Александр Громов - Запретный мир

Вожди встретились на полосе каменистой земли, еще не политой кровью, между теми, кто готовился умереть, и теми, кто ждал сигнала добить врага. Люди затаили дыхание. Сейчас, когда вожди сошлись, действовал неписаный закон: любой вероломец, вздумавший пустить стрелу, был бы уничтожен своими же соплеменниками во искупление вины перед предками.

Большинство стрелков опустили луки. Кое-кто вернул в колчан уже наложенную на тетиву стрелу.

Не дойдя до Пуны трех шагов, Растак сел прямо на землю, знаком приглашая вождя Соболей последовать его примеру. Пуна поколебался и сел, ничем не показав, что оценил вежливость противника. Сидя он немногим уступал Растаку в росте, а остаться стоять, как младшему перед старшим, было бы нестерпимо. Нельзя было и сесть первым: свои же воины решили бы, что старого вождя не держат ноги.

Первым нарушил молчание Растак:

— Я рад, что ты уцелел в бою, отважный Пуна.

— Зато я вовсе не рад, что и тебе удалось уцелеть, бывший друг Растак, — без промедления ответил Пуна. — Вероятно, ты прятался за спинами своих воинов? Мои глаза не видели тебя в битве.

В последних лучах умирающего заката Пуна не сумел заметить, как мгновенно пронеслись и исчезли в глазах противника колючие молнии гнева.

— И все-таки я рад, что ты уцелел, — продолжил Растак, помолчав. — Я просил за тебя духов, как просил их и за все племя Соболя, наших друзей.

Если бы в голосе Растака звучала едкая издевка победителя над побежденным, если бы внимательное ухо уловило в нем хотя бы намек на иронию — Пуна знал бы, как ответить, не уронив честь племени. Но голос победителя был ровен и почти доброжелателен — так разговаривают с союзником, а не с врагом, хотя бы и побежденным.

Пуна открыл и закрыл рот. Снова открыл и со стуком захлопнул. Наконец нашелся и выдавил из себя, как плюнул:

— Дру…зей?

— Друзей и верных союзников. — Растак важно кивнул. — Так было между нами раньше, так будет и впредь.

— Вы… — Пуна задохнулся. — Вы напали на нас исподтишка, словно на крысохвостых! И ты еще смеешь говорить со мной о дружбе! Более того: ты дал приют двум чужакам из Запретного мира, хотя должен был уничтожить самую память о них! Ты и победил только с их помощью! — Пуну трясло. Он повысил голос, чтобы его могли слышать свои и чужие воины. — Зря я не поверил слухам о чужаках, зря считал тебя неспособным растоптать заветы предков! Ты демон в человеческой коже, ты хуже Хуур-Уша. Но не думай, что ты уже победил! Мои воины готовы драться насмерть. Мы возьмем жизнь за жизнь, и подумай, Растак, много ли у тебя останется людей, чтобы защитить собственную землю, когда придет время защищаться? — Последние слова старый вождь выкрикнул во весь голос.

— Это время пришло совсем недавно, — негромко сказал Растак, — когда на нас напали плосколицые. Их было вдесятеро против нас, а возможно, и больше. Я послал к тебе гонца с просьбой о помощи, как то водится между друзьями и союзниками. Напомни, что ты ответил мне, отважный Пуна.

— Мы не могли оказать помощь! Племя Лося готовилось напасть на нас, и мы не могли помочь ни единым воином!

— И что же племя Лося, — с поддельным любопытством поинтересовался Растак, — напало?

Пуна угрюмо промолчал.

— Скажи мне, мудрый Пуна: если бы враги грозили смыть детей Соболя, как весенняя вода смывает затор из плавника, если бы ты, вождь погибающего племени, послал за помощью к нам, детям Земли-Матери, а я отправил бы гонца восвояси, не пожелав даже как следует выслушать его, — что подумал бы ты о таких союзниках? Неужели тебе не пришло бы в голову, что те, кто отказал в помощи сегодня, могут ударить в спину завтра?

— Мы не ударили бы, — прошипел Пуна. — Ударил ты…

Растак помолчал. Солнечный луч давно убрался с верхушек сосен на скале, зато медленно плывущее в вышине облако рдело цветами крови и пожара. Вождь племени Земли смотрел на это облако, как будто обдумывал какую-то необыкновенно важную мысль. На самом деле он просто давал взбешенному старику время успокоиться.

— Скоро станет темно, — сказал он с притворной или настоящей — как знать — неохотой в голосе. — До темноты мы должны решить, как нам быть. Я не хочу терять моих воинов сверх необходимого, а потому желал бы выслушать твой совет, мудрый Пуна.

И снова Пуна не сумел скрыть своего удивления.

— Ты… ты спрашиваешь у меня совета? У МЕНЯ?

Растак молча кивнул.

— Тогда уведи своих воинов и больше никогда не переступай нашей границы, это мой совет!

— Уже поздно. — Чуть заметно улыбнувшись, Растак покачал головой. — Они спросят меня: для чего мы пролили столько своей и чужой крови? Где хотя бы добыча?

— Тебе нужна добыча? — Горечь и презрение слышались в голосе Пуны. — Бери! Что тебе стоит угнать наши стада? Ты сделаешь это с легкостью! Прости, хлеб на полях еще не созрел…

— Мне не нужна добыча, — снова покачав головой, ответил Растак. — Я хочу, чтобы твои воины отдали оружие, вот и все.

— Не стал ли я туг на ухо на старости лет? — изумленно проговорил Пуна. — Повтори. Ты хочешь, чтобы воины Соболя без боя стали рабами? И при этом условии ты великодушно подаришь жизнь малодушным трусам? — Старик хрипло рассмеялся. — Уходи. Я думал, ты умнее, Растак… Уходи, мы будем биться.

С неожиданным для своего возраста проворством старик вскочил на ноги. Растак остался на месте.

— Как ты думаешь, — спросил он, — не послать ли мне прямо сейчас один отряд проведать вашу деревню? Сколько ты оставил там воинов? Пять? Десять? Ни одного?

Пуна заскрежетал зубами. Казалось, еще слово — и он, презрев законы предков, бросится на врага, чтобы попытаться умереть, стиснув зубы на его горле.

— Ты можешь это сделать, храбрый сын Земли, — прошипел он. — Да, можешь. Сейчас ты способен навсегда уничтожить детей Соболя, чтобы даже память о них исчезла в веках. Ты одержишь славную победу над женщинами и детьми. Затем твои головорезы с помощью извергов Запретного мира как-нибудь справятся с моими воинами, но подумай: много ли у тебя после этого останется людей, Растак? Мои воины еще не побеждены, их оружие хорошо заточено, они готовы сражаться насмерть. Да, скорее всего, ты победишь и захватишь земли моего племени. Но что ты будешь делать с войском племени Лося, которое хлынет сюда, как только сосчитает остатки твоих сил? В лучшем случае ты спасешь добычу и уведешь пленных — но не удержишь ни этой долины, ни своей, поскольку станешь чересчур богат для слабого. Спасет ли Договор того, кто его нарушил? Подумай об этом, храбрец!

— Ты прав, вождь, — кивнул Растак. — Ты ошибся, когда отказал нам в помощи, но на этот раз ты прав. Так и будет, я знал это с самого начала. Быть может, мое племя не спасут даже гости из Запретного мира, хотя они великие воины. А может быть, и спасут, спроси у Вепрей, как они уносили ноги с нашей земли. Но твое племя не спасет уже никто. Я же предлагаю Соболям жизнь!