Андрей Романов - Спасатель?!

– Возможно, но вот это как раз очень хочется.

– Что хочется, – Не сразу сообразила Герми.

– Пописать хочется, и мне нужна твоя помощь.

Этот момент мы с Андромедой как-то упустили при подготовке Гермионы к балу. Так что приходилось сейчас все объяснять на ходу. А проблема была в том, что для утоления естественных надобностей мне пришлось бы снять платье полностью, что неприемлемо, либо найти верную подругу, готовую подержать ночной горшок у меня между ног и подтереть все лишнее салфеточкой, благо белья под платьем не было.

От моего предложения Герми сильно засмущалась, но долго игнорировать мой молящий взгляд, прикушенную губу и демонстративно сведенные вместе колени не смогла, подхватив узенький ночной горшок и прижав его к нужному месту. Герми со своими желаниями могла справиться и самостоятельно, пусть и с некоторыми трудностями, но она их успешно преодолела, и мы вернулись в зал, как раз к началу танцев, открывать которые предстояло именно мне.

Я и осмотреться не успела, как передо мной возник Фламель, приглашая составить ему пару. Отказываться от такого предложения я, конечно же, не стала, хотя разница в росте обещала сделать для меня этот танец довольно трудным. Однако стоило мне опереться о его локоть, как великий маг, наверное, все же трансфигурировал сам себя, несмотря на то, что это считается невозможным, и подстроился под мои пропорции.

Но без проблем не обошлось, поскольку заиграла не оговоренная с мамой музыка, а нечто другое. Если бы не мой опыт, я бы тут опозорилась полностью, причем чувствую, что Фламель ничего такого не планировал, и скорее действовал по привычке, века так четырнадцатого, когда балы открывали паваной. Это даже не танец в современном понимании, а своеобразные хороводы, где требовались важная поступь, величественная осанка, умение исполнять приветствия, поклоны и реверансы.

Танцевали мы с Фламелем в гордом одиночестве, присоединиться к такому танцу никто не рискнул. И едва я выполнила финальный реверанс танца, как заиграла новая стремительная мелодия. Похоже, пока я ходила пописать нашу музыкальную программу, изрядно переделали.

Сильная рука, легла мне на талию, решительно прижимая вплотную к партнеру, прогнувшись в спине, я приняла танцевальную позицию, и мужчина уверенно повел меня за собой в быстром и дерзком, особенно на фоне первого танца, венском вальсе. Рука на талии ослабила захват, в то время как вторая потянула меня за руку, вынуждая кружиться вокруг своей оси и одновременно вокруг партнера, оказывается вальс еще и далеко не классический.

– Юная леди, – Обратился ко мне Фламель в тот момент, когда его рука вновь с уверенностью притянула мою талию. – Я уже пообщался с вашей матушкой и отцом, и кроме вас, некому было так пошутить с приглашением, что вы можете сказать?

Николас не стал дожидаться ответа и, следуя музыке, отправил меня кружиться на месте.

Честно говоря, я не сильно надеялась встретиться с Фламелем так рано, да и трудно разработать линию поведения с человеком, о котором вообще ничего не знаешь. Однако вариантов было несколько, от прямого рассказа обо всем, точнее о печальном положении Магии с просьбой помочь. И, пожалуй, я бы так и поступила, если бы не этот танец, уверенный, четкий, Фламель ведет меня железной рукой, даже на полшага не позволяя уйти с намеченной им линии и ритма. Сильный, волевой мужчина, слишком сильный для меня сейчас, чтоб ему все рассказывать, о равноправии тут и речи быть не может. Поэтому я предпочла отложить откровенный разговор на более позднее время, когда у меня будет возможность танцевать с ним на равных и отделаться туманными намеками.

– Наверное, тем. – Быстро проговорила я, стараясь восстановить дыхание после стремительных пируэтов. – Что мы читали одни книги. – Очередное сложное па и судорожный глоток воздуха. – Или тем. Что увидели. Ошибка. Не в книге. – Дыхания с таким безумным ритмом решительно не хватало, и я говорила рублеными фразами. – А в мире. Растущем. И изменяющемся.

Фламель вновь отпустил меня от себя выполнять сложное вращение, и я почувствовала тончайшее проникновение в верхние слои разума.

Разум обычного человека можно сравнить с упругим шаром, а лигаментацию со струей воды, ударяющую в этот шар. Если поток воды не сильный, то шар спружинит и отбросит атаку, а если достаточно силен, то он пробьет защиту и полноводной рекой прольется внутрь. Слишком бурной и необузданной рекой. Если бы не слабость магической энергии по сравнению со структурами разума, то любое такое проникновение заканчивалось бы полным уничтожением личности, но поскольку мы имеем то, что имеем, то для такого исхода необходима чудовищная концентрация магии или точечное воздействие на определенные центры, вроде заклинания забвения. В любом случае, проникнув, таким образом, в разум человека что-то большее, чем посмотреть его воспоминания ты добиться не сможешь. Бурный поток воды может показать то, что он зацепил, но совершенно не годится для каких-либо точечных манипуляций.

А разум псионика, даже не сильно сконцентрированного на телепатии и собственно работе с разумом, представляет собой ограненный алмаз. В него можно сколько угодно долбить потоком воды, она просто обойдет преграду, не причинив ни малейшего вреда, и не имея ни каких шансов проникнуть внутрь или даже заметить наличие преграды.

Однако так сильно палиться я не стала, да и особенности моего проникновенья в это тело сказываются, таким образом, я убрала в ядро личности все воспоминания, что желала сохранить в тайне. А из остальных, на базе переменчивых, родных структур разума, сформировала стандартный упругий шар сознания, дополнив его необходимыми мне воспоминаниями. Вот и получалось что для любого лигамента мой разум открыт, и не вызывает лишних подозрений, и в то же время ничего лишнего они там не найдут, просто не хватит чувствительности магии для этого.

Фламель великий маг, но тут игра идет на моем поле, подсунуть образ с книгой, в которой я читаю о необходимом ритуале, безнадежно недействующем. Любопытстве, овладевшем тогда еще совсем маленькой девочкой. О попытке его провести, и об озарении за счет, которого я на чистой интуиции изменяю рунный круг, подчиняясь идущей из глубины естества просьбе. Не удержалась и подсунула воспоминание, очень четкое и яркое, со всем набором эмоций и ощущений, об устроенной за этот ритуал порке. Твердая Рука Фламеля аж дрогнула, когда он уловил мое послание. Заодно столь живописное воспоминание объяснило, почему я выкинула из головы этот удачный эксперимент. И завершающая картинка, о том, как мы с мамой пишем приглашения на бал. О дерзком желании спросить у лучшего мага, о давнем ритуале, ведь у меня получилось, пусть и не до конца, а в описании говорилось о создании эссенции жизни, так у кого искать совета как не у создателя филосовского камня. Получился образ одаренной, не глупой, но все же маленькой девчонки.