Руслан Мельников - Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг [сборник, litres]

«Наехать на него, что ли? – вяло подумал Бурцев. – Чтоб умолк наконец». Он еще не отошел от шока переброски. Руки, лежавшие на рычагах управления, мелко подрагивали…

За спиной зашевелился Сыма Цзян.

– Где мы? – шепнул из-под многострадального шлема Освальд Добжиньский.

Бурцев повертел перископом кругового обзора. Знакомый подвальчик! Высокий – метра под три – потолок, широкий – два с половиной и длиннющий – хрен знает, сколько с четвертью – проход. И низенькие дверки в стенах… По такому коридору и с копьями, и с большими осадными щитами пройти можно и на коне проехать тоже. Танк вот даже поместился.

Правда, громадного стола и длинных лавок, что стояли здесь прежде, теперь нет – и от этого коридор кажется еще более просторным. А вместо привычных факелов, с закопченных стен светят электрические лампочки – и здесь тоже генератор поставили! Зато в остальном…

– Во Взгужевеже мы, пан Освальд, – ответил Бурцев.

– Не может быть! Так просто?! Так быстро?!

– Взгляни сам, – он пустил рыцаря к перископу. Освальд даже не счел нужным снимать шлем. Вдавил смотровую щель топхельма в резину окуляров, ругнулся:

– Да ведь это же он!

– Он?

– Тот самый немец, с которым говорил фон Берберг, когда я прятался во рву Взгужевежи.

– Это когда вас выбили из замка, а тебя сочли убитым?

– Да!

Надо же, выходит, перед ними стоит сейчас зам фон Берберга – комендант Взгужевежи оберфюрер СС Фишер!

А эсэсовец все кричал. И все громче. Оскорблял, ничуть не стесняясь в выражениях. И визгливо требовал:

– Всем выйти-и-и из танка!

– А вот я сейчас и выйду! – пробормотал Освальд где-то в промежутке между «славянской швалью» и «отрыжкой еврея».

Бурцев протупил. Опоздал. Рука лишь скользнула по кольчуге поляка. Задержать шляхтича не удалось. Взбешенный добжинец, которому, судя по всему, вконец осточертел лощеный эсэсовский крикун, а еще больше – тесное танковое нутро, решительно откинул люк.

Гулкий грохот наполнил подвал Взгужевежи. Вопли смолкли. Выпучив глаза и беззвучно глотая ртом воздух, немец наблюдал, как над танковой башней появилось боевое рыцарское ведро. Офицер отступил на шаг – к охране. Но автоматчики, похоже, тоже офигели не на шутку. Пока добжинец неловко – цепляясь доспехами и перевязью с мечом за края люка – выбирался наружу, никто так и не проронил ни слова.

– Что за маскарад?! – спохватился, наконец, офицер.

Рука эсэсовца судорожно нашаривала пистолет. Освальд молчал.

– Ваше имя, солдат?! Звание?! Подразделение?!

Освальд спускался с брони.

– Снять шлем перед старшим по званию и доложить по форме!

Освальд приближался.

– Стрелять буду! – предупредил немец. Но стрелять он пока не мог: взволнованный фашик не справлялся с собственной кобурой. Еще бы – такое потрясение! Не каждый день приходится видеть рыцарей, разъезжающих в танке.

Автоматчики направили «шмайсеры» на Освальда. Добжинец споткнулся было, но все же преодолел давний страх перед невидимыми стрелами. Сделал шаг, другой… Солдаты ждали приказа. И приказ вот-вот прозвучит – это видно по искаженной арийской физиономии под козырьком фуражки.

Освальд, дурень! Ну, на кой ты высунулся?! Изрешетят ведь в два счета. Бурцев тоже протискивался к открытому люку, даже не зная еще толком, что будет делать там, снаружи, какую помощь сможет оказать вспыльчивому шляхтичу.

И снова яркая до рези в глазах краснота залила все вокруг. Да что же тут творится-то?! Он прикрыл глаза ладонью. И… и вздрогнул от дикого ржания перепуганной лошади. Бу-бум! – громыхнули по броне подкованные копыта. Две тени – два всадника один за другим сверзились с танка за пределы багровой сферы.

Фью-ить! – вспорол воздух знакомый звук. И лязгнул металл о металл…

Бурцев выглянул из танка… Все кончено! Ну, или почти все: автоматчики дергаются в предсмертной агонии. Дисциплинированные эсэсовцы так и не дождались приказа открыть огонь. А действовать самостоятельно ребята, видать, уже разучились. И вот теперь у одного в груди подрагивает длинная татарская стрела – эта вездесущая палочка-выручалочка, прилетающая, когда нужно, и бьющая, куда нужно. Второй валяется с проломленной головой. Сбитая кистенем-мачугой каска вертится волчком на каменных плитах пола.

Эсэсовский офицер был еще жив. В водянистых глазах – ничего, кроме безумия и паники. Позади немца звонко цокали копыта: Бурангул и Збыслав пытались утихомирить лошадей. Лошади успокаиваться не желали. Еще бы, после телепортации-то и слепящей вспышки!

А по броне уже топтался кто-то еще. А потом еще, и еще… Люди – теперь уже пешие – возникали из багрового – цвета крови – ниоткуда, сыпались с танка, ошалело и торопливо откатывались, отползали в стороны, уступая место все новым и новым воинам. Десант новгородцев и татар заполнял коридор. Из Дерпта в подвал Взгужевежи вслед за трофейным танком отправилось десятка полтора бойцов. Правда, никто больше не смог заставить коней въехать в пульсирующие ворота телепортационного портала. Впрочем, оно и к лучшему: даже в просторных подвалах «Башни-на-холме» коннице все же тесновато будет.

– Стоять! – эсэсовец, наконец, выдрал «вальтер» из кобуры. – Не сметь! Прекратить!

Освальд стоял. Стоял перед ним. С обнаженным клинком. И он смел. И прекращать не собирался. Удар меча. Выбитый пистолет летит к стене.

Изумленный, полный ужаса возглас:

– Кто ты?!

Ответ, преисполненный достоинства и жгучей ненависти:

– Хозяин этого замка. Пан Освальд из Добжиньских земель. Герб моего рода – серебристая башня-донжон Взгужевежи на синем фоне.

– Спроси у него! Спроси… – Бурцев молил про себя: только бы мстительный поляк на этот раз не слишком торопился с возмездием. Но добжинец знал, что делать. И о чем спрашивать – тоже знал. И методика допроса у рыцаря-разбойника оказалась действенной. Меч поднялся над головой немца.

– Теперь твой черед называть свое имя или боевое прозвище, девиз или фамильный герб, если они у тебя имеются! – тоном неумолимого палача потребовал шляхтич.

Гитлеровец попытался взять себя в руки:

– Оберфюрер СС… Комендант замка Взгужевежа…

Дослушивать поляк не стал:

– Ты будешь казнен немедленно, пан комендант Обер Фюрер Эсэсовский, если сейчас же не сообщишь, где содержатся пленники…

Меч в руке Освальда поднялся еще выше. Что-то в его голосе заставило Фишера проявить готовность к сотрудничеству. А может быть, фашика просто добило абсурдное столпотворение вокруг. Танк, татарские стрелки, русские дружинники, польский рыцарь…

– Там! – не оборачиваясь, немец указал на коридор за своей спиной. И вынул из кармана ключ.

В ту же секунду фуражка на его голове развалилась надвое. Голова – тоже. Клинок глубоко врубился в череп эсэсовца.