Руслан Мельников - Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг [сборник, litres]

– Сыма Цзян, – позвал Бурцев. – У тебя в самостреле остались еще невидимые стрелы?

– Нет, Васлав, вся уже улетела, – кажется, в словах пожилого китайца прозвучала гордость. – Когда вражеская солдата полезла в подвал, моя первая стреляла! Самая первая!

Мать-перемать! Уж лучше бы твоя экономила боеприпасы!

Бурцев лихорадочно шарил руками по каменному полу. Наткнулся на сапог мертвого оберфюрера. Так, уже теплее. Где-то рядом должны валяться автоматчики. Есть! Один есть… Теплее! Бурцев ощупывал форму мертвого эсэсовца. В конце концов, это ведь не мародерство, это сбор трофеев.

Пальцы добрались до сумки патронташа. Еще теплее! Пальцы расстегнули сумку. А теперь…

Вспышка огнемета… Яркий свет… Волна нестерпимо жгучего воздуха над головой.

Теперь – совсем горячо! Он вцепился в снаряженный магазин «МП-40». Пусть кто-нибудь попробует отобрать у него этот подарок мертвеца.

– Сыма Цзян! Давай свой автомат! Ну, самострел свой гони сюда. Подзарядим его… стрелами.

Сменить опустошенный магазин на новый – секундное дело.

– Ждите и не высовывайтесь!

Бурцев юркнул между гусениц, пополз под танк. Только бы фашики не вздумали вогнать сюда струю раскаленного воздуха. Огнеметчик, впрочем, уже не особенно усердствовал. Эсэсовец с фламменверфером шел вразвалочку под прикрытием автоматчиков. Страшная труба мерцала во мраке запальным язычком синеватого пламени.

Бурцев занял позицию. Мощного татарского лука под танком не натянуть – места мало. Но из «шмайсера» бить можно. Очень даже можно!

Врага, выжигающего себе и остальным путь, он скосил первой же очередью. Тот осел, уткнулся лицом в каменный пол. Дернулась и замерла огнеметная труба в руке умирающего. Запал не погас. Ранец с двумя баллонами сполз со спины набок.

Фашисты, следовавшие сзади, заволновались и залегли. Пули еще чаще замолотили по броне, по гусеницам, чиркнули по камню перед самым носом Бурцева. Что-то больно полоснуло по плечу. И по ноге тоже. Ерунда – царапины…

Следующая очередь из-под танка ударила точно в ранец фламменверфера. Наружу хлынула горючая смесь, коснулась запального огонька. Вспышка, пламя… Огненный фонтан прыснул тугой струей в стену, в потолок. Адская жара. Крики…

Заметались по коридору живые горящие факелы… Загремели, забухали взрывы. Рвались от жара чьи-то патроны. Потом – гранаты. Одна, вторая, третья. Еще две – дуплетом.

Не выдержав такой канонады, обвалился свод. Видать – не прочная арийская кладка – более поздние перекрытия… Кто-то там из предков Освальда проводил ремонт или перепланировку башенных помещений. Или, может, прадедушка добжиньского рыцаря ремонтировал порушенный донжон после неудачных изыскательских работ? И слава богу! Зато теперь проход в подвале засыпало, закупорило, перекрыло – пусть ненадолго, но надежно. Передышка обеспечена.

– Замуровали демоны, – задумчиво произнес Дмитрий.

Было, однако, не смешно. Ничуть.

Засвистели стрелы: Бурангул прекращал мучения сгоравших заживо – тех, кто еще шевелился в огненном коконе по эту сторону завала. Да, передышка будет. Но знать бы еще точно, сколько времени им отпущено?

Бурцев вскочил в танк. Следом втиснулся Освальд.

Лезли и Сыма Цзян, и дядька Адам, и Бурангул, и Дмитрий, и Збыслав. Бурцев не пустил:

– Не нужно. Дальше мы с Освальдом сами. Ваша задача – прежняя: прикрывайте тылы. Следите за завалом.

