Алексей Живой - Вторжение

И, не дожидаясь ответа от изумленного Коловрата, шагнул с Евпраксией на ступеньки крыльца. В этот момент на крыльце возник князь Юрий Игоревич, заключивший сына и сноху в свои объятия, а потом и малолетнего наследника престола покачав на руках. Но Евпатий уже не смотрел на них, поскольку, обернувшись, узрел перед собой две запорошенные снегом фигуры, выступившие из темноты. В одной он опознал завернутого в зимний ездовой ферязь Макара, а вторым был сотник Наум, уже сошедший с коня.

– Ну, соколы мои, и как вас сюда занесло? – перешел сразу к делу Евпатий, слегка удивленный таким поворотом. Сегодняшний день вышел богатым на неожиданные события. – Вас в дальние края дела важные отправили делать. А вы зачем сюда вернулись без приказа?

– Так мы это, Евпатий Львович, – стал оправдываться Макар, – дела-то все переделали, как ты и велел. Почти две тыщи народу собрали с Наумом со всех окрестностей, да оружие худо-бедно держать в руках научили.

– И где же они сейчас? – уточнил Коловрат, вспомнив, что теперь он воевода рязанский и должен знать, где все его силы находятся, даже такие худые, как крестьянское ополчение.

– Поначалу мы в Коломну отправились, как ты и велел, – отчитался Макар, – а после в Ростиславль. Там пошумели немного, с боярами пришлось препираться долго, не хотели мужиков давать… да мужики потом разбегаться вздумали.

Макар шмыгнул носом, посмотрел на Наума и продолжил:

– Вот, спасибо сотнику, подмогнул. Опосля мы лагерь под Коломной построили, где мужиков обученных поселили. И затем в Красный, что стоит на реке Осетр, двинулись. Ты же наказывал княжича навестить. К тому дню померзло уже все, и лед почти встал. В окрестностях Красного еще отряд собрали – человек триста. И только закончили, как пришла весточка от князя нашего Федору в Рязань ехать, а он приказал и нам собираться. Наума с людьми в охрану взял, а меня заодно с ним. Ну, мы не могли воле княжеской противиться, полсотни там ратников оставили, чтобы мужиков в узде держать до срока, а сами сюда двинулись.

– Не взыщи, Евпатий Львович, – вставил слово молчавший до той поры Наум, – с делом Макар и взаправду управился. Ежели бы не княжий вызов, то сами спустя седмицу возвернулись.

– Ну, коли так, – подобрел Евпатий, – отправляйтесь по домам. Завтра дела новые обсудим, а поговорить есть о чем.

– Дозволь спросить, Евпатий Львович, – не удержался Наум, – верно ли молва идет, что татары на границе нашей появились?

– Вот об этом и поговорим завтра, – не стал скрывать Коловрат.

– А еще говорят, – не унимался Наум, тряхнув бородой, с которой осыпался снег, – будто погиб воевода Богдан в бою, и ты теперича наш новый воевода?

– И это верно, – кивнул в недоумении Евпатий, а про себя подумал: «И когда они только проведать успели».

Выпроводив Макара и Наума, Евпатий поднялся в терем и обменялся еще парой слов с князем насчет подготовки отъезда княжича. Но тот уже утомлен сегодня был долгими беседами и хотел провести время с Федором, Евпраксией и наследником, по которым соскучился сильно. Тем более что вскоре предстояла ему разлука с сыном, а тому дальняя опасная дорога.

– Ступай домой, воевода, – приказал он, – отдохни, жену обрадуй. Завтра поговорим. Да раньше обеда не появляйся, без тебя справимся. Обозом с дарами Святослав займется, а ты мне до того часа и не надобен. Если дома не сидится, сам придумай, чем заняться – теперь у тебя хозяйство большое.

Коловрат и сам вдруг понял, как устал за сегодняшний день. Общение с боярами отняло у него все силы, эти разговоры с доброхотами государственными выматывали почище затяжной битвы.

