Михаил Королюк - Спасти СССР. Манифестация

Я криво усмехнулся:

- Вот ты не поверишь, но я думаю об этом каждый день.

Папа с тоской посмотрел на разобранную для чистки трубку, душераздирающе вздохнул и взялся за ершик.

Я торопливо глотал горячий чай. Обычно сладкое варенье сегодня горчило.

- Я тоже… - сказал наконец папа. - Я　тоже об этом думаю.

Я ткнулся лбом в твердое отцово плечо и посидел так, закрыв глаза. Потом предложил негромко:

- Давай тогда вместе думать.

И, не дожидаясь ответа, пошел в комнату спать.

Как я и ожидал - день получился тяжелым.

Пятница 17 марта 1978 года, день

Ленинград, Измайловский проспект

Дуло вдоль проспекта немилосердно. По-северному злой ветер вымораживал скулы и гнул пешеходов к земле. Я　нырнул в долгожданную подворотню, словно солдат в окоп из-под обстрела, и　с облегчением перевел дух. Смахнул со щек невольные слезы и заторопился дальше, в　свой сумрачный подъезд. Пусть в нем попахивает плесенью из подвала, зато от пузатых батарей щедро расходится жар, а　за это я сейчас был готов простить многое.

Взлетел, постепенно отогреваясь, на три с половиной лестничных пролета вверх и замер на полушаге, ошарашенный открывшейся картиной. На уровне моих глаз, на фоне той самой желанной батареи ярким пятном выделялись знакомые финские сапожки с приметным красным кантом. Я　поднял недоуменный взгляд выше. На облупившемся подоконнике сидела, нахохлившись, Софья и остановившимся взглядом смотрела куда-то сквозь стену дома напротив. На полу в углу стояла средних размеров ободранная клетчатая сумка.

- Эй! - Я　крадучись поднялся по оставшимся ступенькам и осторожно пощелкал пальцами перед ее лицом.

Она медленно повернула голову и посмотрела на меня без всякого выражения.

Я наклонился к ней, разглядывая.

«Да она, похоже, больна!» - сообразил, увидев влажный лоб и покрасневшие склеры.

- Ты это что? - пробормотал растерянно и положил ладонь на лоб.

Ну точно, горячий. А　пальцы - холодные, как лягушки.

- Эй, Софи, - сказал громче, разминая ее ладонь, - ты почему не в кровати?

Она посмотрела на меня, шмыгнула носом и просипела:

- А нету кровати.

- Не понял… Как нету? А　в общаге?

- Выгнали. Уж три дня как, - мрачно ответила она.

- Че?! - вырвалось из меня потрясенно. - Как выгнали? За что?

- За что, за что, - забормотала Софья, недовольно щурясь вдаль. - Да какая теперь разница за что?! Ну, предположим, за дебош…

- О, мать, да ты буйна во хмелю… - растерянно проговорил я.

Она злобно зыркнула и отвернулась.

- Снимать комнату теперь придется? - предположил я неуверенно.

- На что?! - почти простонала Софья.

- Понятно, прогулеванила все, - протянул я и был награжден за это еще одним недовольным взглядом.

- Иди уж, - сказала она тускло, - я случайно именно в твою парадную зашла согреться.

- Верю, - сказал я, быстро прокручивая в уме варианты. - А　с работы вас, сударыня, не турнули?

- Тебе-то какое дело? - сумрачно спросила она.

- Да… Привык уже к лечащему врачу, - легко улыбнулся　я.

- Не знаю… - Софья обхватила себя руками и начала раскачиваться. - Ничего не знаю… Паспорт еще потеряла… Дура…

- Ого. - Я в удивлении почесал затылок. - Да у тебя талантище! Слушай, Софи… Софи! Ну-ка, золотце, посмотри мне в глаза. Ты вообще можешь себя прилично вести? Держать себя в рамках? Или это дохлый номер?

- Не знаю, за кого ты, ребенок, меня принимаешь, - приняла она оскорбленный вид. - Но за все время учебы и работы в Ленинграде у меня было только два привода в милицию. Да и то… - Она безнадежно махнула рукой: - А! Что теперь говорить…

Я еще чуть поколебался. Ну не домой же ее такую тащить… Нет, у родителей со здоровьем все в порядке, но сердца-то не железные… Перед моими глазами как живое встало батальное полотно: «Мама, папа, а　это - Софочка, наш участковый, теперь она поживет со мной в комнате». - И　я гнусно ухмыльнулся.

- Так! - хлопнул в ладоши. - Собралась с мыслями. Есть вариант с бесплатным жильем где-то до июля. Но! - Я　нацелил на нее палец. - Ты должна твердо пообещать мне две вещи. Первая - никаких гостей и выпивки… - Она истово закивала, глядя на меня со внезапно вспыхнувшей надеждой. - Второе: будешь опекать живущую там девочку. И　не дай бог… - Я　сделал паузу и многозначительно помотал пальцем перед ее лицом. - Не дай бог я замечу какое дурное влияние с твоей стороны… Да, и　третье - обо всем этом молчать. Даже подружкам. Договорились?

Она резво спрыгнула с подоконника, поморщилась, а　потом с подозрением уточнила:

- А что за девочка?

- Да… сирота практически. Посиди пока здесь, у　меня папа после аппендэктомии дома. Я за такси, быстро.

И я побежал вниз, перескакивая сразу через две ступеньки и покачивая в изумлении головой. А　еще говорят, что в одну воронку два снаряда не падают. Еще как падают, особенно если воронка дурная.

В машине Софья сразу стала уплывать. Уже на первом повороте она клюнула носом, а　еще через квартал завалилась мне на плечо и, протяжно вздохнув в полусне, сладко засопела под негромкие редкие щелчки таксометра.

- Софи, - потеребил я ее, когда такси встало у подъезда, - приехали.

- Ах, - сонно пробормотала она и заозиралась вокруг, болезненно щурясь.

- Улица Фрунзе, - пояснил я ей и протянул водителю рубль, - выходим.

Взял сумку и поволок спотыкающуюся через шаг Софи на третий этаж. Открывать дверь своим ключом не стал - нажал звонок, проверяя Мелкую.

- Кто? - раздалось секунд через двадцать.

- Я.

Дверь мгновенно распахнулась. Мелкая качнулась было ко мне, словно собираясь прыгнуть на шею, но, увидев, что я не один, быстро сделала пару опасливых шагов назад. Взгляд ее потемневших глаз тревожно метнулся с меня на Софью и обратно. Но буквально через несколько мгновений спина ее распрямилась в струнку, подбородок пошел вперед - ни дать ни взять молодая хозяйка встречает нежданных гостей.

- Молодец, - похвалил ее за все сразу и зашел в прихожую. Поставил сумку на пол и наклонился, снимая сапоги. - Всегда! Всегда спрашивай «Кто?» и　лишь потом открывай.

Мелкая моментально вычленила в сказанном главное: она остается здесь и дальше.

- Ты мне уже говорил, - кивнула с улыбкой, в　которой в равных пропорциях смешалась легкая укоризна с простодушным лукавством, - мне от тебя одного раза достаточно.

За моей спиной негромко, но многозначительно кашлянули. Я　повернулся к Софье. Было видно, что стоит она из последних сил.

- Это - Тома, - представил я уверенно пристроившуюся за моим плечом Мелкую, - она под моей опекой. Тома - это Софья. Мой… Мм… Да, мой товарищ, - кивнул я сам себе и, ухмыльнувшись, добавил: - И мой лечащий врач.

Привалившаяся к косяку Софи молча изобразила, как приветствуют демонстрантов с трибуны Мавзолея.