Андрей Величко - Чужое место

Зато второе изделие поначалу не вызывало никаких мыслей, кроме «ох и ни хрена же себе!». Впрочем, потом появилось подозрение, что такое я уже где-то видел. Через пару минут удалось вспомнить, где именно.

Не сказать, чтобы я в прошлой жизни так уж увлекался фэнтези, но иногда все же читал. Книги я запоминал не по содержанию (а вы их попробуйте по содержанию-то отличить одну от другой!), а по обложкам. Так вот, на одной из них был изображен ярко — зеленый эльф с блочным луком, а из-за его спины выглядывал гном с ручным пулеметом в лапах. Точно таким, какой мне принесли господа оружейники!

Пулемет «Максим» вы себе представляете? Если да, то попробуйте мысленно его ствол с кожухом присобачить к прикладу от трехлинейки, а снизу воткнуть небольшой дисковый магазин — получится как раз то, что я в некотором охренении рассматривал.

— Что это? — наконец спросил я.

— Второй вариант вашего заказа. В процессе испытаний первого выяснилось, что ствол быстро перегревается, — ответил Мосин. — Кроме того, данность уверенного поражения в двести метров мы сочли недостаточной. Этот экземпляр имеет длину ствола пятьсот пятьдесят миллиметров и водяное охлаждение, благодаря чему дальность возросла до трехсот метров, а за счет охлаждения ствола он способен отстрелять подряд десять пятидесятипатронных магазинов в режиме непрерывного огня, после чего можно долить воды и продолжать стрельбу.

— А весит оно сколько?

— Пять целых и семь десятых килограмма без воды и патронов, семь и девять в полностью снаряженном виде.

— Ого! Как же удалось достичь столь скромного веса?

— Так ведь в отличие от «Максима» у него неподвижный ствол, а это позволило сделать всю конструкцию охлаждающего кожуха более легкой.

В принципе, подумалось мне, и чего я придираюсь? Ни у кого в мире вообще никакого ручного пулемета нет, а меня — есть! Правда, ублюдочный, но для боев в окрестностях дворца сойдет и такой, а дальше видно будет.

— Господа, делайте по два десятка каждого вида, и проведем более серьезные испытания. В бухгалтерию я сейчас позвоню, так что деньги за эту работу и для начала новой можно будет получить уже сегодня. И, главное, про патроны не забудьте! Да и пригласить меня на стрельбы — тоже.

Голод тем временем захватывал все новые области, и в декабре девяносто первого года появились районы, где начался тиф. Медико-биологический институт тут же получил приказ заняться исследованием распространения этой болезни, но я, в отличие от Боткина и всех прочих врачей этого времени, точно знал, что его разносчиком является вошь. И в соответствии с заранее разработанным планом отправил одного парнишку набрать небольшую баночку вшей с тифозных больных — разумеется, не объясняя, зачем они мне понадобились.

Затем эту самую баночку я передал Юле Кшесинской, а она — одной своей подопечной. После чего та удостоилась внимания генерал-адмирала — я специально выбрал время, когда его официальная любовница Зинаида Богарне пребывала в кратковременном отъезде. Девица скрасила дяде Алексею всего одну ночь, но, чтобы напустить в его одежду вшей, этого вполне хватило.

Разумеется, и Юля, и ее подруга считали проделанное мелкой пакостью и никак не связали свои действия с тем, что через десять дней генерал-адмирал заболел, а еще через две недели мирно скончался от тифа. Увы, сказалось то, что его организм был серьезно ослаблен многолетними излишествами. Узнав об этом прискорбном событии, я привычно натянул на лицо траурное выражение и велел вызвать в Гатчину адмирала Макарова. Пора было начинать думать, кого ставить морским министром вместо Чихачева. И вообще о том, как дальше будет развиваться российский флот.

— Здравствуйте, Степан Осипович, проходите. Вам чаю, кофе или похмелиться? Судя по вашему виду, вы еще вчера отметили день глубокой скорби в связи с безвременной кончиной нашего незабвенного генерал-адмирала. Хорошо хоть погуляли-то?

— Э… ваше величество…

Макаров был явно растерян, что вообще-то случалось с ним нечасто. Но наверняка подобные речи ему приходилось слушать еще реже, а от столь высокопоставленного лица — и вовсе никогда.

— Ладно, адмирал, не смущайтесь, это я так шучу, хотя, конечно, в каждой шутке всегда найдется доля правды. И, значит, в связи с этим нам с вами предстоит обсудить два вопроса. Первый — как будет в дальнейшем развиваться российский флот. И второй — под чьим руководством, ибо Чихачева давно пора снимать. Начнем, пожалуй, с первого. Я тут просмотрел все наши кораблестроительные программы и впал в тягостное недоумение. Они составлены так, будто у русского флота есть выход в мировой океан.

— Ваше величество, но ведь наши корабли давно бороздят просторы…

Я с трудом удержался от того, чтобы продолжить — «Большого театра», но вместо этого подтвердил:

— Конечно, бороздят. Пока им это позволяют. Но даже в мирное время военные корабли из Черного моря в Средиземное пройти практически не могут. После начала войны с кем угодно такой проход будет полностью исключен. На Балтике чуть получше, но в случае войны хоть с Германией, хоть с Англией с выходом из моря тоже станет нехорошо. Во Владивосток поди еще доберись, да и нет там никакой промышленной базы. Но даже если мы на это наплюем и будем содержать там сильную эскадру, то у нее возникнут серьезные трудности в случае войны с одной только Японией. А если Японию поддержит Англия, что вполне вероятно, то наш флот будет заперт там не хуже, чем в Черном море. То есть сейчас российские корабли базируются в трех лужах. Первая закупорена наглухо, вторая почти наглухо, третья в ближайшем будущем может стать аналогом второй. Чтобы в таких условиях наш флот мог на равных сражаться с флотами вероятных противников, нам нужно поддерживать даже не двойной стандарт, как англичанам, а тройной. России такого не вытянуть при всем желании.

— Рад, что вы это понимаете, государь. И каков же, по-вашему, выход?

— А по-вашему?

— России нужен незамерзающий порт на севере. На Кольском полуострове есть места, свободные ото льда круглый год. Например, Екатерининская бухта.

— Знаю, — подтвердил я и разложил на столе карту. — Еще с детства.

Правда, я не стал уточнять, что это произошло еще в первом детстве, когда была прочитана книга «Два капитана». Городок Полярный, где во втором томе воевал Саня Григорьев — это как раз Екатерининская бухта.

— И вот что я по этому поводу думаю. Екатерининская бухта была выбрана поморами потому, что туда удобнее добираться с моря. Нам же надлежит заботиться и о доступе по суше. Вот здесь, по-моему, вода тоже не замерзает, но дотянуть железную дорогу будет проще.