Двигатель взревел, бронированная машина дернулась, пошла по узкому проходу, рыча, громыхая гусеницами, царапая стены.

Бурцев вывел танк к маленькой дверце, за которой они нашли фон Берберга. «Рысь» в такую не протиснется. Надо расширять… Он заглушил мотор, перебрался к пушке. Сказал негромко:

– Извини, пан Освальд.

– За что? – не понял рыцарь.

– За Взгужевежу свою извини. Рушить будем твой замок. Если засыплет нас в этом железном гробу, ты уж не обессудь.

Поляк встрепенулся:

– Как так рушить?! Как так засыплет?!

Но Бурцев уже не слышал. Бурцев начал обстрел. Громыхнуло. Еще раз, еще, еще… Дверь разлетелась. Стена, отделяющая темницу от длинного коридора, тоже поддалась снарядам легко. Собственно, и не стена то была даже. Так, простенок, внутренняя перегородка, сложенная явно не арийскими первостроителями.

Первую преграду скорострельная пушка «рыси» разнесла на раз-два. Танковое орудие, пробивающие со ста метров тридцатимиллиметровую броню, сейчас лупило почти в упор. Тупоносые снаряды крошили кладку, разлетающиеся каменные осколки барабанили по броне.

Вскоре на месте маленькой дверцы зиял огромный пролом, заполненный дымом и пылью. Куски расколотого камня густо усеивали покоцанный пол.

Бурцев прекратил огонь. Нужно переждать, когда уляжется непроглядная пелена впереди. Над ухом ругался добжиньский рыцарь. Конечно, кому понравится такой обстрел в подвале собственного замка? Но ты уж потерпи, пан Освальд, коли хочешь вызволить свою кульмскую красавицу.

Другая стена – выложенная уже из массивных, древних глыб, постепенно проступала в дыму. Стена, отделявшая их от Аделаиды и Ядвиги. Мощная стеночка! Тут потребуется ювелирная работа. Бурцев направил пушку в нижний шов каменной кладки. И снова открыл огонь.

Бронебойные снаряды двадцатимиллиметровки методично били в наиболее уязвимые места. А глыбы лишь чуть вздрагивали. Да, эта преграда, усиленная заклинаниями древних магов, стояла прочно. Туды ж ее, растуды ж – гораздо прочнее, чем рассчитывал Бурцев!

Тупая долбежка продолжалась ровно столько, сколько оставалось у них зарядов. Потом по подземелью долго металось гулкое эхо. Потом наступила тишина.

Дым осел, и Бурцев понял: стена выдержала. Трещины шли по каменной кладке и полу. Сверху обрушилась и раскололась на части небольшая плита перекрытия. Через пустой квадрат в потолке падал тусклый электрический свет. Пока только свет. А скоро ведь могут полететь и противотанковые гранаты. Но стена впереди стояла. Аделаида по-прежнему была по ту сторону. А он был по эту…

– Что же ты творишь, Вацлав! – простонал в звенящей тишине Освальд. – Это ведь мой фамильный замок!

Бурцев скрипнул зубами. С места наводчика перебрался вниз – за рычаги управления. Приказал:

– Выходи, Освальд! – В горле было сухо. В голове – ясно. В висках гулко пульсировало. – Жди меня здесь!

– А ты? – добжинец вмиг прекратил причитания.

– Я еду за своей женой! И не знаю, доеду ли, пробьюсь ли…

Усы поляка дернулись от обиды:

– Тогда я тоже еду! С тобой еду. Мне Ядвига нужна не меньше, чем тебе Агделайда!

Препираться с рыцарем дальше у Бурцева не было ни малейшего желания.

– Ладно, как знаешь, пан Освальд.

– А так и знаю, пан Вацлав. Ломай, круши, что хочешь делай – разрешаю, только достань мне Ядвигу Кульмскую!