Алексей Живой - Вторжение

Очередной залп из чудо-оружия русичей смел часть лучников, а следующий заставил большинство из них замолчать навеки. Три новых залпа вообще посеяли панику в рядах татар, которые гибли уже десятками, не сходя с места. Брешь в их рядах все росла.

– Пора, – крикнул Евпатий Коловрат, выхватывая меч. – За Рязань! Вперед!

И конная лавина всадников обрушилась на татарские порядки. Коловрат первым ворвался в брешь, пришпорив коня, перескочил через вал из трупов, и оказался посреди татар. В него нацелилось сразу несколько копий, он едва успел увернуться от первого и второго, царапнувших по доспехам, третье принять на щит, а четвертое отбить ударом меча. И лишь после этого дотянулся клинком до ближайшего татарина, раскроив ему шишак вместе с головой. Тот выронил копье и, залившись кровью, пропал под копытами коня, а Евпатий устремился дальше в самое сердце татарских построений, которые дрогнули под ударами русской конницы, раздались вширь и готовы были побежать. Но бежать им было некуда. Со всех сторон их ждали копья, стрелы и мечи русичей. Рядом скакал верный Ратиша, щедро раздавая подарки всем, кто попадался на пути. Стоны и вопли раненых вновь огласили снежное поле. Русские витязи в ярости рубили татар, вкладывая всю силу защитников родины в свои удары.

Несколько стрел летели в Коловрата почти в упор, но чудесным образом миновали его. И лишь увидев последние ряды татар, за которыми уже стояли русские воины, воевода чуть не погиб. Разъяренные поражением татарские безлошадные всадники выставили частокол копий, на которые и налетел конь Евпатия. Благородное животное заржало истово, когда ему в грудь вонзилось не меньше дюжины, а потом захрипело и стало заваливаться на правый бок. Меж тем невредимый Коловрат еле успел спрыгнуть с него на снег и вскинуть арбалет, прихваченный с собой. Единственную стрелу он успел выпустить в грудь рослому татарскому багатуру, который бросился на него в ярости с голыми руками, словно хотел задушить. Стрела прошила ламели панциря, как тонкую ночную рубаху. Но это его не остановило. Уже мертвый татарин добежал до воеводы и подмял его под себя, все еще протягивая руки к его шее.

– Да что же они все меня сегодня задушить пытаются, – сплюнул Евпатий, с трудом отталкивая мертвеца и вскидывая меч.

Быстро осмотрелся по сторонам, ожидая новой атаки. Но воевать уже было не с кем. Налетевшие волной конные ратники посекли всех татар до единого, не оставив в живых никого.

– Ну, вот так хорошо, – решил Коловрат, осмотрев место последней битвы и вытирая капавший со лба, несмотря на морозный день, пот. – Чтоб неповадно было к нам лезть.

Взглянув на низкое небо, Евпатий понял, что совсем скоро уже стемнеет, нужно убираться отсюда в более защищенные места, пока не явились новые рати из стана Батыя. Да и чем дело в главной битве на холме закончилось, тоже пора было узнать. Не ровен час, они уже одни тут остались. Без войска и князя. А вокруг только татары, которым несть числа. Но Евпатий тут же отогнал эту трусливую мысль, едва она явилась к нему.

Велев осмотреть раненых и посчитать оставшихся в строю ратников, а также собрать лошадей, что носились по полю без седоков, воевода вспомнил об одной задумке, что обсуждал с князем еще до боя. Горазд был Евпатий Львович на всякие военные хитрости. Не любил воевать скучно. И он кликнул опять Бушуя, вертевшегося неподалеку.

– Сколько в живых у тебя осталось? – вопросил воевода.

– Два десятка, да раненых трое, едва в седлах сидят, – ответил предводитель арбалетчиков.

– Этих оставь здесь, а все оставшиеся мне для отчаянного дела нужны, – заявил Коловрат, подзывая его к себе. А когда тот приблизился на нужное расстояние, проговорил: – Сейчас возьмешь пакли горючей, кремень и кресало да поскачешь прямиком к татарскому лагерю. Как найти, знаешь?

– Да чего ж его искать, – пожал плечами Бушуй, – вот там за холмом огни по небу мерцают, там и стоит. Батый же нас не боится, шатры раскинул, как хозяин на своей земле. Найду.

– Вот и хорошо, – кивнул воевода, – подберешься к самым шатрам да добавишь татарам огня. А как заполыхает, во всю прыть сюда, да так чтобы пятки сверкали. Мы тебя в верховьях ручья ждать будем.

– Сделаем, Евпатий Львович, – ухмыльнулся Бушуй, поворачивая коня без дальнейших расспросов навстречу своей смерти.

А Коловрат и в этот раз не удержался от напутствий в спину уже почти растаявшего во тьме Бушуя:

– И, главное, помирать не торопись. Вся война еще впереди.

– Да ладно… – послышалось в ответ из темноты.

С высоты стен княжеского кремля, стоявшего на самом высоком и неприступном месте в Рязани, было хорошо видно излучину Оки. Морозы этой зимой стояли трескучие, и лед на реке встал уже крепко. По нему взад-вперед с одного берега на другой сновали подводы с припасами, которые везли сейчас в город по приказу князя со всех окрестных земель.

– Вот по этому льду они к нам и придут, как по дороге, – выдохнул Евпатий слова в морозный воздух.

– Что дозоры приносят? – спросил Юрий Игоревич, стоявший с ним рядом.

– Недобрые вести, – ответил воевода, посмотрев на непроницаемое лицо князя, – о том, что конница татарская почти обложила Пронск, отрезав все пути, а Белгород с Ижеславлем в осаде и уже горят ясным пламенем.

– Ну, значит, не сегодня-завтра Батый будет здесь, – ответил Юрий спокойным голосом.

Так, будто речь шла о какой-то безделице, а не о жизни тысяч рязанцев и о судьбе всего княжества, которое может и вовсе исчезнуть, если Рязань падет. В конце концов, речь шла и о его жизни. Но когда Евпатий, повстречавший князя с отступавшими войсками, рассказал ему о приказе Батыя своему темнику Айрату, Юрий только рассмеялся, сказав: «Если ему так нужна моя голова, он за ней и в Рязань явится». И продолжил свой путь.

Впрочем, это безразличие князя не было показным. Он действительно давно потерял всякий страх за свою жизнь, однако это не мешало ему руководить обороной города и всего княжества. В то утро князь и воевода встали рано и снова обошли крепостные стены Рязани, которая уже несколько дней непрерывно готовилась к предстоящей осаде. И вроде бы все было давно готово, но князь, а особенно воевода, снова и снова проверяли оружие ратников, замки на воротах и стены, на которые была теперь вся надежда.

Население, после возвращения князя в город, быстро прознавшее о численности воинства Батыя, пребывало в панике и смятении. Многие, включая бояр, попытались было покинуть город под разными предлогами, но Юрий быстро прекратил эти поползновения, запретив всем выезжать из Рязани без его приказа. И у рязанцев любого сословия не осталось больше иного пути, кроме как оборонять свой город, ворота, стены и каждый дом превратив в неприступную крепость.