– Твоя правда, княже. Пойду домой.

Когда Евпатий слез с коня уже на своем дворе, бросив поводья конюху, была уже почти ночь. Но Лада не спала, ждала его, чувствуя своим женским сердцем, что приключилась с ее мужем какая-то история. Обняла, приласкала, привела за накрытый стол, но он так устал, что хотел только спать. Однако в баньку сходить не отказался. Еще сидя в седле, Коловрат заметил, что из трубы пристроенной к забору баньки идет дым. Лада угадала все его желания.

«Золотая у меня все-таки жена», – подумал засыпая в полном расслаблении Евпатий, обнимая теплое женское тело, прижавшееся к нему сбоку. Лада попыталась ласково добиться своего, когда он признался ей, что князь сделал его рязанским воеводой, но усталость и баня так разморили Евпатия, что он едва не заснул, пока заканчивал свои объяснения.

– Князь разрешил до обеда на глаза к нему не показываться, – успокоил слегка расстроенную жену Коловрат, – утром накувыркаемся. Отдохну как раз.

– Ладно, спи уже, воевода, – согласилась Лада и прильнула плотнее сбоку.

Весь следующий день ушел на сбор даров для дани хану Батыю – многим купцам и боярам пришлось потрясти мошной. Хоть и не хотели они расставаться со златом своим, но расставаться с жизнью хотели еще меньше. Дороже жизни у них ничего не было, а богатство… что ж – дело наживное. Уж купцы-то об этом знали.

И Евпатий внес свою лепту в общее дело, посетив с приказчиком Макаром свои золотые мастерские, да с Деяном и другими умельцами, на коих держался его искусный промысел, пообщавшись. Перетряс свои закрома, сгребая в охапку ожерелья, перстни, бусы и другие украшения и все это по ларцам раскладывая. Вернее, делал все Макар с помощниками, а боярин только наблюдал, прищурившись, как исчезают его золотые запасы. Но мысль, что не все теперь достанется татарам, даже если они возьмут Рязань, разграбят и спалят дотла, немного грела его душу. Кое-что предусмотрительный боярин уже предпринял для этого, собрав и припрятав в укромных местах. Только в тот раз все делал сам, без свидетелей, так чтобы никто не проведал, окромя двоих подельников-приказчиков.

– Бери, Евпатий Львович, – махнул рукой Деян, – провожая взглядом ожерелья и колты с драгоценными каменьями, – коли для спасения Рязани надобно. Если все обойдется, мы еще тебе сотворим. А не обойдется, так и кому это будет надобно.

– Обойдется, Деян, – успокоил его Коловрат, выходя вслед за охранниками, что тащили несколько ларцов, набитых доверху золотыми украшениями. – Не отдадим мы Рязань татарам.

А обернувшись в дверях, добавил, но уже не так уверенно:

– Без боя не отдадим.

И вышел, понимая, что добавить больше нечего. Мастера его дураками не были и сами все понимали, хоть и знали меньше, чем боярин.

К вечеру Святослав закончил собирать со всего города первую дань Батыю и загрузил ларцами да тяжелыми ящиками целых пять саней. Зима уже стояла вокруг настоящая. Снега насыпало по колено, и передвигаться с таким тяжелым добром можно было лишь на санях и по наезженным дорогам. До утра все богатство собранное пролежало в амбарах княжеских под надежной охраной. А с рассветом сани, запряженные тройками, выстроились на княжеском дворе. К ним добавилось еще четверо саней, на которых ехали Федор со Святославом и слугами, а также пара бояр рангом пониже, но нужных в посольстве. И, конечно, толмач. Вокруг них Коловрат, что должен был обеспечить охрану княжескому поезду, насчитал сотню всадников, коих выделил еще вчера. Командовать ими был поставлен сотник Еремей. Хотел было князь отправить Тишилу, но Ингварь, что присутствовал вместе с ним здесь же у крыльца, отговорил, сославшись на то, что Тишило нужен ему в Пронске, где княжеский брат собирал вторую дружину.