тоже решили не щадить.

Хрустнула и обвалилась ненадежная ледяная корка под двумя эсэсовцами, сцепленными одной стрелой. Оба, вместе со своими «шмайсерами» и касками скатились вниз, канули, сгинули где-то под неистовствующей «Рысью». «Цундапп» тоже накренился, навис над провалом. От падения его удерживал сейчас только солидный противовес – обвешанная боеприпасами коляска с тяжелым пулеметом в турели и с мертвым пулеметчиком на сиденье.

Все! С мотоциклетной поддержкой покончено. А кавалерийская еще далеко. Пара ливонских рыцарей угодили в торфяные ямы, остальные двигались теперь по глубокому вязкому снегу медленно, опасливо, так что пока было время вплотную заняться танкистами.

«Рысь» тем временем увязла капитально. И капитально тонула. Вода уже скрыла гусеницы и нижнюю часть корпуса. Болотная жижа добиралась до приподнятой кормы и башни. Двигатель начал захлебываться. Собственно, та же участь ожидала и экипаж. «Рысь» – танк негерметичный, не предназначенный для форсирования водных преград, а потому…

Последний чих… готово! Тишина и густое облако сизого дыма над ямой. Булькал уходящий из бронированной машины воздух. Пузыри были крупными, частыми. Скоро, уже совсем скоро…

– Юлдус, приготовь аркан. Остальные – луки. Сейчас полезут люди. Убивать только тех, кого скажу.

Как и предполагал Бурцев, долго фашики не продержались. С лязгом откинулся башенный люк. Из чрева машины послышался надсадный кашель. Похоже, экипаж не только тонул, но и задыхался в выхлопах. Что ж, парни сами устроили себе душегубку…

– Ханде хох! – громко предупредил Бурцев.

Стрелки Юлдуса подняли луки. Сам десятник-унбаши отвел на замах руку с веревочной петлей.

Первый парень в черной униформе танкиста и с мягким шлемом на голове предупреждение Бурцева проигнорировал. Выскочил – ошалелый, промокший, ослепший, с укороченным «шмайсером» наперевес. Пальнул длинной очередью – вслепую, рассчитывая, вероятно, не столько подстрелить кого-нибудь, сколько напугать. Сдаваться в плен он не собирался. И на фон Берберга не походил.

– Утерергэ!

Утыканный стрелами танкист вывалился из башни, с громким плюхом рухнул в воду.

Второй… Плохо – второй тоже полез с автоматом. И тоже – не вестфалец.

– Утерергэ!

Этот свалился обратно в люк.

Какой там у «Рыси» экипаж? Три человека? Четыре? Что говорил по этому поводу Фридрих фон Берберг, Бурцев не помнил. Если третий танкист сглупит, как первые двое? И если третий окажется последним? Тогда придется брать «языка» из числа ливонцев. Жаль… Рыцари вряд ли знают достаточно много. И вряд ли они подскажут, где искать Аделаиду или хотя бы предводителя «небесного воинства».