Александр Баренберг - Голем из будущего. Последний поход Мессии [СИ]

Некоторое время туго соображавший после трудно начавшегося утра Василько тупо хлопал ресницами, а затем, уяснив, что он, оказывается, еще кому-то зачем-то в этой жизни нужен, попытался принять на лавке более величавую позу. Это у него не очень-то хорошо вышло, однако не остановило:

– Хочешь, чтобы я продал свое первородство, хитрый еврей? Не выйдет! По старшинству должен княжить я! Я и буду!

У меня зачесались руки врезать по этой жирной хмельной роже, нахально отнимающей у занятых людей драгоценное время. Но, во-первых, рожа приходилась родным братом человеку, которого я уважал и с которым связывал будущие планы. Хоть никаких признаков братской любви между ними я не заметил, как ни старался, но все же… А во-вторых – кристально ясно было, что «принц» лишь набивает себе цену. Не такой уж он дурак, как пытается показаться!

– Ну, проблему первородства как раз решить легче всего, – с ленцой произнес я. – Камень на шею – и в Дунай!

– За это вас покарает король! Я под его защитой! – несколько неуверенно, но все еще не снимая маски оскорбленного владыки, заявил потенциальный утопленник.

– Я думаю, с королем мы как-нибудь договоримся. Тем более что ему нужен сын князя Владимира на Галицком столе, а как зовут этого сына – дело десятое.

– А можно и не брать грех на душу, – подхватил, наконец, Олег-Владимир. – Посадим братца на княжение, да отъедем из города со всей дружиной на недельку. Глядишь, место само и освободится!

Последний аргумент подействовал сразу – ясно, что, по крайней мере, на первых порах, Галицкий князь будет полностью зависим от тех, кто его вернет к власти. В общем, как всегда – кто платит, тот и заказывает музыку. Короче, «клиент» тут же перестал ломать комедию и перешел к откровенной торговле:

– Пятьдесят марок в год – мало!

– Ничего себе – мало! – искренне возмутился я. – Сколько сейчас король Андраш выделяет на твое содержание?

Василько замялся, но я добавил:

– Впрочем, можно узнать у трактирщика. Сейчас кликну!

– Четыре марки! – нехотя выдал тот.

М-да… Действительно, не разгуляешься!

– Вот видишь! А мы даем в двенадцать раз больше! И…, ладно, будешь себя хорошо вести, выдадим еще одноразово пятьдесят марок. По прибытии в Галич, вместо подъемных.

– Десять сейчас!

– Разве что на похороны!

Василько невнятно выругался (опять что-то про евреев) и вздохнул:

– Ладно! Хотя нет – еще одно условие!

– Ну?

– Феодору обратно хочу!

Я недоуменно посмотрел на его брата.

– Женка его бывшая. Узурпатора дочь! – подсказал Олег.

– А ее разве за прошедшие пять лет отец снова замуж не пристроил?

– Какая разница? Она моя! – возмутился бывший муж.

– Так! – я поднял руки в знак непричастности к их внутрисемейным разборкам. – Захочет – вернется, не захочет – разбирайтесь как знаете! Или вон, обойдешься этой… кто тут у тебя? Ждана?

– Ждана – просто девица подлого сословия! Таких в каждом трактире полно! – замотал головой Василько. – Феодора – совсем другое дело!

– Я сказал – сами разбирайтесь! Давай, приводи себя в порядок, пора ехать!

Двигаться по суше после двухнедельного сплава на баржах оказалось чрезвычайно утомительно. Несчастные шестьдесят километров до Секешфехервара колонна повозок героически преодолевала почти три дня. Лишь под вечер, буквально в последние минуты перед закрытием городских ворот, мы просочились внутрь. Городок оказался немногим меньше Буды – сотни две ухоженных домов и десятка полтора трактиров. А над всеми ними возвышался красивый, по меркам тринадцатого века, и грозный, с каменными стенами, замок – родовое гнездо династии Арпадов. Рядом, на центральной площади, располагалась каменная же базилика – место упокоения венгерских королей.

Обилие гостеприимных заведений объяснялось тем, что через город проходил один из основных путей, по которым крестоносцы двигались к Святой Земле. А торговцы через Венгрию осуществляли их снабжение. Так что иностранцев здесь было не меньше, чем в Буде и наше появление никого не удивило.

Расположившись в одном из показавшихся наиболее приличным постоялом дворе, сразу же послал уже третьи сутки изнемогавшего от недостатка алкоголя в организме Василька просить короля об аудиенции:

– Пока не добьешься – вина тебе не видать!

«Поощрённый» таким напутствием, Василько со всех ног помчался в замок, придерживая полу дорогого плаща, пожалованного «принцу» авансом. Было бы неплохо, если бы он добился аудиенции прямо этим вечером. Имелась у меня причина, по которой переговоры крайне желательно начать именно сегодня…

Уже через полчаса Василько, запыхавшись, примчался с известием, что король готов принять нас после ужина. То ли тяга к вину у моего посланника была настолько непреодолима, то ли нам просто повезло, а еще вернее – сработало рекомендательное письмо от королевского управляющего казной, еврея, но при этом еще и каким-то образом графа Текаша, которому я нанес визит в Буде. Пришлось нам с Олегом-Владимиром, еще не успев толком расположиться в снятых в трактире комнатах, быстренько ополоснуться у колодца, смывая дорожную пыль и облачиться в расшитые золотом и серебром шелка. Нужно же произвести впечатление на Его Величество! Мол, не рвань мы подзаборная, а весьма состоятельные люди. Встречают-то по одежке, причем в тринадцатом веке это правило работает гораздо сильнее, чем в двадцать первом!

Так как аудиенция была сугубо неофициальной, то король принял нас не после, а прямо во время ужина, еще не окончившегося при нашем прибытии в замок. За массивным дубовым столом, крытым белой скатертью сомнительной, даже в скудном факельном освещении обеденной залы, чистоты, восседали лишь монарх и его супруга. В угловатой деревянной колыбельке, покрытой навесом из темно-синего шелка с вышитыми на нем золотыми и серебряными нитями изображениями солнца, луны и звезд, сладко посапывал спеленатый ребенок. Надо полагать, годовалая принцесса Анна-Мария. Более в зале, кроме пары стражников у каждого из двух выходов и нескольких сновавших между кухней и столом слуг, никого не было. Вот такой тихий, скромный семейный ужин. Даже жалко как-то беспокоить людей. Но придется!

– Доброго здравия, благороднейшие! – склонился я в поклоне, поприветствовав царственную пару в соответствии с инструкциями, наскоро полученными у пропустившего нас сюда замкового кастеляна. Мои спутники также поклонились.

Его Величество Андраш Второй, крепкий мужчина тридцати лет отроду, одетый в красную мешкообразную тунику византийского типа, украшенную в верхней части полоской богато расшитой золотом парчи, глухо промычал что-то в ответ. Нормально разговаривать ему мешало свиное ребрышко, которое монарх как раз увлеченно обсасывал. Так как поужинать с дороги мы не успели, запах и вид свежежаренного мяса, сочащегося жиром, сразу же вызвал у меня обильное слюноотделение. Не показав виду (тем более что мясо-то некошерное), продолжил церемониальные мантры, в которых за последние годы изрядно поднаторел: